Информационный хаос: диагноз Барда и Зодерквиста
Сразу же замечу: те из читателей, кто жаждет изложения сведений про тайны и загадки Марса сейчас и сразу, могут пропустить несколько последующих страниц, хотя делать этого я все-таки не рекомендую. Дело в том, что эти, казалось бы, чисто теоретические выкладки, вроде бы не имеющие непосредственного отношения к заявленной в названии этой книги теме, на самом деле помогут понять, как функционирует современная система манипуляции общественным сознанием, как она формировалась и развивалась. В том числе и в сфере, касаемой исследования планеты Марс.
Суть в чем? Если мы хотим понимать, что же на самом деле происходит вокруг нас, мы должны уметь сортировать информацию, которая ежедневно сыпется на нас со всех сторон в огромных количествах. Не зря один из главных принципов конспирологии гласит: важно пытаться найти не то, что вам показывают, а то, что от вас пытаются скрыть. И в этом поиске методология конспирологии и теории заговора могут оказать очень существенное подспорье.
Отношение к конспирологии и к теории заговора как в среде научной общественности, так и среди сторонних наблюдателей двоякое. С одной стороны, эти направления в человеческой мысли постоянно подвергаются остракизму и насмешкам. Мы часто можем слышать утверждения типа: «Я не сторонник конспирологических теорий…», «Давайте не будем уподобляться конспирологам и сторонникам теории заговора…». С другой стороны, если мы внимательно приглядимся к тому, что и как комментируют происходящее многочисленные аналитики, эксперты и прочие многоопытные витийствующие персонажи, мы без особого труда можем заметить, что им вовсе не чужд именно конспирологический подход в анализе событий. Правда, сами они ни за что в этом не признаются.
Парадокс заключается в том, что конспирология, презираемая и осуждаемая сторонниками «общепринятого подхода», вовсе не исчезает из общественной повестки дня! Она в этой самой повестке постоянно присутствует и, более того, приобретает все больший размах. Почему же так происходит?
Причина проста: большинство людей, возможно, даже не подозревают о том, что именно от них скрывают, но глупо предполагать, что они совершенно не умеют думать. Это приводит к тому, что, анализируя происходящее вокруг него, человек понимает: ему говорят далеко не все из того, что он хотел бы узнать. Более того, зачастую его сознательно дезинформируют. Отсюда следствие – человек пытается это скрываемое узнать и очень даже нередко прибегает к помощи конспирологического метода познания, возможно, сам этого четко и не осознавая.
В 2000 году вышла в свет работа двух шведских авторов, которая имела достаточно говорящее название: «NETOкратия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма» («NETOcracy. The New Power Elite and Life After Capitalism»). Первый из них – Александр Бард (Alexander Bengt Magnus Bard; род. в 1961 г.), советник шведского правительства, писатель, социолог, владелец одной из крупнейших в Швеции интернет-компаний и телеведущий, известный также как участник и автор песен группы «Army Of Lovers» и последователь зороастризма. Второй – Ян Зодерквист (Jan Söderqvist; род. в 1961 г.), литературовед, писатель, теле– и радиопродюсер, журналист. Книга «NETOкратия…», первая, но не единственная, которую написали шведские авторы, имела очень большой успех в США и Европе. В ней Бард и Зодерквист попытались дать анализ исторического пути, который привел современное общество к тому положению дел, что мы наблюдаем сегодня, а также предложили свои прогнозы относительно того, в каком направлении цивилизация европейского типа, возможно, будет развиваться в ближайшем будущем.
Ян Зодерквист и Александр Бард
Среди многочисленных, весьма любопытных выводов, сделанных шведскими авторами, был и такой (с. 90): информация как таковая сегодня давно уже превратилась в товар. Невольно, по умолчанию, считается, что чем больше информации, тем лучше. Но дальше Бард и Зодерквист сделали важное добавление: «Информация и знание – не одно и то же. И по мере того, как информация становится ключевым товаром новой экономики, а мир тонет в океане хаотических информационных сигналов, все большую ценность приобретает существенное и эксклюзивное знание[…].
Те, кто контролирует новые технологии и их применение, быстро накапливают значительную власть […]. По понятным причинам трудно ожидать, что у этой группы появится большое желание сделать свое эксклюзивное знание широко доступным, поскольку это обесценит и ее власть, и привилегии».
По мнению шведских мыслителей (с. 94–95), проблема современного общества заключается не в недостатке информации, а в ее смысловом наполнении. Если человечество хочет, чтобы современный поток информации стал источником знаний, а не новых заблуждений, его необходимо просеять, структурировать и осмыслить. В противном случае, добавлю уже от себя, мир неизбежно будет скатываться к тем временам, когда наблюдалась катастрофическая нехватка информации, когда власть имущие сознательно сдерживали информационный поток. Но в том-то и заключается парадокс современной ситуации, как верно замечают Бард и Зодерквист, что наблюдаемый сегодня переизбыток информации и недостаток контекста тесно связаны, более того – они являются двумя сторонами одной и той же медали.
Как это выглядит на практике? Приведу еще одну цитату из книги Александра Барда и Яна Зодерквиста: «Во времена диктатуры аппарат власти перекрывает поток информации с помощью цензуры, делая себя недоступным. Заполнив все каналы потоками бессвязной информации, властная элита демократии – прекрасно организованные лоббистские группы и влиятельные медиаконгломераты – может эффективно добиваться того же результата. Каковы бы ни были факты, тут же появляются факты, их опровергающие. Любой научный отчет, представляющий тревожные данные, тут же опровергается другим, более обнадеживающим. И так далее. В конечном итоге все это возвращается к обычному бизнесу. Это выглядит как жизнеспособная демократия, но это не более чем спектакль для масс.
Так что поток информации вовсе не является непредсказуемым явлением […]. В действительности это сознательная стратегия по поддержанию контроля над обществом. Заинтересованные властные группы сливают на нас сбивающую с толку информацию для обеспечения секретности определенного существенного знания».
Эта тенденция, безусловно, обозначилась не сегодня. Ее истоки уже были зафиксированы в предыдущей главе. Кроются они во временах, когда последователи «тайной доктрины» начали преобразовывать европейское общество с целью отстраивания его в рамках цивилизации иного, нового порядка. Естественно, не могла не последовать ответная реакция, ибо всякое действие равно противодействию – законы физики во многом справедливы и для человеческого общества.
…Сегодня в России многие видные общественно-политические деятели национально-державной направленности любят цитировать работы великого русского философа, писателя и публициста Ивана Ильина (09.04.1883–21.12.1954). Между тем одним из изобретений Ивана Александровича был весьма прижившийся термин о «мировой закулисе». Это удачное и весьма востребованное вот уже не первое десятилетие словосочетание он впервые использовал в статье 1950 года, которая называется «Что сулит миру расчленение России?».
