Бойс сказал:
— Ты мог позвонить ей, так что она уже дожидалась тебя, когда ты пришел.
— Мог. Но не звонил. У вас будет масса времени, чтобы это доказать. Дело в том, что я вернулся домой на неделю раньше срока, и меня никто не ждал.
— Что заставило тебя урезать каникулы?
— Мне не понравился Майами.
— Почему?
— Долгая история. В двух словах — я не люблю песка в плавках.
Он дернул головой:
— Тоже мне шутка.
— Послушайте, инспектор, не надо меня считать этаким зубоскалом. Ответы на некоторые вопросы всегда звучат глупо.
Он потер подбородок:
— Ты слышал версию швейцара?
— Да.
— И признаешь, что девушка сидела у тебя на коленях?
— Да.
— И все же настаиваешь, что почти не знал ее.
— Я вообще ее не знал.
Он раздражено заметил:
— Но она принялась тебя целовать.
— Верно. Знаю, звучит ненормально. Но так все и было.
— И чтобы доказать, что ты нормальный мужик с нормальными инстинктами, ты тоже стал целовать девушку, которую совсем не знаешь.
Я покачал головой:
— Вовсе нет.
Стул Нолана прочно встал на четыре ноги. Он сурово уставился на меня:
— Ты утверждаешь, что швейцар солгал?
— Не солгал, — сказал я, — а ошибся.
— Каким образом?
— Очень просто. Вы знаете, насколько ошибочным может быть свидетельство очевидца. Два разных человека всегда видят происшествие по-разному. Как часто очевидцы дают одинаковый словесный портрет подозреваемого? Джордж просто сказал, что он по его мнению видел. Фактически он видел женщину на моих коленях и подумал, что мы занимаемся любовью. Чего же еще ожидать от людей в таком положении? Поэтому он так и сказал. Но любовь — обоюдное действие, тут нужны оба партнера. На самом деле я не целовал девушку, а пытался вырваться.
Бойс раздраженно вздохнул:
— Парень говорит, как юрист.
Нолан вскинул на него глаза:
— Он и есть юрист. Я думал, ты знаешь, — он стряхнул пепел с сигареты. — До войны Джордан был почтовым инспектором, изучал по ночам юриспруденцию. Получил право адвокатской практики в суде за пару лет до призыва.
Нолан заметил мое изумление и сухо добавил:
— Мы много чего узнали. Например, ты был в Северной Африке, Индии, Китае; один из лихих парней спецслужбы Донована.
Бойс с отвращением поморщился:
— Прекрасно! Вот так история! Подозреваемый номер один на поверку оказывается юристом, остроумным молодым адвокатом, который знает все ответы. Он знает про ошибки очевидцев и про то, что они видят или не видят, но думают, что видят.
Я почувствовал, что вспотел, и повернулся к нему:
— Какого дьявола вам нужно? Чтобы я сказал, что знаю девушку, что мы жили вместе во грехе, что меня затошнило от духов, и я ее убил? Что я отравил ее в собственной квартире и отволок вниз в такси, где меня каждая собака знает? Вы думаете, я хоть на мгновение мог быть уверен, что скроюсь? С такой-то прислугой? Не отказывайте мне хоть в капле ума, инспектор. Может, я и не самый умный парень в мире, но если бы я задумал такое, то разыграл бы все куда лучше. Но только говорю я правду.
Нолан коротко буркнул:
— Ладно, парень, не кипятись, — и одарил меня долгим спокойным взглядом. — Хорошо, допустим, мы поверим в твою историю. Но есть такое, что проглотить сложнее. Ее одежда. По словам швейцара, на ней было только белье.
— Верно, — ухватился за его слова Бойс. — Почему незнакомая девушка оказалась в твоей квартире полуголая?
— Может, вы сможете объяснить, — вздохнул я. — Будь я проклят, если я могу. Она была раздета, когда я вошел. Зачем мне просить ее раздеваться?
Он зло сверкнул глазами:
— Ты действительно хочешь, чтобы я рассказал?
Нолан вздохнул:
— Вот меня в моей квартире девушки никогда не встречали подобным образом.
— Тебе нужно их удивить, — ехидно посоветовал Бойс. — Нужно вернуться домой неожиданно.
— Очень смешно, — хмыкнул я. — Ха-ха-ха.
Нолан вынул сигарету и внимательно ее изучал.
— Что ты забрал из ее сумочки?
Я поднял глаза и столкнулся с его проницательным взглядом. Я ничего не ответил. Он был крайне умным мерзавцем, и почуял бы ложь моментально.
— Давай, давай, — подбодрил он. — Ты же не попросишь нас поверить, что не обшарил ее сумочку, пока она валялась на полу.
Я кивнул.
— Ладно, я проверил ее сумку. Но единственное, что я выудил — это клочок бумаги с моим именем и адресом.
— Ага… И что еще?
— Ключ, флакон духов, сотенную банкноту и горсть мелочи.
Нолан напрягся:
— Сотенную банкноту? Ты уверен?
— Несомненно.
— Верник! — взревел он. Впервые я услышал, что он повысил голос. В уголках вдруг ставшего неумолимым рта вздулись мускулы. В дверях показалась туповатая физиономия Верника.
— Тащи сюда таксиста, — бросил Нолан, — и не слишком деликатничай.
Верник исчез. Нолан потирал костяшки и мрачно качал головой.
— Упырь чертов! Обокрасть мертвую!
