Слабый сорт плюс химия – лучшая лаборатория для эволюции паразита. Наоборот, устойчивый сорт эту эволюцию максимально растягивает, ограничивая вредную популяцию мягко и естественно. «Устойчивые сорта – главнейший фактор стабилизации агроценозов» (академик В.А. Павлюшин).
На самом деле, и эта дилемма – продукт мономышления. Зачем разделять сорта? Разумнее объединять их достоинства в сортовых популяциях. Давно показано: сортовые популяции в целом устойчивее и стабильнее по отдаче. Главное – найти верное сочетание и нужную пропорцию. Задача защитных сортов – вывести продуктивный сорт на предельную отдачу, но не ухудшить качество урожая. Такие опыты уже ведутся от Краснодара до Новосибирска. За конкретными примерами – прошу в региональные НИИСХи: все решают местные сорта и условия. Например, под руководством М.И. Зазимко десятки сортов пшеницы протестированы на полевую устойчивость и выносливость к разным факторам Кубани. Кстати, выяснилось: местный сорт, адаптированный к своей экозоне, на 15–20 % урожайнее пришлых. В конечном счете все определяет привязка к месту и времени. Толковый фермер на слово не поверит – сам найдет свои оптимальные сорта и сочетания.
Какая сортовая популяция будет идеальной?
Устойчивость сорта – ценнейший защитный признак, но не синоним продуктивности. Гораздо ближе к сути агрозащиты ВЫНОСЛИВОСТЬ СОРТА – способность давать хороший урожай, несмотря на болезни или засуху. Именно такие и остаются у опытного фермера после нескольких лет испытаний. Именно такие сорта, адаптированные к биоземледелию, вывел и внедряет в производство профессор Куб ГАУ А.М. Бурдун. О них я еще скажу.
Но не стоит циклиться и на одной выносливости: в болезнях потонешь. Идеальная сортовая популяция состоит из мозаики устойчивых и выносливых сортов (академик Л.А. Беспалова). И только откровенно слабые сорта – ни устойчивости, ни выносливости – работают и против рентабельности, и против санитарной чистоты агроценоза.
Поликультура – совершенно иной мир, иной образ жизни. Общая стабильность тут дороже сегодняшнего навара, рентабельность важнее урожайности, а здоровье и уверенность в будущем превыше потребительства. Агроценозы разумного общества намного ближе к природным сообществам. И мы уже подходим к этому вплотную.
Конечно, придется пересмотреть многие стандарты. Ну, и что в этом страшного? Вон, Европа уже отменила внешний вид, как обязательный признак качественных фруктов и овощей. Видимо, наелись мосье и сэры «восковых муляжей». Сортовая однородность – тоже продукт прямых извилин. Она нужна только в особых случаях, которые можно оговорить. В большинстве же случаев не просто возможна, но и желательна смесь, а иногда и смесь разных видов. Белая мука, шлифованное зерно высшего сорта – вчерашний день. Все чаще на прилавках появляются разные смеси с «дикими рисами» и крупы «из пяти злаков», а уж «пестрый» хлеб – обычное дело. В ресторанах Европы народ тащится, когда на тарелке лежат картофелины разного цвета и формы, разноцветные баклажаны и пестрые листья разных салатов. В магазинах на ура идут разноцветные упаковки перцев: зеленый, желтый, красный, фиолетовый. Однообразие надоело. На дворе век отмены стандартов. В цене разнообразие, пестрота и непредсказуемость: они означают для нас свободу. И для природы – тоже! Даст бог, а мы поможем, скоро отменят жесткие стандарты на сортовую однородность. За ненужностью. Было бы вкусно, здорово, удобно в обработке или приемлемо в выпечке – мы уж найдем, как это употребить.
Ну вот. По логике, тут должна начаться огромная глава – справочник по устойчивым и выносливым сортам всех культур. Видит бог, братцы: до сего дня я честно планировал ее написать. Даже материал пытался собирать всеми доступными способами. Но просмотрел сей архив и улыбнулся: эк меня занесло!
Во-первых, за полтора года удалось собрать лишь брызги нужных данных. Два десятка культур помножим на десяток почвенно-климатических регионов, добавим «народные» сорта и путаницу с названиями – работа для неслабого института.
Во-вторых, и главное: в разных местах, в разные годы и при разной агротехнике сорта ведут себя неодинаково. Устойчивые ничего не стоит заставить болеть, выносливые – бесплодно чахнуть. А у иного хозяина и болючий сорт работает на славу. А.И. Кузнецов, вплотную приблизившись к своей вершине природного земледелия, вообще отказывается обсуждать тему устойчивости. Четко видит: устойчивость – продукт природной агротехники, богатой почвы и среды. А неустойчивость – следствие разрушения природности. Хороший сорт не отделим от природной агрономии. Зри в корень!
Я продолжаю собирать данные о надежности разных культур и сортов из разных регионов. Буду благодарен вам за сообщения. Что соберу – включу в новые книги об умных садах и огородах.
Защитные эффекты агротехники
Назад, к сохе! Научимся же, наконец, пользоваться ею правильно!
