Меня беспокоило ее дыхание. Тяжелое, хриплое. Она рывками всасывала воздух. Лицо стало очень мокрым, румяна спеклись во впадинах под скулами. Это обычная реакция на алкоголь, но мне это не нравилось.
Я наспех обыскал спальню. Все в порядке. Кровать не смята, ящики закрыты, все под контролем. В действительности я не знал, что ищу, но после блондинки в гостиной в спальне мог оказаться брюнет или альбинос. Их там не было.
Спустившись на улицу, я махнул такси и направил его к служебному входу.
— Что случилось? — поинтересовался водитель.
У субъекта была квадратная челюсть и острые уши, которые не давали твидовой кепке съехать на глаза. Я сложил десятидолларовый билет и помахал перед его носом. Он втянул воздух, как легавая.
— Хочешь? — спросил я.
Он бросил на меня косой взгляд.
— Кого надо убить?
— У тебя совесть есть?
— Ага. Как у кошки.
— Хорошо. У меня тут наверху девица, которая перебрала спиртного.
— Упилась?
— В стельку. Я стащу ее вниз и положу в твою машину. Покатай ее, пока не протрезвеет.
— А потом?
— Высади у ближайшей подземки. Довези до Лос-Анжелеса. Отвези домой. Что ей захочется.
Он пристально на меня взглянул:
— А что, если она проспит всю ночь?
— Воздух приведет ее в себя. Если она очнется через десять минут, я денег назад не потребую.
Он в раздумье втянул воздух сквозь зубы:
— Где живет эта дама?
Я пожал плечами:
— Не знаю. Ты получишь еще столько же, если доставишь ее домой и принесешь мне ее адрес. Зайдешь к Джордану.
Он все еще пытался увильнуть:
— А если она живет в Уайт Плейнс?
— Леди прекрасно экипирована. Она в состоянии заплатить. Десятка — только задаток.
Он загорелся и мотнул подбородком:
— Твоя взяла, парень. Тащи ее сюда.
Я оставил его и вернулся в квартиру. Блондинка опять развалилась на полу. Она была еще бледнее, лицо ужасно отекло, приоткрытый рот обнажил краешки зубов. Я нахлобучил ей на голову кожаную шляпку, сунул ее кошелек себе в карман и уже почти поднял ее с пола, как снова раздался звонок в дверь.
Пришлось отпустить ее, и она мешком свалилась на пол. Я стоял без движения с похолодевшей спиной, склонив голову на бок и навострив уши. Никто не знал, что я дома, и посетителей я не ждал. Мгновение было тихо, потом звонок задребезжал снова с настырностью пожарной сигнализации.
Звонили решительно. И пусть звонят. Через некоторое время все стихло, и я осторожно выдохнул.
Я уже начал улыбаться, когда звонок снова забился в конвульсиях.
Я шепотом бормотал молитвы на арабском, на хинди и на китайском — напоминание о последней войне. И замолчал только вместе с умолкнувшим дребезгом. Больше он не повторился.
Вместо этого в дверь забарабанил тяжелый кулак. Я ощетинился, как кот, резко выдохнул, широкими шагами подошел к двери и рванул ручку.
В коридоре стояли трое. Двое мужчин и девушка.
Стучавший мужчина уже снова занес кулак и едва не рухнул в комнату. На носу картошкой держались очки толщиной в ладонь. Нос огромный — просто бесформенный урод, прилепленный визажистом с мрачным чувством юмора. Черный котелок на голове, и длиннополое пальто бьет по коленям.
Сбоку стоял нервный молодой человек с нездоровым цветом лица и пустой ухмылкой. Я повернулся к девушке и одарил ее пронзительным взглядом. Она ответила тем же. У нее была стройная, изящная фигурка, волосы цвета полированной меди и живые голубые глаза. Она чуть приоткрыла ротик, глядя на меня, и на миг я почувствовал слабость. Казалось, когда-то давно мы с ней встречались. Ее прямые бровки сдвинулись…
И тут мужчина в котелке резко и гнусаво произнес:
— Ладно, заходите.
Тяжелые линзы очень увеличивали его глаза. Костлявая рука упала мне на плечо. Я мягко заметил:
— Расслабься. Куда ты собрался?
— Внутрь.
Я покачал головой:
— Подумай еще раз.
Он казался удивленным. Глаза засверкали.
— Что это — насмешка?
— Вряд ли. Что тебе надо?
— Я хочу войти, — ответил он.
— Не сегодня, братец.
Глаза девушки широко распахнулись. Она недоуменно тряхнула головой.
— Это — это не Боб, — сказала она.
Мужчина бросил на нее хмурый взгляд. Когда он обернулся ко мне, черные брови уже сошлись на переносице. Такие глаза подсматривают во многие замочные скважины и видят многие вещи, среди которых мало приятных. Он опорожнил легкие и сказал:
— В любом случае, давай посмотрим.
Я занял позицию поустойчивей и отрезал:
— Убери от меня свои лапы!
Он снял руку с моего плеча и положил ее мне на грудь. Не следовало этого делать.
— Ты сам напросился, — сказал я.
И я ему дал. Это был великолепный удар. По такому носу не промажешь. А я приложился всем весом. Кулак сработал, как поршень, и его голова неловко вывернулась назад. Он отлетел к противоположной стене. Черный котелок упал и покатился по ковру. Один миг все оставалось по-прежнему, а потом внезапно его нос превратился в раздавленный помидор.
