Дернувшись, я высвободилась и ударила Свята по щеке. Мгновением позже светлая кожа заалела, а серые глаза заблестели злостью.
— Что ты себе позволяешь? — прошипел Шевченко.
— Не больше, чем позволяешь себе ты, — прорычала я в ответ. — Приди в себя, прими холодный душ, потом мы с тобой поговорим. Нормально. Как взрослые люди, а не как дети, выдумывающие себе монстров, которых не существует.
— Зара, — процедил мое имя Святослав, но я лишь хмыкнула и, бросив на него недовольный взгляд, прошла мимо, задевая плечом.
— Я буду ждать тебя на кухне. С кофе и завтраком. Приходи, когда будешь готов поговорить нормально.
Глава 8
— Тебе не за чем сравнивать себя с ним. С Шамилем всегда было плохо, но не всегда я это понимала. Поначалу, будучи еще совсем юной, я испытывала лишь слепую веру в то, что мы предназначены друг другу. Самой судьбой. Это была страсть, было желание выйти замуж. Затем наши отношения постепенно переросли в привычку. Болезненную, неправильную, точнее будет даже сказать, вредную привычку. И я пронесла эту привычку через долгие годы, чтобы избежать позора. Хоть как-то исправить совершенные ошибки. По итогу, вышло хуже, чем если бы я сразу призналась себе в том, что это было неправильно.
— Ты жалеешь?
— О чем именно?
— О том, что поехала с ним в Москву? В качестве… — мой собеседник усмехнулся, покачал головой, будто не веря, что вообще может произнести такие слова, — второй жены.
— Да. Жалею, — честно ответила я. — С Шамилем всегда было сложно. Поначалу я не замечала, была слишком юной и ослепленной им. Его манерами, его сладкими обещаниями. Потом, когда заметила, была уже привязана к нему, как к человеку. А дальше у меня просто не осталось выбора. Я должна была его терпеть. Шамиль всегда был человеком, который думал и думает только о себе. И это всегда проявлялось всем, начиная от бытовых мелочей и заканчивая постелью. С ним не было так же хорошо и спокойно, как с тобой. И, что-то мне подсказывает, что Громовой тоже непросто. Просто пока что она его любит. Страсть затуманивает ее разум. А когда она пройдет, когда дотлеют последние угольки плотского желания, тогда останется только сам Шамиль. Тяжелый, своенравный, эгоистичный Шамиль, который привык, что весь мир исполняет вторые роли в его спектакле. Который привык получать то, что он хочет. Который привык, что женщина обязана ему априори. Потому что родилась женщиной. Жизнь с тобой совсем другая. Она играет совсем другими красками. Такими, о существовании которых я раньше даже не подозревала.
— Почему ты вообще с ним заговорила?
Святослав послушался меня. На наше общее счастье, он услышал меня.
Оставил меня, ушел в душ и вернулся на кухню спустя полчаса. Я как раз успела приготовить ему завтрак, как и обещала. Хрустящие тосты, яичницу с золотистым беконом и черный кофе с маленькой ложкой сахара. Святослав любил настоящий, горьковатый оттенок напитка.
Мне нравилось ему готовить. Нравилось то, как после завтрака или ужина, Шевченко всегда целовал мне руки, благодаря за то, что я сделала для него. Не считая это моей обязанностью.
— Он сам подошел, я же говорила. Неужели ты думаешь, что я искала с ним встречи? Если искала бы, то давно нашла. Но правда в том, что я уже давно не ищу его взгляда. Как и он моего, — я усмехнулась, вспомнив недавние слова Цахаева. — Это наше с ним прошлое, тут ничего не поделаешь. Но в нашем настоящем другие люди. У него — Ульяна и ребенок. У меня — ты. И в будущем мы тоже будем по отдельности, что бы не случилось. Я знаю это наверняка.
— Что ж… — Святослав некоторое время сидел за большим обеденным столом, который я накрыла специально для него. К еде он так и не притронулся, кофе лишь пару раз отхлебнул. А после того, как я закончила говорить, кивнул чему-то своему, а затем встал из-за стола и быстро подошел ко мне. Я все еще стояла возле плиты и готовила новую порцию кофе, уже для себя. Шевченко находился недалеко, но скорость, с которой он ко мне подошел, оказалась удивительной. Я не успела опомниться, как избранник оказался рядом и заключил мою руку в свою. Негрубо, нет, но так удивительно быстро, что я невольно вздрогнула и отступила на несколько шагов назад. — Объяснишь мне тогда, почему его имя все еще украшает твое тело?
— Тату… — выдохнула, быстро заморгав. Поняв, что опасности нет, и я зря переполошилась, я выдохнула. — Я сведу. Между прочим, уже подыскала мастера, который этим занимается, нужно только подождать, у него большая очередь… — Я аккуратно высвободила свою руку из чужой хватки и опустила рукав черной водолазки, который Шевченко успел задрать.
Эта идиотская татуировка… кто бы только знал, как я жалела, что когда-то давным-давно набила ее на левом предплечье. Она мозолила глаза и каждый раз напоминала об ошибках прошлого.