Так вот, ответ на действия «европейской закулисы» XVII–XVIII веков не заставил себя долго ждать. Параллельно с незримой работой розенкрейцеров и их коллег по отстраиванию общества нового порядка шла столь же незримая работа в противоположном направлении. Целью этой работы была попытка вскрыть то, что власть новой формации и теоретики «нового мирового порядка» скрывают от общества, и объяснить причины этого сокрытия. Результатом этой подспудной противоборствующей работы и стало явление заинтересованным народным массам конспирологии и теории заговора.
Контрнаступление интеллектуалов: краткий курс истории конспирологии
В 2012 году в России вышла в свет не совсем обычная книга – «“Теория заговора”. Опыт социокультурного исследования». Ее автор Михаил Хлебников – новосибирский ученый, кандидат философских наук, доцент кафедры гуманитарных основ государственной службы Сибирского института РАНХиГС (Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ). Работа Михаила Владимировича стала первой в своем роде попыткой исследовать феномен зарождения и развития теории заговора и конспирологии в российском обществе на протяжении последних 200 лет.
Эта работа, с моей точки зрения, не является исчерпывающей, но тем не менее она крайне интересна именно как первая отечественная попытка исследовать феномен конспирологии теории заговора как в России, так и за ее пределами. Михаил Хлебников предлагает разделить понятия «конспирология» и «теория заговора». По его мысли, конспирологию следует воспринимать как принцип мышления, который свойственен значительной части российского (впрочем, не только российского) общества и который оказывает существенное влияние на формирование и функционирование общественного сознания. А вот понятие «теория заговора», с его точки зрения, можно сравнить с некой операционной системой, которая содержит в себе и отражает главные структурные компоненты конспирологического сознания (с. 9).
Важнейшим фазой на этапе становления европейских государств нового типа, уверен Михаил Хлебников, стала роль университетов и связанное с ними формирование новой социальной группы – интеллектуалов, происходившее в эпоху важнейших социально-политических сдвигов в Европе в XIV–XVII веках. В качестве яркого примера такого интеллектуала Михаил Хлебников приводит фигуру Никколо Макиавелли (Niccolò di Bernardo dei Machiavelli; 03.05.1469–21.06.1527), который в своих работах пытался создать, а затем и предложить к использованию новую модель государства. Причем, по мнению Макиавелли, изложенному в его работе «Рассуждение о первой декаде Ливия» («Discorsi sopra la prima deca di Tito Livio», 1531), классификация подобных заговоров имела два типа: заговор против главы государства и заговор против отечества.
Однако формирование европейского государства эпохи Нового времени оказало существенное влияние и на условия существования современного интеллектуала. Начиная примерно со второй половины XVIII века интеллектуалы стали постепенно вытесняться из сферы реальной политики. Это, по мнению Михаила Хлебникова, неизбежно должно было привести их к попыткам вернуть свое влияние на теоретическое восприятие истории, которое могло окупиться в долгосрочной перспективе (с. 78).
Так оно в итоге и произошло. Ключевым моментом стала история с парамасонским орденом Баварских иллюминатов (название ордена производят от немецкого «Illuminatenorden» или от аналогичного латинского слова «illuminati»: что можно перевести как озаренные, просветленные, просвещенные), основанном немецким интеллектуалом, профессором права Адамом Вейсгауптом (Adam Weishaupt; 06.02.1748–18.11.1830) в 1776 году и закрытым по настоянию руководства католической церкви в 1784 году. Михаил Хлебников по этому поводу замечал следующее (с. 79–81): «В действительности орден иллюминатов представлял собой типичное интеллектуальное сообщество той эпохи, деятельность которого не выходила за рамки разработки полуфантастических проектов[…]. Конспирологические авторы, безусловно, понимают, что А. Вейсгаупт по своим характеристикам явно не соответствует чертам зловещего заговорщика против мирового порядка. Поэтому предлагается гиперконспирологическая версия, согласно которой Вейсгаупт был лишь формальным главой ордена, прикрывая собой его истинных руководителей […]. Тем не менее в конспирологической литературе иллюминатам отводится весьма почтенная роль непосредственного предшественника политического масонства […].
Баварские иллюминаты представляли собой вариант интеллектуального кружка, участники которого, находясь на периферии интеллектуальной и культурной жизни того времени, стремились преодолеть осознаваемую ими собственную провинциальность. Форма преодоления была выбрана удачно – “глубоко законспирированное тайное общество” “случайно” обнаруживает всю мощь организации и громадность ее замыслов. Собратья-интеллектуалы с благодарностью восприняли столь щедрый подарок. Перья заскрипели, поток “разоблачений”, “самых полных разоблачений” авторских и анонимных памфлетов захлестнул Европу.
С баварскими иллюминатами связан еще один из парадоксов конспирологической интерпретации природы тайных обществ. Деятельность этих обществ, их цели, задачи перестают быть скрытыми от непосвященных».
Адам Вейсгаупт – основатель секретного ордена иллюминатов или талантливый авантюрист?
В качестве одного из символов иллюминатов очень часто воспринимают знаменитую усеченную пирамиду со «Всевидящим Оком» (глазом в треугольнике) наверху, которая помимо прочего используется на оборотной стороне Большой печати США и на однодолларовой купюре. Целью деятельности иллюминатов, конечно же, было стремление к мировому господству. Критики теории заговора, разумеется, считают это полной ерундой, правда признавая определенную экстравагантность идей Адама Вейсгаупта и его последователей.
К примеру, современный канадский исследователь Джон Рейнольдс (John Lawrence Reynolds; родился 5 ноября 1939 г.) весьма скептически относится к теории заговора как таковой, но в своей знаменитой книге «Тайные общества: мифы и реальность» («Secret Societies: Their Mysteries Revealed», 2006) охотно цитирует строки, написанные в свое время Адамом Вейсгауптом (с. 263): «Используя самые простые средства, мы приведем все в движение и заставим пылать. Наша деятельность должна быть организована и задумана так, чтобы мы могли тайно влиять на все политические процессы».
Кстати, с орденом иллюминатов многие конспирологи связывают старейшее тайное общество студентов Йельского университета – «Череп и кости» («Skull & Bones»): его истоки восходят к 1832 году и которое нередко называют тайным правительством США. Любопытно, что тот же Рейнольдс об изначальной связи «Черепа и костей» с Германией и орденом иллюминатов упоминает, но замечает, что это всего лишь предположение.
К чему это привело? По мнению современного французского автора Мишеля Леруа (Michel Leroy; родился 15 декабря 1948 г.), «Миф о иезуитах: От Беранже до Мишле» («Le mythe jésuite. De Béranger à Michelet», 1992), работу которого цитирует Михаил Хлебников (с. 95), итог всей этой подспудной деятельности был таков: «XIX столетие породило несколько крупных “теорий заговора”; к ним принадлежат помимо мифа о иезуитах мифы о масонском и еврейском заговорах. Хотя у этих мифов, как правило, разные создатели и разные идеологические источники, структура и синтаксис у них схожие».
