Преувеличенная оживленность в придачу с этим нелепым приветствием «Хай!» свидетельствовала о ее решительном настрое. Она, как и он, основательно подготовилась к встрече с бывшим возлюбленным, заранее продумав тактику поведения. И кто знает, возможно, она тоже разрабатывала свой план действий в парикмахерской, ой нет, вернее, в салоне красоты.
Он робко вытащил правую руку из кармана и неловко повторил ее жест, нечленораздельно пробормотав: «Хай!»
Его вдруг до глубины души поразило, насколько огромна разница между идущей нерешительной походкой женщиной с робким взглядом широко распахнутых глаз и крепко сжатым ртом и женщиной с летящей походкой, которая, высоко подняв руку и обнажив в улыбке белые зубы, без всякого стеснения кричит тебе «Хай!». Нет, эта женщина уж точно не будет выслушивать стенания его души! Она, скорее всего, забросает его вопросами, не шибко прислушиваясь к его искренним ответам. Только теперь он смог примерно представить их будущий диалог…
— Ну и как вы поживали все это время?
— Отслужил офицером в военно-воздушном флоте…
— И чем же вы там занимались?
— Служил при высоком чине…
— И как же вы при нем служили?
— С английского переводил… через пень-колоду…
— А после?
— Через три года демобилизовался.
— И что дальше?
— Устроился в торговую фирму.
— И чем же там торговали?
— А разве это важно?
— Как скажете. А сейчас вы все там же?
— Нет, сейчас работаю по телефонной части.
— И в чем же заключается ваша работа?
— Скупаем телефоны, а затем либо продаем, либо сдаем напрокат… А твой муж чем занимается?
— Ну-у… А на что вам знать?.. О, так значит, я могу подешевле телефоном обзавестись…
От мысли, что их диалог может принять такой оборот, ему стало не по себе.
Он вдруг понял, что ошибся с выбором места и времени такой долгожданной встречи. И сам виноват в этом дурацком «Хай!», которое стало вполне естественным для такого светлого времени суток, как два часа пополудни, в многолюдном парке, где, собственно, именно он предложил встретиться… Другое время, хотя бы семь часов вечера, и другое место, ну например, например, например… если честно, в Сеуле не сыщется ни одного подходящего уголка для встречи с бывшей возлюбленной, где можно было бы поговорить по душам. Во всяком случае, он так считал. И этот парк Намсан[9] был более или менее оптимальным вариантом. Так что его выбор казался не так уж и плох. Вот если бы дождь пошел… Точно! Если бы шел дождь… Однако что толку от этих пустых фантазий… В любом случае она наверняка уже все давно обдумала, пока делала в салоне прическу. И вот теперь, приветствуя его взмахом руки и этим чертовым «Хай!», она легкой походкой приближается к нему.
Внезапно пришла мысль, что он не только черты ее лица знал наизусть, но и ее тело. Ему ничего не оставалось, как признаться самому себе, что все эти шесть лет, думая о ней, он грустил, и часть этой его грусти составляло сожаление при воспоминании о ее обнаженном теле. Понятно, что иногда он испытывал слепую ревность к ее мужу только потому, что он — этот мужчина, имени которого он не знал, так же как лица, возраста и профессии, — является обладателем ее тела… Именно сегодня он окончательно убедился в том, что действительной причиной его многолетних бесплодных попыток забыть ее, а также просьбы о сегодняшней встрече, было настойчивое воспоминание ее наготы! И как раз ее обнаженное тело и являлось ключом для владения ею.
«Погоди, это что же получается, — размышлял он, — я сегодня вызвал эту женщину, чтобы снова обладать ею? И зачем, скажите на милость, нужно было ждать наступления тридцати лет?» Разве он не рассчитывал, что к тридцатилетнему возрасту у него наладится своя собственная жизнь, и он сможет как ни в чем не бывало при встрече с ней поговорить о домашних делах? Пусть его прогнозы шестилетней давности о развитии событий в их жизни оказались ошибочными. Но какие же мысли по этому поводу владели им в последнее время? Разве он не собирался высказать начистоту, что именно ей он обязан тем, кем стал, и, пристально следя за ее лицом, внимательно выслушать все, о чем бы она ни говорила, после чего спокойно вернуться домой? Нет, в самом деле, он был уверен, что это являлось единственной целью встречи. И вдруг — ни с того ни с сего — это горячее желание вновь, как и раньше, обладать ею!
И все же, вопреки всему, глядя, как эта женщина остановилась перед ним с улыбкой на губах и приветствием «Сколько лет, сколько зим», он никак не мог избавиться от ощущения, что она и сейчас, точно так же, как и шесть лет назад, является Его Женщиной. И хотя он осознавал, что это чувство не взаимно, безнравственно и, возможно, приведет к губительным последствиям, он ни за что не хотел упустить это упоительное ощущение огромной радости от того, что здесь и сейчас, находясь рядом, она полностью и без остатка принадлежит только ему одному.
Он решил проигнорировать ее преувеличенно веселый вид, который незадолго перед этим она решила изобразить непонятно по какой причине. И, желая в душе, чтобы она ничего не говорила, молча зашагал, крепко взяв ее за руку.
