— Нет провода, — товарищ лейтнант, э. И взять негде.
— А меня не колышет. Найдите у танкистов.
— Всю ночь искали, — заспанный Гиоргадзе, наконец, показался на глаза Рассказову. — Нет ничего, э.
— Не ко-лы-шет! Приказ — найти и сделать!
— Понял, товарищ лейтнант. Какой разговор, э?
— Лично проверю.
— Эй, будет сделано, товарищ лейтнант.
Еще через минуту дикий крик старшины Гиоргадзе разогнал ворон, дремавших на голых ветках:
— Аловов! Иванов! Хайрулин! Э, чурки гребаные! Спите, да, басурманы? А ну, э. Руки в ноги и бегом к танкистам за проводом. Ставлю задачу, эй, украсть три бухты кабеля, да. И два телефона. Не справитесь, буду лупить морды, э.
— Вчера бил. Позавчера бил, — огрызается Хайрулин.
— Эй, это не считается, да.
Аловов, Иванов и Хайрулин третью ночь подряд безрезультатно ходят в соседнюю часть к танкистам. У тех планируются крупные учения. Говорят, привезли кучу материалов, нагнали техники. Вдруг удастся что-нибудь скомуниздить, как культурно выразился товарищ лейтенант Рассказов. Но хитрые танкисты сами быстренько заныкали мелкое неприбранное имущество. А вчера пополудни, говорят, околачивались возле наших кунгов. Присматривались, гады, к антеннам из нержавейки…
Утром, на построении, рядовой Хайрулин философски заметил: «Товарищ лейтенант, страна у нас большая, а воровать уже нечего».
— Прекратить упаднические настроения! — скомандовал Рассказов. — Русский солдат всегда найдет, что и где плохо лежит.
— Так то русский, — слабо возражал Хайрулин.
Все эти разговоры нас как-то не особенно касались. У нашего отделения своя четкая и ясная задача: обеспечить палатки теплом.
— Товарищ лейтенант, — перед очередной вылазкой за дровами подошел ко мне один из бойцов, — есть идея.
— Выкладывайте. Чего томить. Свежие идеи в батальоне такая редкость…
— Давайте махнем в город.
— Конечно давайте, — говорю, — там кабаки, пиво, женщины… Как только я сам не догадался?
— Это само собой, но я в другом смысле.
— Неужели?
— В нашем районе сносятся деревянные бараки. Чего добру пропадать? Давайте поедем, наберем сухих бревен, напилим. Все лучше, чем по сырым лесам шастать. Давайте, товарищ лейтенант.
Я колеблюсь. Идея вроде неплохая. В сезон холодных дождей поленья чадят, дымят и не желают разгораться. В палатках часами не выветривается горький, смердящий запах. Сухие дрова не помешали бы. Это факт. С другой стороны, был приказ комполка: «в городе не ошиваться», «не позорить часть своим диким видом!», «не создавать почвы для ЧП!».
— Товарищ лейтенант, — подошли остальные бойцы. — Махнем в город. За пару часов навалим целый кузов. Успеем забежать домой, сходим в баню, повидаемся с женами…
Насчет жен я сразу же пресек. То есть… согласился.
— Черт с вами. Поехали. Только никому ни слова.
В город подоспели как раз к сносу очередного барака. Бульдозер с небольшого разгона вел лобовую атаку на почерневшую от времени двухэтажку. Она трещала, гудела, но не сдавалась. Бревна, сложенные в лапу, успешно держали углы обороны. Трактор упирался ножом в стену и вставал на дыбы. Барак стоял насмерть. Бульдозерист поменял тактику. Он зацепил бревенчатый угол тросом. Разогнав железный табун лошадей, дернул за нижний венец. Потом еще раз… Первыми капитулировали оконные рамы. Они вылетели под звон битого стекла. Дымоход попытался контратаковать Т-100 сверху закопченными треснутыми кирпичами. Но безуспешно. Дом рухнул. Душа жилища вместе с облаками пыли взметнулась к небу. С чердака полетели старые газеты, письма, фотографии. У моих сапог приземлилась бледно- желтая вырезка с актуальными призывами развернуть стахановское движение на лесозаготовках.
Бульдозерист специально для нас вытолкал на обочину сухие бревна. Мы быстро напилили полный кузов. Веснушки опилок, разлетевшись, придали снегу озорной вид.
В тот день отпускать я никого не стал. Наспех перекусив, заготовили впрок еще добрую гору поленьев, чтобы больше свободного времени осталось на завтра. Вернулись в расположение батальона засветло, натопили печи без дыма и смрада. Красота.
Утром следующего дня, на построении, комбат Ширяев объявил благодарность мне и всему нашему подразделению.
Не обошлось без темы связи с КПП. Матерился комбат. Оправдывался лейтенант Рассказов. Рядовые Аловов, Иванов и Хайрулин, как обещано, были избиты старшиной Гиоргадзе. Короче, в жизни батальона ничего не менялось.
После развода я завалился на койку с журналом «Юность». Читал нежную повесть Юрия Михасенко «Милый Эп». Это хоть как-то отвлекало от идиотизма армейской жизни. Но комбат велел срочно явиться в штабную палатку. Бегу.
— Лейтенант Богачев по вашему приказанию…
Майор остановил небрежным жестом. Еще раз поблагодарил за сухие дрова. Затем вкрадчиво попросил доложить, где мы их раздобыли. На этот счет у меня было несколько правдоподобных версий. Но тут позвонили из штаба.
— Товарищ майор, командир полка вас требуют, — сказал дежурный.
Комбат Ширяев неохотно взял протянутую трубку.
— Как дела, майор? — не здороваясь спросил полковник Клячин.