Канадец Джон Рейнольдс – последовательный критик конспирологии и теории заговора
При этом важно понимать, что в разных странах свой посильный вклад в развитие конспирологии и теории заговора сделали весьма известные люди. В США, к примеру, таким человеком был, конечно же, известный автопромышленник Генри Форд (Henry Ford; 30.07.1863–07.04.1947) с его, мягко говоря, нелюбовью к евреям. В Испании – политик и диктатор Франсиско Франко (Francisco Paulino Hermenegildo Teó-dulo Franco Bahamonde; 04.12.1892–20.11.1975), который, по мнению Михаила Хлебникова (с. 146), внес свой несомненный вклад в развитие «теории заговора»: «В отличие от многих известных политиков XX века, Франко не только разделял конспирологические воззрения, но и смог их расширить содержательно. С декабря 1946-го по май 1951 года он публикует в официальной газете франкистов “Arriba” обширную серию статей под псевдонимом Хоакин Бор, вышедших затем в 1952 году книжным изданием под названием “Масонство”».
Россия в плане формирования конспирологии и теории заговора имела свою специфику. Ключевым, с точки зрения Михаила Хлебникова, этапом в происхождении и формировании отечественной конспирологии стали социально-политические события середины XIX века, связанные в первую очередь с очередной Русско-турецкой войной 1850-х годов, в ходе которой Россия, как известно, потерпела военно-политическое поражение.
Развитие этого этапа получило дополнительный импульс в начале 1880-х годов, во времена царствования императора Александра III. Хлебников отмечает (с. 229) одну из ключевых фигур этого этапа – дочь русского генерала и посланника в Лиссабоне Юстинью Дмитриевну Глинку (1844–1918). Роль Глинки в развитии отечественной конспирологии трудно преуменьшить: считается, что именно с ее подачи в русскую конспирологию была выдвинута идея, известная и поныне под названием «Протоколы сионских мудрецов».
Следующий этап в развития теории заговора в России пришелся на период после первой русской революции 1905 года. Причем именно в первое десятилетие ХХ века, как замечает Михаил Хлебников (с. 264), параллельно расовому направлению начинает формироваться социально-экономическое направление русской конспирологии. «Для данного направления, – пишет Хлебников, – свойственна абсолютизация экономических аспектов “теории заговора”. Особый интерес для нас в этом плане представляют такие работы, как сборник Г. В. Бутми “Золотая валюта” и сочинение А. Д. Нечволодова “От разорения к достатку”. В центре внимания авторов находится финансовая система Российской империи, проблемы государственного кредитования, золотовалютных операций […]. Утверждается, что золотой стандарт не только служит препятствием для развития отечественной экономики, для нормального роста которой необходимы гигантские финансовые вливания, невозможные при наличии монометаллической денежной системы, но и в первую очередь является фактором социально-политической дестабилизации. Наличие “дорогих” денег тормозит рост экономики, что неизбежно приводит к росту социальной напряженности, провоцируя радикальные революционные выступления».
Отдельного разговора заслуживает конспирология, зародившаяся в среде русских эмигрантов. Понятно, почему: по мысли Михаила Хлебникова (с. 304–305), в этот период представители русской интеллигенции отчаянно пытались найти ответ на вопрос о столь катастрофически быстром крушении Российской империи в 1917 году. И вот тут-то русская эмиграция столкнулась с уже вполне сложившейся европейской конспирологической традицией, открыв для себя множество новых источников, авторских разработок и концептуальных построений.
Если подвести итог развития конспирологии и теории заговора за рубежом и в России, без особого труда, делает вывод Михаил Хлебников (с. 169, 173), в XIX и ХХ веках можно выделить два основных направления и этапы в их развитии: «На первом этапе развития конспирологии наличие тайного мирового заговора объяснялось наличием определенного этноса, ставящего перед собой цель достижения тотального господства. Названный тип по времени возникновения соотносился с эпохой Просвещения, совпадая с ней не только хронологически, но и используя методологические наработки XVIII века. Содержательно “теория заговора” замыкается на двух взаимосвязанных схемах. В первой субъектом заговора выступают масоны, во второй – евреи […].
Хронологически мы можем заключить данный период в рамки столетия: с середины XIX века до середины прошлого, XX века». Причиной изменений послужили, по мнению автора (с. 181), изменения социально-экономической ситуации. В результате «субъектом на следующем этапе развития “теории заговора” выступает мировая финансовая система, толкуемая в качестве инспиратора всех значимых социально-политических трансформаций».
Таким образом, Михаил Хлебников выделяет два основных направления в конспирологии и теории заговора: условно говоря, масонско-расовую и социально-экономическую. Впрочем, Михаил Владимирович не упомянул еще об одном, более чем мощном направлении, основы которого заложил американский исследователь Чарльз Форт (Charles Hoy Fort; 06.08.1874–03.05.1932).
От Чарльза Форта к всплеску конспирологии в постсоветской России
После своей жениться в 1896 году Форт стал пробовать свои силы в журналистике, и эти пробы были весьма успешными. После того как он в 1916–1917 годах унаследовал сначала бизнес своего дяди, а потом – и долю наследства от скончавшегося отца, он получил возможность все силы отдать делу своей жизни. Можно сказать, что Форт заложил основы того, что впоследствии стало называться аномалистикой, а позднее – уфологией.
На протяжении всей своей сознательной жизни он скрупулезно, на основе газетно-журнальных публикаций, изучал разнообразные необъяснимые с точки зрения современной ему науки случаи: исчезновения людей, случаи самовозгорания, перемещения живых и неживых объектов во времени и пространстве, необычных, паранормальных археологических находок и пр. После смерти Чарльза Форта осталась составленная им огромная картотека, состоящая из более чем 60 тысяч заметок, разделенных на 1300 разделов, – настоящая база данных, которая была им завещана Нью-Йоркской публичной библиотеке.
Публикации Форта вызывали крайне противоречивые отзывы. Его, как это и полагается, называли дилетантом, маргиналом, «патроном чудаков», словом, навешивали соответствующие эпитеты. И это при том, что его книги и сегодня продолжают издаваться, пользуясь неизменной популярностью у читателей. Примечательно, что усилия Чарльза Форта очень высоко ценил классик американской литературы – Теодор Драйзер. И не он один: среди почитателей творчества Форта был, к примеру, знаменитый актер, а впоследствии и кинорежиссер Орсон Уэллс.
Форт и Драйзер были друзьями. Именно Драйзер способствовал тому, что в 1919 году впервые вышла в свет книга, которая исследователями творчества Форта считается основным трудом его жизни, – «Книга проклятых» («The Book of the Damned»), в которой он резко критиковал позитивистские подходы, которые исповедовала современная ему научная мысль. В «Книге проклятых» Форт резко отзывался о современном ему научном сообществе, сравнивая его представителей с религиозными фундаменталистами. Форт не без должных на то оснований полагал, что для многих ученых предмет их научных изысканий мало чем отличается от веры в божественное. Кстати, Форту принадлежит афористичное высказывание, сделанное им в одном из интервью, которое в полной мере может являться девизом конспирологии: «Наука сегодня – суеверие завтра. Наука завтра – суеверие сегодня» («Science of today – superstition of tomorrow. Science of tomorrow – the superstition of today»).