Молодой побелел. Дефекты на его лице превратились в сыпь. Он попятился бочком, втянув плечи и судорожно глотая воздух.
Девушка не завизжала. Она вытаращилась на меня. Взглядом страстным, даже жадным. И словно в приступе желания закусила пухлую нижнюю губку.
Высокий вытащил большой серый платок, зажал им нос и откинул голову, давая крови подсохнуть. Через минуту он опустил подбородок и взбешенно взглянул на меня.
— Все еще горишь желанием войти? — вежливо поинтересовался я.
— Кто-то за это поплатится, — ответил он.
— Не я, — сказал я. — Дом человека — его крепость, и он имеет право защищать его до смерти. Я могу назвать прецеденты.
За прищуренными веками плескался смертельный яд. Он водрузил на место котелок и прошествовал к лифту. Молодой бросился следом. Девушка осталась на месте. Я улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ так, будто демонстрировала хит сезона.
— Ты Скотт Джордан.
— Так утверждает мое свидетельство о рождении. Но я уже начал сомневаться.
— Могу я войти?
Я подумал о лежащей на полу блондинке. Заметив мои колебания, она добавила:
— Я бы очень хотела поговорить с тобой.
Я качнул головой:
— Как-нибудь в другой раз.
Как-то странно она на меня посмотрела.
— Где… мы искали Боба Камбро.
— Его здесь нет. Когда я его найду, я его убью.
— Я… я не понимаю.
— Я все объясню на его похоронах.
Двери лифта с лязгом распахнулись. Лифтер объявил:
— Вниз.
Она одарила меня быстрой, какой-то прощупывающей улыбкой, резко повернулась и бросилась к кабине. Как лань при звуке выстрела.
Я закрыл дверь и постоял неподвижно, размышляя о Бобе Камбро со смешанными чувствами. Перед Майами я прокатился на юг, чтобы сговориться о продаже его лачуги на Палм Бич, маленького домика на пятнадцать комнат, с садом, бассейном и теннисным кортом. Боб был моим хорошим клиентом, хорошим по нескольким причинам. Мы вместе ходили в школу, у него было больше денег, чем он мог потратить, и он постоянно попадал в неприятности. Живя в Нью-Йорке, я дал ему ключ от своей квартиры. Теперь я это вспомнил, и это почти объясняло присутствие блондинки.
Я вошел в гостиную и нахмурился. Боб — отъявленный кобель. И безудержный транжира. Возможно, она — одна из его амурных шалостей. Он коллекционировал женщин, как другие коллекционируют марки или лошадей. Это было его хобби. Он был женат, но недавно развелся.
Блондинка все еще была в отключке и дышала прерывисто и неровно. Я поднял ее и отволок к грузовому лифту. Старик-лифтер распахнул дверь и впустил нас, не моргнув глазом. Еще одна пьянчужка не испортит репутации нашего здания. Кроме всего прочего, это не его здание.
Водитель такси выскочил и открыл дверь. Я уложил блондинку на заднее сидение. Она кувыркнулась вниз, юбка задралась до уровня округлого белого бедра. Водитель присвистнул:
— Парень! Вот это я называю конфеткой!
Я еще не успел вытащить десятку, как он ее уже схватил.
— Ты знаешь, что делать, — сказал я.
— Не волнуйся, парень. Я всегда знаю, что делать.
— Не открывай окна. Она вспотела. Слишком сильный сквозняк ей повредит.
— Будь уверен, — он спешил уехать.
Я швырнул кошелек ей на колени. Мотор заработал, и машина рванула вперед. Когда она скрылась за поворотом, я испустил долгий облегченный вздох.
Вернувшись в квартиру, я смешал «хайболл», отнес его в ванную, налил до краев горячей воды, разделся, забрался туда, закрыл глаза и расслабился. Спокойная, приятная вялость пробралась в тело, как ночной разбойник. Я дотянулся до бокала и сделал глоток. Я почти пришел в себя. Дремота тянула веки вниз, как два мешка с песком. В тумане я увидел медновласую девушку и подумал: неужели она тоже одна из подружек Боба Камбро? Мысль мне не понравилась.
Звонок снова забился в истерике.
Я застонал и с усилием встал. Мне не так многого хотелось. Только покоя и тишины. Я уже решил заклеить звонок бумагой, когда трезвон затих.
Только я расслабился, как снова услышал шум. Скрип шагов. В квартире.
Я встрепенулся. Там кто-то бродил.
— Эй! — заорал я.
Ни слова.
Тяжелые шаги пересекли спальню. Мой взгляд присох к двери. И тут материализовался он.
Это был крепкий смуглый мужчина. У него было квадратное, мускулистое лицо цвета дубленой конской кожи, плоский череп покрывали блестящие черные волосы. Швы серо-голубой формы офицера морского торгового флота, казалось, вот-вот лопнут на мощной груди. Он полоснул меня глазами, серыми, холодными и твердыми.
Я упал на край ванны и уставился на него.
— Где она? — спросил он сквозь стиснутые зубы.
— Кто?
На виске голубой диагональю запульсировала жилка.
— Умничаешь, да? Слушай, Джордан. Мне нужна Вирна. Я разыщу ее, даже если придется разнести все на части. Где она?
Я покачал головой:
— Слушай, я не имею ни малейшего понятия, кто ты такой и о чем ты говоришь. Даже больше, меня это не колышет. Это моя квартира, и проваливай отсюда к черту.