Я смотрел на него с удивлением. Полицейская ищейка, человек, который сталкивался со всеми мыслимыми убийствами — и осталось достаточно чувств, чтобы возмутиться обыкновенным мародерством! Сентиментальный коп.
Сейчас мы находились по разные стороны забора, но что-то в этом человеке мне нравилось.
— А как насчет ее одежды? — спросил я. — Метки химчистки или прачечной — что-нибудь для зацепки?
Он сурово покачал головой.
— Все было с иголочки. Каждый лоскуток. Все куплено в крупных специализированных магазинах. Опознать ее продавцы не смогут.
— Кто-нибудь заметит ее пропажу и покажется в морге.
— Мы не можем этого ждать, — загремел Бойс. — В случае убийства улики исчезают слишком быстро. След остывает, а память коротка.
— Но у нее должны быть родственники.
Нолан покачал головой:
— Знаешь ли ты, сколько окоченевших трупов мы ежегодно хороним в общей могиле? Сколько отдаем на медицинский факультет? Тела, на которые никто не претендует. Ни семья, ни друзья, никто. Можно подумать, их даже не находили в капусте, они так и продолжали там расти.
Зазвонил телефон, Бойс снял трубку, назвался и какое-то время слушал. Потом нажал рычаг и уперся в меня взглядом.
— Где ты брал бренди?
— В десятый раз повторяю, — устало промямлил я, — нигде я его не брал. Я ненавижу бренди. Меня от него мутит. Я никогда его не покупаю.
Нолан стрельнул в него глазами:
— Лаборатория?
— Да, — сказал Бойс. — Дозы хлоралгидрата хватило бы на целый полк.
— Хлоралгидрат, — задумчиво протянул Нолан. — Наркотик. В народе известен как «Микки Фин».
— Смертельное средство, да?
— Очень. В случае неосторожного употребления. Передозировка вырубит тебя надолго. Или навсегда.
Бойс закинул голову и уставился в потолок.
— Господи, ну что это такое! — загремел он. — Парень возвращается домой и находит в квартире голую девицу. Он ее не знает. Никогда раньше не видел. Она лакает бренди, напичканное смертельным ядом. Потом прыгает ему на колени и начинает любовные игры. Но он не отвечает. Сгоняет ее с колен. Он не из тех, кто трахает незнакомок. Вот такую историю он рассказывает, и мы должны в нее верить!
Огромной ладонью он ударил по лбу:
— Еще три года до пенсии. Три долгих, трудных года, если я не потеряю рассудок. Нолан, спроси его что-нибудь.
Нолан медленно поднялся и подошел к окну. Долго всматривался в улицу. Когда он повернулся, глаза были холодными и пустыми.
— Бренди был куплен у Нерона. Мы нашли клочок их оберточной бумаги. Мой человек над этим работает, — он смиренно пожал плечами. — Возможно, ничего и не выйдет. Спиртного, ежедневно продаваемого у Нерона, хватило бы, чтобы снести все дамбы Голландии.
Он снял крошку табака с губы и посмотрел на меня.
— Давай посмотрим под другим углом. Может, девушка ждала кого-то другого.
Я кивнул.
— Без сомнения. Сразу после того, как Вирна вырубилась, позвонили в дверь. Я открыл и обнаружил в холле двоих мужиков.
Я нарочно опустил даже малейшее упоминание о девушке. Тогда я не знал, почему.
Бойс уперся ладонями в стол и свирепо сверлил меня глазами. Нолан настороженно подался вперед и принял охотничью стойку.
— Мужиков? — переспросил Бойс. — Кто это был?
— Не знаю. Я их раньше не видел. Они пытались вломиться в квартиру.
— Валяй дальше. Да говори, будь ты проклят! Щипцами из тебя вытягивать? Что было потом?
— Небольшая драка, — равнодушно ответил я. — Я врезал одному из них по носу. Они струсили и сбежали. Если посмотрите внимательно, возможно, найдете следы крови на коврике перед дверью.
— Опиши их, — велел Нолан. В руках его появился маленький блокнотик.
— Первый высок, больше шести футов, и очень худ. Черный котелок, длинное темное пальто, довольно потрепанное. Тяжелые очки на самом большом и опухшем носу, который я когда-либо видел. Второму чуть более двадцати, прыщавый, тощий и зеленый от страха.
Нолан быстро писал. Потом отложил блокнот и пронзил меня взглядом. Лицо его окаменело.
— Ладно, Джордан. Пусть будет так.
Я вернул ему тот же взгляд.
— Что вы хотите сказать?
— Кто еще приходил к тебе?
Я сглотнул и уставился на свои руки. Они вспотели. Хорош. Очень хорош. Я начинал его бояться.
— Да, — медленно выдавил я. — Был еще посетитель, но он пришел после того, как я сплавил блондинку. Я принимал ванну, когда он вошел.
— Еще один незнакомец? — саркастически хмыкнул Бойс.
Я кивнул.
— Еще один незнакомец.
— А у тебя есть знакомцы?
— Да, но меня не должно быть в Нью-Йорке раньше следующей недели, помнишь?
— Давай дальше, — нетерпеливо проворчал Нолан. — Что ему было нужно?
— Блондинка. Он на этом очень настаивал. Обыскал все кругом, а потом предупредил, что убьет меня, если я хоть раз ее трону.
— Это потому ты залепил звонок бумагой?
— Отчасти. Мне нужно было хоть немного поспать. Нужно было прекратить это шастанье по квартире, будто это общедоступный музей.