В последующие годы Форт продолжил свои изыскания, результатом чего стал выход еще трех книг, явившихся своего рода продолжением «Книги проклятых». Книга «Новые земли» («New Lands», 1923) была посвящена главным образом астрономическим феноменам. Этот труд считается наименее популярным среди книг Форта.
Теодор Драйзер и Чарльз Форт, фото сделано 4 октября 1931 года в Нью-Йорке
В 1931 году выходит третья книга Чарльза Форта «Внемли!» («Lo!»; на русском языке впервые была издана в 2007 году под названием «Вулканы небес»). В этой работе Форта сосредоточены наблюдения автора в области парапсихологии, то есть необычных способностях человеческой психики. В этой же книге Форт много внимания уделил загадочным происшествиям, происходившим в определенных географических точках Земли, предвосхитив более поздний интерес исследователей к феномену Бермудского треугольника и аналогичных загадочных мест Земли; в этой же книге Форт писал о криптозоологии, а также описывал случаи телепортации. Кстати, именно Чарльз Форт ввел в научный оборот сам термин «телепортация». «Внемли!» – самая популярная в коммерческом смысле книга Форта.
Наконец, четвертая книга Форта называлась так: «Дикие таланты» («Wild Talents»). Ее сигнальные экземпляры автор увидел буквально за несколько недель до своей кончины в мае 1932 года. В «Диких талантах» Чарльз Форт рассказывает о случаях полтергейста, самовозгорания людей, явлений призраков, оборотней и вампиров, повествует о случаях психокинеза (то есть возможности человека с помощью концентрированного усилия мысли воздействовать на окружающие его предметы), а также о способности человека контроливать свое окружение и о случаях появления так называемых огней в небесах – то, что сегодня принято называть неопознанными летающими объектами (НЛО). Книга «Дикие таланты» считается самым легко воспринимаемым читателями трудом Чарльза Форта.
Интересно, что Чарльз Форт пытался писать и беллетристику: сам автор утверждал, что он написал в общей сложности 10 романов. Правда, до наших дней дошел текст лишь одного из них – «Изгнанные фабриканты» («The Outcast Manufacturers»). Этот роман был впервые издан в 1909 году, получил неплохие отзывы литературных критиков, но коммерческого успеха не имел. Известно, что в 1915 году Форт приступил к работе над двумя книгами, которые назывались соответственно «X» и «Y». В первой книге Чарльз Форт развивал идею о том, что все события, которые происходят на Земле, контролируют жители планеты Марс. Во второй книге Форт выстраивал теорию того, что в Антарктиде, в районе Южного полюса, существует некая угрожающая землянам таинственная древняя цивилизация.
Примечательно, что обе эти книги весьма высоко оценил Теодор Драйзер, который предпринял попытки помочь Чарльзу Форту их издать. Но попытки эти оказались безуспешными. В результате приступа депрессии Форт поступил с ними, как Гоголь с первоначальным вариантом рукописи второго тома «Мертвых душ»: сжег их.
Таким образом, Чарльза Форта, повторюсь, с полным на то основанием можно считать основателем двух мощных современных направлений, которые иногда в чем-то пересекаются с конспирологией, а именно: с исследованием паранормальных явлений (аномалистикой) и исследованиями НЛО (уфологией).
Но работа Форта заложила основы и для конспирологических работ в русле теории заговора уже нового времени, которые начали появляться в послевоенный период, когда стартовало исследование космического пространства. По сути, уже в 1970-х годах стали издаваться исследования, авторы которых критически подходили к рассмотрению данных, становившихся достоянием широкой общественности в результате исследования космоса правительствами разных стран, в первую очередь – СССР и США.
Эта «космическая конспирология» примерно со второй половины 1980-х годов, в свою очередь, разделилась на два поднаправления. Первое из них занимается в основном вскрытием умалчиваемых официальными лицами фактов о необычных явлениях, обнаруженных в пространствах ближайшего космоса, на Луне, Марсе, Венере. Второе поднаправление развивается в историческом ключе. То есть анализирует данные об исследовании космоса и космических объектов с точки зрения альтернативной археологии, истории, теории палеоконтактов, пытаясь выстроить четкую и ясную концепцию возникновения и развития жизни на Земле.
В деле развития конспирологии и теории заговора уже в постсоветские времена России вновь пришлось идти своим путем. Дело в том, что в советские времена, как уже было сказано, исследования подобного направления особо не приветствовались. Такие темы, как НЛО, внеземной разум, альтернативная точка зрения на исследования Луны и Антарктиды, в СССР по вполне понятным причинам не имели широкого обсуждения. Исследования тех же НЛО, безусловно, велись, но – в рамках закрытых программ Министерства обороны СССР, сведения о которых понемногу начали просачиваться в открытые источники информации лишь в последние 25 лет – после того как Советский Союз был развален.
Хотя, безусловно, публикации в советских средствах массовой информации на темы уфологии, тайн непознанного, попытки исследовать загадки истории с альтернативной точки зрения были – в таких, например, популярных газетах и журналах, как «Комсомольская правда», «Труд», «Техника – молодежи», «Знание – сила», «Наука и жизнь» и пр. В зарубежных странах наблюдалась прямо противоположная картина. Например, в США, Германии, Италии, Испании, Великобритании, Аргентине, ряде других стран публикации, которые у нас сегодня причисляют к разряду конспирологических, представляют собой целое направление в книгоиздательстве и массмедиа. Наиболее активный этап развития этого направления пришелся, конечно же, на послевоенный период, когда тема взаимодействия инопланетного разума и жителей Земли, тема НЛО и разного рода «аномалий» стала одним из ведущих трендов в мировых массмедиа и массовой культуре.
В России все изменилось в самом конце советского периода – во второй половине 1980-х годов, когда идеологические путы ослабли, а информационная блокада (в том числе конспирологического направления) была прорвана. Именно в этот период на жителей России обрушился самый настоящий вал информации, прежде им абсолютно неизвестной и недоступной. Судите сами: книги того же Чарльза Форта на русский язык были переведены через 70–80 лет после их первой публикации на языке английском!