— Порядок, товарищ полковник.
— Установили связь с КПП?
— Так точно, — твердо, без заминки, доложил майор. — Сделали.
— Молодцы, — похвалил Клячин.
— Работаем, — скромно ответил майор.
— Сейчас проверим, как вы работаете, — в голосе комполка послышалась скрытая угроза. — А ну-ка, соедини меня с дежурным по КПП, — применил военную хитрость полковник.
— Минуточку, соединяю, — невозмутимо сказал комбат. Он протянул мне трубку, отвечая на командирскую хитрость офицерской смекалкой:
— Ты дежурный по КПП, понял? — сказал он шепотом, прикрыв рукой микрофон. — Ответь товарищу полковнику.
Я замахал руками:
— Что отвечать?
— Откуда я знаю. Скажи, мол, порядок.
— Дежурный по КПП лейтенант Богачев слушает, — бодро докладываю в трубку.
— Это полковник Клячин.
— Слушаю, товарищ полковник!
— Не ты ли тот Богачев, который журналист?
— Так точно, я, товарищ полковник.
— Почему на КПП?
— Где же мне быть?
— На дровах…
— Я везде успеваю, товарищ полковник. — Майор одобрительно закивал. — Вот закончу дежурство — и в лес, товарищ полковник.
Майор показал большой палец:
— Молодец, лейтенант.
— А скажи, Богачев, рядом с КПП машины на стоянке есть?
— Есть авто на стоянке? — тихо спрашиваю майора. Тот кивает — есть.
— Так точно, имеются, товарищ полковник.
Отвожу трубку в сторону, чтобы было слышно майору.
— А моя «Волга» стоит?
Майор кивнул.
— Так точно, — товарищ полковник, вижу, стоит.
— А если это так, ответь, лейтенант, какой у «Волги» номер?
— Не могу знать, товарищ полковник.
— А ты сходи и глянь.
— У е-мое, — схватился за голову майор, — вот козел старый, поймал.
— Сейчас посмотрю, товарищ полковник.
— Дуй мигом, лейтенант. Жду.
Кладу трубку на стол и накрываю шапкой.
— Что будем делать, товарищ майор? — спрашиваю шепотом. — До КПП километр, не меньше.
Майор напряженно застыл. На побледневшем лице появилась испарина. Две капельки пота медленно сползали вниз по гладковыбритым вискам.
Неделю назад комполка Клячин по пьянке ударил стоявший на обочине шоссе КамАЗ. Чтоб не разбираться с ГАИ, полковник оставил «Волгу» в лесу рядом с КПП. Все это время в городе искали хороших специалистов-авторемонтников, чтобы вручить повестки из военкомата. Своим, армейским мастерам, Клячин не доверял.
— Может, спросить у доктора, — говорю оцепеневшему майору. — Его возили на этой «Волге» к полковнику домой. Он что-то там проверял у супруги.
— И что? — без выражения, отрешенно шепчет майор. — Я сто раз ходил мимо этой машины. Какие номера — без понятия.
— А у нашего дока, — говорю, — есть странная привычка запоминать все цифры, которые попадаются на глаза.
Майор сорвался с места и выскочил из палатки. Заорал кому-то во все горло:
— Доктора ко мне! Живо!
Хорошо, что я успел дополнительно накрыть трубку шинелью.
Явился запыхавшийся доктор со стетоскопом на шее. Он всегда носил с собой чемоданчик с крестом или какие-то медицинские побрякушки. Чтобы начальство не отвлекало на сторонние работы. Даже когда по вечерам выпивал в офицерской палатке, в одной руке он держал стакан, в другой — градусник, шприц или клизму. Так, на всякий случай. Если что — проводится амбулаторное лечение.
Вопросу док не удивился. Сказал, что номер личного автомобиля товарища полковника 23–35 ОХА. «Могли бы и не отвлекать по мелочам».
— Свободен, — махнул рукой комбат и приказал мне: — Бегом марш!
Я побежал.
— Быстрее! — подгонял майор.
Пришлось ускориться. Выдержав паузу, майор снял шинель с телефона. Сунул трубку мне:
— Доложи.
— 23–35 ОХА, товарищ полковник, — выпалил я, запыхавшись.
— Что так долго?
— Номера забрызганы. Пока оттер…
— Вот теперь верю. Связь с КПП имеется, — удовлетворенно сказал командир полка. — А то вам, борзописцам, соврать что плюнуть.
— Обижаете, товарищ полковник.
На том конце что-то пробурчали и бросили трубку.
Майор медленно опустился на стул. Вытер платком лоб и шею. Тут же сорвался и вылетел из палатки.
— Где этот долбаный Рассказов? Он сделает, наконец, связь или я задушу его вот этими руками! Рассказов, твою мать! На КПП «Волга» товарища полковника! Он не отстанет.
— Гиоргадзе, ты меня забодал, — орал Рассказов через минуту, — из-за тебя, козла, не ремонтируется личная машина командира полка!
— Аловов, Иванов, Хайрулин, вы где, чурки гребаные! — слышен дикий рев Гиоргадзе. — Вах, кто сломал личный автомобиль товарища полковника, э?
«Вот дурдом, — думаю, садясь в машину. — Хорошо, хоть ненадолго можно уехать отсюда».
— За дровами! По машинам! — кричу бойцам своего отделения, хотя в моем распоряжении всего лишь один ГАЗ-66. Тут же вспоминаю, как прошлым летом на даче, сев за руль, шурин крикнул всему семейству: «По машинам!» После команды жена и сын быстро заняли свои места в «жигулях». Только шестилетняя дочь Настя продолжала стоять на крыльце.