— Ладно… — Шевченко снова покивал, делая шаг назад от меня, упираясь руками в столешницу от кухонного гарнитура. Сейчас на нем были темные спортивные брюки и майка без рукавов, оголявшая жилистые руки, трогательные впадинки
Сейчас передо мной снова был тот самый Святослав, которого я хорошо знала. Который умел слушать, приводить аргументы и признавать свою неправоту, если такое случалось. Добрый и милый Святослав, который смотрел на меня внимательно, будто пытался добраться до сути без слов.
— Ты испугалась, — нахмурившись, неожиданно выдал Шевченко.
— Нет, — попыталась соврать я, встряхивая головой. Улыбка вышла кривой, взгляд неуверенным.
— Он тебя бил?
— Кто? Шамиль?
Я нервно заправила распущенные волосы за уши и попыталась отвернуться, но Свят не дал, заключил в свои руки. Он слегка притянул меня за плечи и теперь очень внимательно смотрел прямо в глаза.
Так, что не оставлял возможности соврать.
— Было пару раз…
— Пару? — не веря уточнил мой собеседник.
— Чуть больше, — усмехнулась я. — Но это правда происходило нечасто. Шамиль вспыльчивый, за ним водится неумение контролировать свои эмоции…
— А другие? Твоя семья?
Я сглотнула и опустила взгляд.
— Да, бывало. После того, как братья узнали о том, что… в общем, что я опозорила нашу семью, позволив себя использовать…
— Кто из них?
— Рашид. Он потом и сам сожалел. Извинялся. Он не…
— Не виноват?
— Ну… я не сужу его. Он — мой старший брат. Пока отец работал, он должен был следить за единственной сестрой. Не уследил, я покрыла позором их головы. И это не была экзекуция, просто он не сдержался.
— Ты мастерски оправдываешь всех мудаков в своей жизни, — хмыкнул Святослав, наконец, заключая меня в свои объятия.
Объятия, которых я так ждала со вчерашнего вечера.
— У меня появилось исключение, — прошептала я, поднимая голову и заглядывая в его глаза.
Наконец-то, серый лед растаял, уступая место теплу и нежности, к которым я привыкла во взгляде своего избранника.
— Прости меня… — прошептали мне куда-то в макушку, с силой прижимая к себе. Я уткнулась носом в чужую грудь и прикрыла глаза.
— Все нормально… — едва слышно ответила я.
— Нет, не нормально, но… я…
Когда мы отстранились друг от друга, я заметила в глазах Шевченко растерянность вперемешку с виной.
— Я даже не знал, что так сильно могу взбеситься только от того, что ты стоишь рядом с ним. Я видел, что вы только разговаривали друг с другом, но этого оказалось достаточно, чтобы разозлиться. Я не могу допустить даже мысли о том, что ты все еще испытываешь к этому человеку хоть что-то… что можешь когда-нибудь захотеть вернуться к нему…
— Я не захочу.
— Я знаю. Знаю… И еще этот козел…
— Ты про Алана? — Да, я видела, что Свята вывели из себя два момента и Цахаев был лишь одним из двух триггеров.
— Он все еще пытается под меня копать…
— Он пытался навредить тебе?
— Пытался, но у него ничего не выходит, и никогда не выйдет. Он прекрасно об этом знает, ему со мной не тягаться. Но теперь…
— Что теперь? — я сглотнула, неожиданно почувствовав, как сердце замерло. От страха. И в предвкушении чего-то нехорошего.
— Теперь у него есть рычаг давления. Я не был в курсе, что вы знакомы. Да еще и так близко.
— Я с ним никогда не дружила, он — друг брата, но… да, ты прав. Он хорошо знаком с моей семьей… — Я отступила в сторону и опустила взгляд, закусив губу.
Я скрывала свои отношения от родителей. Я скрывала от них вообще все. Как показал мой жизненный опыт, так намного проще.
Проще было переживать в одиночку и свое счастье, и свое горе. В нашей семье всегда были Рашид, Мадин и Тагир. Я — лишь приложение, которое нужно было побыстрее сплавить. Так бы и получилось, не свяжись я с Шамилем. Я бы, как и многие девочки, закончила бы школу, дальше меня бы сосватали, а там, семья, муж и дети. Виделась бы с родней несколько раз в год по особым праздникам. И все были бы счастливы.
А я…
Я захотела жить. По-настоящему. Выбирать самостоятельно, кому посвятить свою жизнь.
И эти опасные желания привели меня на зыбкую дорожку, с которой, только соскользни, и можно было погибнуть.
Я знала, что меня не поддержат. Что отец и Рашид разозлятся. Что мать и Мадин разочаруются. А Тагир, как всегда, будет вынужден в одиночку отстаивать меня перед всей семьей.
Поэтому и хотела сказать о замужестве уже после того, как мы со Святославом поженимся официально. И то, как придется.
Но теперь эта тайна действительно вставала под большой вопрос.
— Мы из одного города, его родители знают моих, он может все рассказать им… — прошептала я, вскидывая испуганный взгляд на своего избранника.
— Чего ты боишься?
— Я… я не знаю, на что способна моя семья, если ты об этом. Но позора на их голову я навлекла уже достаточно. Для того, чтобы перестать удерживать себя от крайностей им нужно уже совсем немного. А наша с тобой запланированная свадьба — это уже очень и очень много.
— Зар, я же много раз говорил, давай съездим к ним. Хочешь, я съезжу один. Поговорю, объясню, договорюсь. Я готов пойти на всевозможные уступки, чтобы они остались довольны твоим браком. Я готов ради тебя на все…