Родители, учителя и застенчивые дети
Этого не встретишь в мире птиц, зверей или насекомых. Только люди, в том числе образованные педагоги, поступают так со своими детьми: воспитывают в них чувство застенчивости. И делают это, незаслуженно навешивая ярлыки или оставаясь невосприимчивыми к застенчивости, когда она действительно проявляется, либо создавая условия, предрасполагающие к возникновению застенчивости. Иногда это происходит непреднамеренно:
Я была очень чувствительным, нервным и замкнутым ребенком, так что у моих родителей появилась резонная, но на самом деле ошибочная идея – держать меня дома для моего же блага. Меня не отдали в обычную школу. Я лишь изредка посещала уроки в маленькой сельской школе, где занятия проходили в отдельном кабинете, и так – до 16 лет. Я чувствовала, что я не такая, как мои братья и сестры, и старалась скрывать это, но безрезультатно. Когда мне было пять лет, моя тетка (которая прекрасно рисовала, хотя нигде этому не училась), наблюдая у меня из-за спины, как я рисую, сказала: «Ого! Да эта девочка станет превосходной художницей, а вы все ничего не понимаете». Я запомнила это навсегда.
Иногда личность родителей выступает фактором, приводящим к развитию застенчивости:
Причина моей застенчивости была в моем слишком требовательном и рассудительном отце, которого не описать лучше, чем словами сэра Вальтера Скотта о его собственном отце: «Человек необузданного нрава, которому было просто невозможно угодить, как бы мы ни старались; он всегда говорил так властно, что никто не решался ослушаться». Так что долгие годы я оставался застенчивым просто от страха!
Или, как рассказывает одна пожилая женщина, застенчивость может стать следствием тех условий, в которых растет и воспитывается ребенок:
Моя мать умерла, когда мне было 5 лет, и я воспитывалась в католическом интернате. Монахини там были замечательные, и я полюбила их, как родителей, но у них была манера стыдить тебя перед другими детьми. Из-за этого я стала очень застенчива.
Один из студентов-отличников, посещавших наш семинар, буквально поразил аудиторию своим рассказом. Однажды, приехав к нему на выходные, чтобы поприсутствовать на футбольных соревнованиях, его собственная мать сказала ему, что «он занудный». «Она спросила, – рассказывал молодой человек, – знаю ли я, что утомляю ее своим занудством, или это получается у меня само по себе. И не могу ли я быть повеселее, как мой сосед по общежитию?» Кто бы мог подумать, что мать способна так отозваться о своем сыне? Для застенчивого юноши это стало подтверждением худшего из опасений: каждый может стать твоим потенциальным инквизитором, даже родная мать.
Чтобы лучше разобраться в роли школы и домашней среды в возникновении феномена застенчивости, мы провели исследование среди детей разного возраста, от детского сада до колледжа в Пало-Альто, штат Калифорния, а также опросили их родителей. Результаты этих исследований частично представлены в следующих разделах.
Дом, милый дом
Даже самая скромная семья не застрахует вас от развития застенчивости. Легче всего сказать, что застенчивость берет свои корни дома. Поскольку она может проявляться в тех или иных формах, а также отличается по своей динамике и интенсивности, можно допустить, что и возникать она может по совершенно разным причинам. В то время как некое событие семейной жизни может показаться значимым для ребенка и «подтолкнуть» его к застенчивости, его брат или сестра могут остаться к тому же самому событию абсолютно безразличными. Необходимы более тщательные исследования, прежде чем мы сможем с уверенностью начать говорить о влиянии школы или семьи на формирование застенчивости. Однако нами уже выявлены некоторые интересные факторы развития застенчивости в четырех сферах: образ себя у застенчивого ребенка, очередность рождения, степень, с которой родители и дети способны определять проявления застенчивости друг у друга, а также вклад генов. Предлагаю рассмотреть это на примере группы, состоящей из 90 детей в возрасте от 12–13 лет, а также их родителей.