Но так как традиции исследований в обозначенной области в России были крайне скромными, этот вал публикаций носил в основной своей массе бессистемный и маргинальный характер, а самое главное – отсутствовал критический подход к осмыслению информации. Это не могло не приводить к появлению многочисленных недостоверных публикаций, а подчас – и откровенных информационных «уток», а также разного рода литературных мистификаций. Примером чего, скажем, является история, имеющая широчайшее хождение в Рунете и уже проникшая в сюжеты ряда документальных фильмов, снятых в России в 2000-е годы. Речь идет о том, что во время Потсдамской конференции в июле – начале августа 1945 года Сталин, дескать, предложил Президенту США Трумэну договориться о разделе сфер влияния на… Луне (подробно об этой истории рассказано в книге «Секретная цивилизация Луны», второе издание которой вышло в свет в декабре 2014 года).
Скажу больше: несистемный подход и по сей день сказывается, к примеру, в книгоиздательской сфере. Поясню свою мысль. В сферу моих профессиональных интересов входит история Третьего рейха, в частности – в плане изучения темы необычных научно-технических разработок, которые велись в гитлеровской Германии. Так вот, если перечислить вышедшие за рубежом книги, которые затрагивают эту тему в различных ее проявлениях и которые до сих пор не переведены на русский язык, получится весьма солидный перечень, содержащий порядка 150–200 наименований – целая библиотека! Причем речь идет только о тех работах, которые, можно сказать, являются базовыми, фундаментальными исследованиями по теме необычных технологий Третьего рейха!
Итак, факт остается фактом: конспирология и теория заговора сегодня являются более чем распространенным подходом в российском общественном сознании. Причем в самых различных сферах, будь то загадки истории или исследования космического пространства и заканчивая современной политической ситуацией. Как полагают некоторые современные российские авторы, есть все основания утверждать, что в течение последних 15–20 лет конспирология стала составляющей мейнстрима и даже более того – основой всей российской политики.
Но почему так происходит и насколько такое распространение конспирологии и теории заговора естественно? Ответ, что называется, лежит на самой поверхности.
Конспирологический бум: к вопросу о том, почему критика теории заговора приносит обратный результат
Критики конспирологии часто проводят в своих работах такую мысль: конспирологические настроения, дескать, типичины для стран, в которых происходит резкий, скачкообразный переход от традиционного уклада к капиталистической системе отношений либо в странах, которые переживают те или иные социально-политические потрясения, кризисы, революции и т. п. С этой точки зрения сегодняшняя Россия – можно сказать, идеальная модель. Но не все так просто.
В самом деле, как же тогда объяснить тот факт, что в тех же Соединенных Штатах и во многих странах Западной Европы – вполне благополучных государствах! – конспирологические настроения не просто широко распространены, но и являются важным фактором, реально влияющим на жизнь общества?
А это действительно так. Уже цитировавшийся мной канадский критик теории заговора и конспирологического подхода Джон Рейнольдс в своей книге «Тайные общества…» этот факт подтверждает. Вот что он, в частности, пишет (с. 339): «В основе каждой конспирологической теории лежит аксиома о существовании злокозненных невидимых сил. Легенды о них, как правило, представляют собой составленное в разных пропорциях сочетание полуправды, чистого вымысла и абсурдной смеси исторических и придуманных событий. Эти дикие утверждения пользуются широкой популярностью. Так, население, особенно в промышленно развитых странах с высоким уровнем образования, весьма обеспокоено потенциальной перспективой утраты своего влияния на управление и личной индивидуальности».
Но на чем же базируются эти опасения? Российский ученый Михаил Хлебников, о книге которого «Теория заговора» уже говорилось ранее, дает свой ответ на этот вопрос: причина конспирологического бума на Западе на протяжении всего ХХ века кроется в глубоком внутреннем противоречии демократической системы устройства общества как таковой.
Он уверен (с. 183), что абсолютистский тип правления более соответствует индивидуальным потребностям и интересам отдельно взятого человека, нежели система демократическая. Связано это с тем, что раньше в неких совещательных мероприятиях участвовали люди, которые ясно понимали цели и задачи своей работы. Сословный и имущественный ценз давали преимущество именно в дифференцированном подходе к решению той или иной проблемы, которая стояла перед обществом и его отдельно взятыми членами и которая становилась ясной каждому из них. В демократическом обществе все не так! Демократия, замечает Михаил Хлебников (с. 184–185), «приводит к утрате “прозрачности” политических процессов для большинства избирателей […]. Демократия, требуя участия большинства в демократических процедурах, в конечном счете отсекает большинство от реального управления, так как для управления необходимо квалифицированное меньшинство […]. Все более растет уверенность современного человека, что важнейшие политические решения принимаются исходя не из интересов конкретного субъекта или социальной группы, но определяются в сфере, имеющей весьма незначительное отношение к публичной политике – сверхкрупных транснациональных компаниях, деятельность которых очень трудно контролировать со стороны общества».
Хлебников называет (с. 4) еще одну важную причину того, что теория заговора и конспирология преодолели маргинальные рамки и стали краеугольным камнем современного общественного сознания: несовпадение между официальной, «легитимной», трактовкой событий и представлениями об этих событиях в массовом сознании, что как раз и создает отличную основу для разрастания теории заговора.
Наконец, Михаил Хлебников акцентирует внимание на обстоятельстве, которые ранее уже подметили шведские исследователи – Александр Бард и Ян Зодерквист. Речь идет, конечно же, о том, что в современном обществе внешний избыток информации оборачивается крайней скудностью ее содержания. Как это происходит на практике? Хлебников приводит любопытную цитату (с. 434) из работы авторитетного исследователя рекламных технологий, маркетолога, одного из основателей маркетинговой концепции позиционирования – американца Джека Траута (Jack Trout; родился в 1935 г.). В одной из своих книг – «Позиционирование: битва за умы» («Positioning: The Battle for Your Mind», 1981) Траут писал следующее: «В нашем сверхкоммуникативном обществе наилучшим способом донесения желаемой информации до получателей являются сверхпростые сообщения… Отбросить все неясности, упростить, а потом, если вы хотите, чтобы его впечатление надолго осталось в памяти потребителей, еще раз упростить». Итогом всего этого, по мнению Михаила Хлебникова, как раз и является «фактическое обессмысливание информации, сведение ее к броскому слогану, за которым скрывается пустота. Естественно, что подобное насилие над сознанием вызывает ответную реакцию со стороны самого сознания. “Теория заговора” в этом отношении восстанавливает “естественную сложность” мира, восполняет смысловой провал современной нам эпохи».
Именно по этой причине, не без оснований полагает Михаил Хлебников, степень воздействия конспирологии на общественное сознание в обозримом будущем с неизбежностью обречена на возрастание. А причины ее популярности помимо прочего также весьма понятны. Ведь важным составляющим элементом и теории заговора, и конспирологии являются указания на пробелы и лакуны официальной версии истории. При том что конспирология достаточно динамична, что также является еще одним из объяснений ее устойчивости. Потому что новые авторские конспирологические теории практически всегда служат объектом жесткой, пристрастной критики со стороны самих же конспирологов.
Нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельство, что и конспирология, и теория заговора уже обрели своих мучеников. Одним из них, к примеру, стал отставной военно-морской офицер, американец Милтон Уильям Купер (Milton William Cooper; 06.05.1943–06.11.2001). Купер не одно десятилетие доставлял властям США массу хлопот своими разоблачениями, о которых он рассказывал в радиоэфирах, на телевизионных шоу, в публичных выступлениях, в печатных публикациях и книгах. Вплоть до тех пор, пока в ночь с 6 на 7 ноября 2001 года он не был застрелен сотрудниками полиции графства Апачи, штат Аризона, около своего дома при весьма подозрительных обстоятельствах.
Гуру маркетинга американец Джек Траут: «Если вы хотите, чтобы впечатление от информации надолго осталось в памяти потребителей, его надо упрощать и еще раз упрощать», фото с официального сайта компании «Trout and Partners»
Смерть американского конспиролога тоже можно было бы списать на случайность и паранойю, в которую Купер вдруг впал, если бы не одна важная деталь. 28 июня 2001 года, выступая в прямом эфире одной из американских радиостанций, он заявил, что руководство США готовит крупномасштабный террористический акт, вина за осуществление которого будет возложена на Усаму бен Ладена. И такой теракт через два с небольшим месяца, 11 сентября 2001 года, в США и в самом деле произошел. А еще через два месяца Купер был застрелен (более подробно о Купере я писал ранее в книге «Секретная цивилизация Луны», глава 16, подглавка «О чем умолчал фон Браун: контрверсия Уильяма Купера»).
Косвенная, но не самая пустяковая по своему значению причина популярности конспирологии кроется также в том, как ведут себя критики теории заговора. Некоторые из них, как в России, так и за ее пределами, уже не один год предлагают перенести центр исследования непосредственно с теории заговора на ее носителя, на полном серьезе полагая, что без изучения особенностей последнего любой анализ будет неполным. Иначе говоря, конспирологию такие исследователи рассматривают как своего рода форму душевной болезни, а самой конспирологии и теории заговора напрочь отказывается даже в видимости наличия у них научного подхода.
То есть акцент критики переносится с того, что говорится, на то, кто именно это говорит, внимательно исследуются факты из частной жизни и биографии конспирологов. И если там присутствуют некие сомнительные или даже криминальные моменты – тем лучше. Сомнительными и криминальными, а то и откровенно преступными в глазах критиков становятся уже теории и идеи, которые конспирологами высказываются.
Можно сказать иначе: критики конспирологии очень даже нередко руководствуются старым проверенным «принципом» – этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! Михаил Хлебников, книгу «Теория заговора» которого я уже не раз цитировал, справедливо указывает на бесполезность такого рода критических заявлений относительно конспирологических концепций и их разоблачений (с. 119): «Дело в том, что оппоненты не просто расходятся в онтологических предпосылках своего мышления. Мы сталкиваемся в этом аспекте с проблемой двоякого плана. С одной стороны, как это ни странно, гипотетическая дискуссия обречена на провал как раз из-за совпадения, но не различия типов мышления. Кроме того, следует учитывать, что “теория заговора” – это не теория в собственно узкой трактовке данного понятия, она шире, чем классическая научная теория. Поэтому любые критические аргументы, сформулированные на языке цифр и фактов, вскрывают не абсурдность конспирологических построений, но абсурдность ее критики».
К альтернативным точкам зрения относительно лакун, странностей и умолчаний в исследовании планеты Марс это соображение имеет самое непосредственное отношение.
Ричард Хогленд и «Лицо на Марсе»
Сегодня для тех, кто интересуется марсианскими аномалиями, необычными объектами, которые можно видеть на фотографиях и видеозаписях поверхности Марса, эта тема прочно связана с именем американского исследователя Ричарда Хогленда (Richard Charles Hoagland; родился 25 апреля 1945 г.).
Хогленд – автор двух знаменитых книг на тему загадок Марса. Первая из них вышла в 1987 году и называлась «Монументы Марса: город на краю вечности» («The Monuments of Mars: A City on the Edge of Forever»). В этой книге Хогленд поведал заинтересованной публике об артефактах, обнаруженных на космических снимках района Сидония – о знаменитом объекте «Лицо на Марсе» и комплексе строений, удивительно похожих на египетские пирамиды.
Десятилетием спустя вышла вторая книга Хогленда, написанная им в соавторстве с Майком Бара, – «Темная миссия. Секретная история NASA» («Dark Mission: The Secret History of NASA»), в которой Хогленд продолжает свои исследования и подробно пишет о том, как именно Национальное управление США по аэронавтике и исследованию космического пространства (NASA) системно занимается сокрытием информации, доказывающей существование как минимум в прошлом на Луне и Марсе высокоразвитой цивилизации.
Кроме этого Хогленд – постоянный участник многочисленных передач на радио и телевидении, часто дает интервью, выступает с публичными лекциями, является автором и владельцем интернет-ресурса enterprisemission.com, содержащего разнообразную информацию о ходе возглавляемого им исследовательского проекта «Enterprise Mission». Словом, уже не первый год Ричард Хогленд является одним из главных действующих лиц марсианской эпопеи.
Что же обнаружил Ричард Хогленд на снимках марсианского района Сидония и не только?
Начну с небольшого уточнения. Сегодня встречается несколько вариантов написания слова Сидония: пишут и Кидония, и Цедония. На самом деле эта местность Марса в латиноязычном написании выглядит так – «Cydonia». По-английски она произносится как «Сайдониа». Следовательно, в русскоязычной транскрипции пишем «Сидония» и – никак иначе. Но это – попутное замечание терминологического характера.
Без особого преувеличения можно сказать, что буквально до середины 1970-х годов в массовом сознании отсутствовала мысль о том, что на соседних с Землей планетах можно обнаружить артефакты, свидетельствующие о наличии внеземного разума. Перелом, как уже принято считать, произошел 25 июля 1976 года, когда выпускник Чикагского университета профессор астрономии Гавайского университета Тобиас Оуэн (Tobias C. Owen) сделал неожиданное открытие. Оуэн тогда работал в калифорнийском городе Пасадена, в штаб-квартире одного из основных подразделений NASA – «Лаборатории реактивного движения» («Jet Propulsion Laboratory»; JPL), являясь членом группы анализа фотоизображений Марса, получаемых с автоматических зондов-близнецов «Viking-1» и «Viking-2».
Книга Ричарда Хогленда и Майка Бара, второе издание на русском языке (2010 г.)
Американская программа «Viking» включала в себя запуск двух космических аппаратов, которые должны были провести исследования на орбите и на поверхности Марса на предмет поиска наличия жизни на этой планете. Аппараты были запущены к Марсу в августе и сентябре 1975 года. «Viking-1» проработал до 7 августа 1980 года, «Viking-2» – до 11 ноября 1982 года. Именно эти аппараты впервые передали на Землю качественные цветные изображения Красной планеты.