Агрометод появился в результате обобщения и анализа тьмы сравнительных данных. Он не мыслим без постоянного эксперимента. Агротехника, при которой патогены не борзеют выше порога вредоносности – цель для настоящих интеллектуалов. Вызвать на дуэль долгоносика, отбросив опрыскиватель? Играть в шахматы с погодой, мудрить с приманочными посевами и смесями сортов, колготиться с сиюминутными дозами, варганить кулисы? Тут одной прямой извилиной не обойдешься!
В общем, агрометод жутко непопулярен. Однако земледельцы, стабильно работающие почти без пестицидов, есть. По факту, базис агрометода уже освоен практикой. Но есть еще надстройка: хитрости для любителей «интенсива».
ДОЗЫ УДОБРЕНИЙ – главный момент для «интенсивщиков».
Аксиома номер один агрозащиты: всегда есть оптимум доз и соотношений, при которых болезнь не вредит, а урожай оптимален. Химия не нужна. Ну, в худшем случае, достаточно одной точной обработки. Ученые ВНИИ риса нашли такие режимы даже для страшного перикуляриоза – и он почти не проявляется. А команда Зазимко установила оптимум для своей подшефной пшеницы. И вот что характерно: при стандартных дозах NPK[8] болезни процветают на 50–60 %, а при половинных дозах – всего на 8–12 %. В пять раз меньше!
То же и с сосущими: на фоне удобрений тля взрослеет за неделю, а вот на фоне сухих гранул птичьего помета – за 10–11 дней. На помете и растения лучше развиваются, и кожица листа потолще.
Конечно, многое определяет погода. Но избыток азота всегда усиливает заболеваемость в разы. Это – аксиома номер два.
Кубанский агроуниверситет исследовал долю ответственности удобрений за развитие болезней. Оказалось – до 40–50 %. Прочтите еще раз, осознайте цифру! При этом четко видно: на малых дозах NPK (60–30–20) эффективнее защищать биологически, а на стандартном перекорме можно только химичить. Отсюда общий закон захимичивания: чем больше удобрений, тем больше ядов. Подсаживая фермера на новые удобрения, химический концерн может спокойно бить себя в грудь, распинаясь о вреде пестицидов!
Кто-то скажет: ну и что я соберу без удобрений? А это смотря как работать. Те же исследования КубГАУ показали: при нормальном плодородии разница между средним и высоким фоном удобрений – всего 2–4 ц/га. Тут 53, там – 55. При этом 53 на треть дешевле, чем 55. Или с ячменем: средний фон – биозащита прибавила 8 %, высокий фон – химия прибавила 10 %, и там и там урожай вышел на 70. Только с химией он дороже. А сорт пшеницы Батько, устойчивый к засухе, на среднем фоне оказался продуктивнее, чем на высоком, причем заметно: на 8–12 ц/га.
Есть еще дробность подкормок. Дай весной сразу 90 азота – получишь дикую вспышку и будешь пол-лета «грамотно защищать», что обычно и видим. Но раздели эту дозу на две по 45 – болезни вдвое спокойнее, и вспышки не будет.
Важен и срок кормления. Дай азот пораньше, по сходу снега – вспышки не будет. Но дай в апреле, по теплу – вспышка гарантирована: твой азот сразу усвоился и вызвал ожирение. Ранняя подкормка не снизит урожай, так зачем же провоцировать болезни?
Важно учитывать и предшественника. В смысле болезней он не абсолютен: больше полусотни всеядных грибков – общие для всех культур. А вот на питательный фон влияет. Например, после бобовых больше азота, после злаков – калия. Вырастил кукурузу на зерно – оставил на поле почти всю биомассу, создал высокий агрофон. А скосил на силос – отнял всю органику, агрофон будет бедный. То есть, предшественник и удобрение – одно целое, связка. Не учел предшествующую культуру – и с удобрением ошибешься, и эффект предшественника похеришь!
ПОДГОТОВКА СЕМЯН – другой важный прием защиты.
Одно из хобби Зазимко – стимуляция. Он проверил и выяснил: очень многие стандартные протравители задерживают, а часто и подавляют прорастание семян. А для верности сего эффекта часто рекомендуются в двойных дозах сверх необходимого. Все верно: прибыль надо делать с момента посева! Химики и делают, а мы им верим… И тогда Михаил Иванович разработал ЗСС – защитно-стимулирующий состав. Десятая часть протравителя, стимулятор, иммуномодулятор и синергист – добавка, усиливающая взаимный эффект компонентов. Синергизм – другое хобби Зазимко.
Препарат прошел тьму испытаний в производстве. Вместо подавления – стимуляция роста при том же защитном эффекте. Эффект по твердой головне, корневым гнилям, снежной плесени и мучнистой росе – не ниже лучших протравителей, да еще с прибавкой в 1–2 ц/га. 100–120 г ЗСС работают, как 2 кэгэ витавакса[9]. Повторная обработка не нужна: впитывается в оболочку семени. Рецепт – баковая смесь всего разрешенного, не требующая регистрации. Да еще вдвое дешевле химии. Полюбился ли ЗСС чиновникам? Угадайте с трех раз.
Вообще, с протравителями – детектив. Обычное дело: потратив тысячу на сам яд, три тысячи тратят на антидот – вещество, «обезвреживающее» этот яд. Классная агрономия! Осталось начать покупать нейтрализатор для антидота, а потом суперантидот для нейтрализатора – и интенсив достигнет полной интенсивности!