Его спутница тихонько подняла руку, на которой висела дамская сумочка, и осторожно высвободила свою руку из его ладони. Он взглянул ей в лицо. Она мило улыбалась.
— Мне кажется, вы возмужали… — проговорила она с улыбкой и следом, словно для себя, еле слышно добавила: — Я пришла, твердо решив все для себя, так что советую выбросить всякие глупости из головы!
А потом жизнерадостным, но неестественно громким голосом спросила:
— Ой, кстати, а вы пообедали? Если нет, то давайте пойдем в ресторанчик и за обедом поговорим о нашем житье-бытье! Ну, как вам мое предложение?
Он на мгновение приостановился и растерянно посмотрел на носки своих ботинок. Интересно, что она подразумевает под «всякими глупостями»? И тут наконец она заговорила искренне, без напускной бравады.
— Позавчера, когда я услышала вас по телефону, мне показалось, что вы сильно изменились. Это почувствовалось даже по голосу. Не знаю, так ли это на самом деле. Во всяком случае, меня это порадовало. Создалось такое впечатление, что ваша прошлая нерешительность исчезла без остатка.
Он хотел спросить, что это были за ощущения, и как он изменился… Хотел сказать, что, на его взгляд, в нем практически ничего не поменялось с тех пор, как они были вместе. Она же продолжала:
— Наконец-то вы превратились в мужчину, который способен любить женщину. И уже научились прислушиваться к вашим собственным желаниям, избавились от привычки незамедлительно прощать других и уже умеете изливать свой гнев, когда это требуется… Мне показалось, что теперь-то вы обрели настоящее мужество!
Ему стало как-то не по себе от ее слов. Приподняв опущенную голову, он искоса взглянул на ее подбородок.
— Судя по твоим словам, в прошлом я был каким-то неполноценным?..
Она от души рассмеялась и, слегка потянув его за рукав, пошла вперед:
— Мне кажется, так оно и было… Ну, пойдемте ж, пообедаем где-нибудь!.. Из-за какой бы ерунды я ни дулась на вас, вы — невозможный добряк, ведь ни разу не рассердились на меня…
— Выходит, я был еще тем слюнтяем…
Он подумал о себе нынешнем. Он считал, что и сейчас, и прежде он — все такое же наивное дитя. К тому же и тогда, и сейчас он был и оставался таким именно из-за нее. Разница лишь в том, что раньше его характер сложился из-за любви к ней, а сейчас он такой потому, что по-прежнему любит ее. Одно он знал достоверно: с тех пор он ни капельки не изменился. Однако она утверждает, что он стал другим, а причина, почему она покинула его без каких-либо объяснений, судя по ее словам, заключалась в нем самом, в его слабохарактерности, хотя, по его мнению, это было как раз следствием его чувства к ней.
Он повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза. Она машинально улыбнулась в ответ. Он незаметно спрятал в карман сжатый кулак, которым собрался взмахнуть, и, поспешно изобразив улыбку, сказал:
— Ну хорошо, давай пообедаем, что ли…
ДЕРЕВЕНСКАЯ ДЕВУШКА
Из-за ближайшей горы внезапно донесся грохот. Настолько сильный, что аж горы содрогнулись. Говорят, там обнаружили залежи угля и в связи с этим тянут дорогу до города. Грохот взрывающегося динамита раздается именно оттуда. Эти звуки разрывов в последнее время можно услышать по несколько раз на дню.
Сидевшая на корточках за прополкой Ёнсун распрямилась, сняла с головы полотенце и встряхнула им несколько раз. Один волосок слетел с него и, покружив в воздухе, медленно опустился среди веток хлопчатника. Обтерев полотенцем пот со лба, щек и шеи, она осмотрелась: не видно ли кого на проселке по ту сторону поля, расстегнула верхнюю пуговицу рубашки и торопливо вытерла пот на спине и груди. Потом, так же спешно застегивая пуговицу, оглядела поле: сколько хлопчатника осталось еще прополоть. Если сегодня удастся закончить всю работу, то будет легче отпроситься у матери в город на завтра. Цветы хлопка лоснились под лучами солнца словно намазанные жиром. И сегодня этот белый лоск казался почему-то таким необъятным.
Ёнсун взглянула на небо. Солнце было в самом зените и палило нещадно. Казалось, оно успокаивает ее этим: мол, не переживай, до сумерек еще далеко. Над макушкой ближайшей горы клубились облака не белого, а скорее сизого оттенка… Казалось, за их малюсенькими округлыми бугорками копошились какие-то полупрозрачные симпатичные крошечные существа.
«Ладно, отдышусь чуток, пот обсушу и снова за работу!» — Ёнсун направилась через хлопчатник в тень дубняка, что рос по обочине грунтовки на той стороне поля. Каждый раз, когда она делала шаг, высоко задирая ноги, ее длинные блестящие волосы, намокшие от пота, колыхались. Перевязанные черной резинкой в районе шеи, они обворожительным водопадом ниспадали до лопаток. Слепящий глаза желтый отсвет утоптанной глины, сливающийся со светом солнца, заставил девушку прищурить глаза. Если бы ветерок обдувал чуть попрохладнее, тогда и жаловаться не на что. В такую погоду вечером ярко заалеет закат, а значит, завтра будет ясный день.