Профессор астрономии Гавайского университета Тобиас Оуэн, первооткрыватель «Лица на Марсе»
Так вот, 25 июля 1976 года, наведя увеличительное стекло на один из снимков Марса, переданных автоматическим зондом «Viking-1» с его орбиты, Оуэн воскликнул, обращаясь к коллегам: «Эй, взгляните-ка на это!» Это был тот самый объект, который с тех пор именуется «Лицо на Марсе», расположенный в местности под названием Сидония. Этот объект можно увидеть на снимке P-17384 (35A72), который в том же году впервые появился в прессе.
Британский писатель и журналист Грэм Хэнкок (Graham Hancock; родился 2 августа 1950 г.), которого вполне можно назвать одним из единомышленников Ричарда Хогленда, в своей книге «Мистерия Марса» («The Mars Mystery: A Tale of the End of Two Worlds», 1998) так описывает то, что было запечатлено на снимке, который привлек внимание Тобиаса Оуэна: «На кадре, который он рассматривал, под номером 35А72, был изображен участок марсианской поверхности, приблизительно разделенный на две геологические зоны: обширную равнину с незначительным количеством кратеров и несколькими курганами и скалистую местность с огромными блоками угловатых камней. Ближе к центру находилось нечто похожее на огромное гуманоидное лицо, устремившее неподвижный взгляд вверх с поверхности мертвой планеты, с безмятежными и даже патетическими чертами – безмолвный страж пустынного ландшафта».
Черные точки, которые можно наблюдать на этом снимке, являются результатом выпадения фрагментов изображения, которые произошли при передаче данных с орбиты Марса на Землю.
Руководство NASA сработало весьма оперативно. В тот же день, всего лишь через несколько часов, пресс-секретарь проекта «Viking» Джерри Соффен (Gerald A. Soffen; 07.02.1926–22.11.2000) дал брифинг для журналистов, в ходе которого он рассказывал об успехах космического агентства США в поисках жизни на Марсе и исследовании Красной планеты. О том, что конкретно сказал на брифинге Джерри Соффен, Грэм Хэнкок замечает следующее (с. 101): «Каким-то образом снимок недавно обнаруженного “Лица” попал к нему, и он показал фотографию журналистам. “Не правда ли, очень необычная игра света и тени? – шутливо осведомился он. – Когда мы сделали новый кадр несколько часов спустя, ничего уже не было. Это всего лишь оптическая иллюзия, когда свет падает под определенным углом”».
Пресс-секретарь проекта «Viking» Джерри Соффен, фото NASA, июль 2000 года
В каком-то смысле, замечал Хэнкок, Джерри Соффен и в самом деле был прав: на сделанном несколько часов спустя новом снимке «Лица» ничего не было видно. Потому что этот второй снимок был сделан тогда, когда на этой территории Марса уже наступила ночь. Если, конечно, этот второй снимок вообще делался.
Вскоре после брифинга Джерри Соффена руководство «Лаборатории реактивного движения» выпустило официальный пресс-релиз, в котором видимый на переданном с орбиты Марса фотоснимке объект трактовался в том же ключе: недостаточная четкость изображения, игра теней, создающих иллюзию глаз, носа и рта и пр.
На этом сюрпризы не завершились. Как известно, посадочный модуль зонда «Viking-1» совершил мягкую посадку на поверхность Марса 20 июля 1976 года в западной части равнины Хриса, в точке с координатами 22.697°N и 48.222°W. Предполагалось, что посадочный модуль зонда «Viking-2» должен будет совершить посадку в районе Сидонии на 44° северной широты – считалось, что там имеются хорошие шансы обнаружить органическую жизнь и небольшие количества марсианской воды, но…
Но после того как на Земле стало известно о «Лице на Марсе», руководство NASA изменило планы. В результате спускаемый аппарат зонда «Viking-2» совершил мягкую посадку на поверхность Марса 3 сентября 1976 года в равнине Утопия с координатами 48.269°N, 225.990°W. Место посадки было изменено, так как руководство NASA посчитало, что в районе Сидония сажать спускаемый аппарат зонда «Viking-2» небезопасно. Правда, на новой посадочной площадке, на равнине Утопия, он чуть не перевернулся из-за наличия там многочисленных каменных валунов.
С точки зрения здравого смысла решение руководства NASA выглядело совершенно нелогичным. Потратить более 1 миллиарда долларов на программу «Viking» и в результате принять решение посадить спускаемый модуль второго зонда черт знает где, но вовсе не там, где и в самом деле можно было обнаружить нечто необычное. Это сравнимо с известным анекдотом, в котором человек ищет потерянный им кошелек не там, где он его мог потерять, а под фонарем, потому что там искать светлее и удобнее.
Снимок 35А72 «Лица на Марсе» в Сидонии, сделанный в конце июля 1976 года американским космическим аппаратом «Viking-1». Черные точки на снимке – выпадения фрагментов изображения, произошедшие при передаче данных
…Строго говоря, кадр «Лица на Марсе» стал далеко не первым снимком, на котором были запечатлены непонятные объекты, находящиеся на ближайших к Земле планетах. Например, 8 февраля 1972 года автоматическая межпланетная станция «Mariner-9» (станция, стартовав с мыса Канаверал 30 мая, вышла на орбиту Марса 14 ноября 1971 года) пролетела над нагорной областью Элизиум (Elysium Planitia) и в точке с координатами 15°N, 198°E на кадре NTVS 4205 зафиксировала группу объектов, похожих на тетраэдральные пирамиды. При повторной фотосъемке этой местности 7 августа 1972 года на кадре NTVS 4296 были вновь видны те же объекты.
Об этих необычных объектах в июне 1974 года в журнале «Icarus» была опубликована статья «Пирамидальные структуры Марса» («Pyramidal Structures on Mars», авторы – Mack Gipson Jr., Victor K. Ablordeppey; vol. 22, issue 2). Авторы публикации отмечали, что запечатленные на кадрах структуры отбрасывали тени правильной геометрической формы. И это означает, что их видимая на фото тетраэдральная форма не является иллюзией, игрой света и тени: то, что на разных фотографиях, сделанных в разное время под разными углами, видно практически одно и то же, подтверждает мысль, что эти объекты имеют правильные геометрические формы и это – не иллюзия.
Советские автоматические зонды, совершавшие еще в 1960-х годах облеты Луны, также фиксировали более чем странные объекты на поверхности спутника Земли. Но Ричард Хогленд вместе со своими единомышленниками стали первыми, кто начал системно изучать фотографии, сделанные космическими аппаратами США и СССР, Марса, его спутников и Луны. А дальше…
«Позорный» лауреат и лжеученый
А дальше произошло то, что обычно и происходит с теми, кто идет против общепринятого в «официальной науке» направления. Нет, исследования Хогленда, его статьи, книги, выступления и лекции пользовались и продолжают пользоваться большим успехом.
Во многих странах мира, как в научной среде, так и среди любителей, сразу же начались споры по поводу того, является ли «Лицо на Марсе» артефактом (то есть искусственным, а не природным объектом), либо все это – дефекты фотосъемки, игра света и тени и т. д. По большому счету эти споры продолжаются и по сию пору. Официальная точка зрения по поводу «Лица на Марсе», разумеется, формулируется примерно так: ничего необычного в этом снимке нет, а человекоподобие «Лица на Марсе» является все теми же иллюзиями, дефектами фотосъемки и пр.
В русскоязычной версии интернет-энциклопедии «Википедия» в статье, посвященной биографии Ричарда Хогленда (по состоянию на февраль 2015 года) мы можем прочитать, к примеру, такие строки: «Статьи Хогленда никогда не публиковались в серьезных научных журналах, а его идеи, высказываемые в различных интервью, подвергались постоянной критике. Так, профессиональный американский астроном и писатель Фил Плэйт назвал Хогленда лжеученым».
В качестве одного из наиболее «убойных» доказательств антинаучного, маргинального подхода Хогленда к исследуемой им теме его оппоненты часто приводят факт присуждения ему в 1997 году Шнобелевской премии по разделу «Астрономия» за «выявление якобы искусственных сооружений на Луне и Марсе, включая “Лицо на Марсе”, и десятимильные в высоту здания на поверхности Луны».
Правда, при более пристальном рассмотрении эта критика также вызывает много вопросов. Судите сами.
В 1997 году Ричард Хогленд и в самом деле был удостоен звания лауреата Шнобелевской премии («Ig Nobel Prize»; игра слов: название образовано от схожего по звучанию прилагательного «ignoble» – «позорный»). Эту премию, как известно, ежегодно присуждают с 1991 года за разного рода сомнительные, нелепые и просто идиотские достижения в различных областях человеческой деятельности. В настоящее время объявление и награждение лауреатов происходит каждой осенью на базе Гарвардского университета в США, незадолго до объявления имен лауреатов Нобелевской премии.
Но фактом является и то, что в 2010 году бывший россиянин Андрей Гейм, совместно с Константином Новоселовым, был удостоен Нобелевской премии по разделу физики за открытие графена. А в 2000 году тот же Гейм и его коллега из Бристольского университета Майкл Берри (Michael Berry) стали лауреатами «позорной» Шнобелевской премии за исследования возможности левитации лягушек с использованием магнитов. Чем так заинтересовала Гейма возможность лягушек преодолевать земное притяжение с помощью магнитов – это тема для отдельного разговора. Другой вопрос, что сам факт присуждения Шнобелевской премии еще ни о чем не говорит.
Кроме того, критики Хогленда предпочитают не замечать интересные эпизоды в его биографии, а именно – факт его участия в обеспечении лунной программы NASA. В 1969 году Ричард Хогленд был научным советником знаменитого американского телеведущего Уолтера Кронкайта и отдела новостей национального телеканала CBS во время реализации лунной программы США «Apollo». В те годы Хогленд также являлся консультантом NASA.
Тогда Хогленд, по его собственным воспоминаниям, на несколько месяцев с головой ушел в работу по освещению на телевидении всех аспектов лунной экспедиции NASA. Ко времени полета «Apollo-11» он был командирован телеканалом CBS в город Дауни, штат Калифорния, где находился завод генерального подрядчика по производству командного и служебного модулей «Apollo» – компании «North American Rockwell». В одном из ангаров служащие компании соорудили временную студию, воссоздающую модель Солнечной системы для обеспечения непрерывного всемирного 32-часового телевизионного шоу «День посадки на Луну» в июле 1969 года. Кстати говоря, в числе консультантов этого проекта были корифеи американской фантастики – Роберт Хайнлайн и Артур Кларк.
Это я говорю к тому, что Хогленд практику и нравы NASA знал не понаслышке. Поэтому, вскрывая «секретную историю» космического агентства США, Хогленд, в общем-то, неплохо изучил на собственном опыте предмет своей критики.
Наконец, есть еще один важный аспект, который не совсем удобен для оппонентов Ричарда Хогленда и который они предпочитают игнорировать. Дело в том, что Хогленд и его коллеги, сторонники наличия артефактов на Красной планете, обнаружили в ходе своих исследований в районе «Лица на Марсе» несколько других, явно искусственных, с их точки зрения, объектов. В расположении этих объектов друг относительно друга и пропорциях их сторон упорные исследователи выявили массу математических и геометрических закономерностей.
Первая панорама Марса, сделанная марсоходом «Viking-1» 20 июля 1976 года
В 1988 году к Хогленду присоединился Эрол Торан (Erol Torun) – профессиональный картограф и специалист по анализу спутниковых снимков Управления геодезии и картографии Министерства обороны США, имевший, в частности, ученую степень по геоморфологии. Торан, детально изучив снимки Сидонии, обнаружил ряд повторяющихся математических постоянных. Особенно много явных геометрических знаков присутствовало в объекте, который был назван исследователями «Пирамида D&M». Далее Хогленд и Торан начали изучать углы и пропорции между расположенными в районе «Лица» монументами. Достаточно быстро было обнаружено, что многие из подобных углов, пропорций и функций применимы ко всему комплексу Сидонии.
Хогленд понял, что ключ к посланию, как это нередко бывает, был заключен в самом послании. Один из углов пирамиды «D&M» давал градус 19,5. Причем в пирамиде этот угол повторялся трижды. Эти же 19,5 градуса Хогленд нашел в пределах границ комплекса монументов Сидонии еще трижды.
Ричард Хогленд, таким образом, был одним из первых, кто сообразил: не столь важно, является «Лицо на Марсе» похожим на человеческое или же нет. Тут вообще не в этой похожести дело! Получившаяся в результате модель геометрических соответствий явно содержала некое послание, но в чем заключалась его суть?
…Критиков и оппонентов Ричарда Хогленда понять можно. Уже цитировавшиеся мною шведские авторы Александр Бард и Ян Зодерквист в книге «NETOкратия…» хорошо, хотя и несколько академичным, научным языком выразили суть опасений тех, кто критикует методологию исследователей, применяющих при анализе данных о Марсе альтернативные, в том числе конспирологические методы: «Люди в основном весьма консервативные создания. Психологический термин “когнитивный диссонанс” означает, что люди склонны держаться старых убеждений, даже если они противоречат вновь открывшимся фактам. Как известно, Гегель любил говорить, что если факты не согласуются с его теорией, то тем хуже для фактов».
Попытаться убедить противников альтернативной точки зрения в наличии у нее здравых идей бессмысленно. Нас интересует другое: что же на самом-то деле произошло в свое время на Марсе, что там может происходить сегодня?
А что, если такие исследователи, как Ричард Хогленд, и в самом деле правы, пусть и не на все сто процентов, но – в значительной степени? И вот если версии конспирологического характера относительно природы и истории Марса мы примем за правильную точку отсчета, результат исследования этого вопроса может быть совершенно иным, а для кого-то – даже непредсказуемо иным.