Образ себя у застенчивого ребенка
То, как застенчивые мальчики и девочки описывают себя, поистине удручает. Застенчивые мальчики чувствуют, что они слишком высокие, слишком толстые, слишком слабые, очень некрасивые и вообще не такие симпатичные, как их незастенчивые одноклассники. Аналогично застенчивые девочки описывают себя как тощих, непривлекательных и менее умных, чем их подруги. Все это дополняет наиболее важный аспект самоощущения этих детей: они воспринимают себя как «менее популярных». И это ужасно, особенно в случае мальчиков. Ни один из них не считает себя «популярным», а три четверти из них вообще утверждают, что они совсем не имеют успеха среди сверстников. При этом парадоксально, но незастенчивые ребята чаще говорят, что любят побыть в одиночестве.
Действительно ли застенчивые ребята менее симпатичны, или они лишь ощущают себя таковыми, потому что не умеют себя преподнести? Является ли их низкая самооценка следствием внешней непривлекательности – или наоборот, и тогда причина совсем в другом? Или, как мы уже отмечали в предыдущей главе, они чувствуют себя не соответствующими неким стандартам, потому что их планки нереалистично завышены? Вполне вероятно, что они выступают своими же злейшими критиками. Такой вывод также подтверждается исследованием, показавшим, что среди младших школьников застенчивые дети отличаются бóльшей нетерпимостью по отношению к другим и в то же время имеют более низкую самооценку1.
Важный аспект самооценки застенчивых детей выявляется при ответе на вопрос: «Кажется ли тебе, что другие дети могут плохо о тебе подумать, если узнают, о чем думаешь ты?» Застенчивые дети отвечают утвердительно. Подобное самоощущение может быть проиллюстрировано примером типично женского представления о своих умственных способностях. В нашем исследовании застенчивые старшеклассницы и студентки университетов оценили свой интеллект значительно ниже, чем их незастенчивые подруги или юноши (независимо от того, застенчивы последние или нет.) Застенчивые девушки были склонны к самоуничижению, говоря: «Я не такая сообразительная, как остальные». Однако исследования других ученых2 продемонстрировали, что интеллект застенчивых детей ничуть не ниже и с тестами способностей они справляются не хуже других.
Но даже если их школьные оценки на том же уровне, что и у всех остальных, это не меняет мнения застенчивых учеников о самих себе. Просто в его подтверждение они находят другие аргументы: «Я не могу так много отвечать на уроке, как другие ребята; я не такой способный, как они». Они полагают, что их немногословность обусловлена низким уровнем знаний, тогда как на самом деле они просто боятся выступать перед всем классом, объясняя свою замкнутость отсутствием способностей.
Очередность рождения
В ряде исследований было показано, что очередность рождения ребенка в семье имеет для него определенные последствия в психологической, социальной и профессиональной сферах. Например, из первых 23 американских астронавтов 20 были старшими или единственными детьми в семье. Сравнительно большее число первенцев поступает в колледж. Однако в ситуациях, провоцирующих тревожность, первенцы оказываются более беспомощными и чаще нуждаются в поддержке, нежели те, кто родился не первым и привык полагаться на себя3.
Родители, как правило, больше озабочены состоянием здоровья и перспективами своих первенцев по сравнению с младшими детьми, так как, приобретая родительский опыт, они начинают смотреть на вещи проще. Они ставят перед первенцами более высокие цели и, соответственно, предъявляют к ним особые требования. Если старший ребенок обладает достаточными способностями, навыками и знаниями, то такого рода давление может в дальнейшем способствовать его социальным и профессиональным достижениям. Первенцы обычно более целеустремленны и настойчивы и, следовательно, чаще добиваются успеха. Если же они не обладают талантами, но испытывают со стороны родителей подобное давление, это вызывает у старших детей чувство собственной неполноценности и приводит к снижению самооценки.
Доктор Люсиль Форер, клинический психолог, отмечает, что «первенцы (как мужского, так и женского пола) при наличии младших детей в семье в большей степени нуждаются в одобрении и поощрении, чем их братья и сестры или единственные дети. Поэтому самооценка у первенцев в целом ниже, чем у более поздних детей»4.
Таким образом, существует следующая вероятность: огромное количество первенцев испытывают переживания, что они не соответствуют тем высоким планкам, которые задали для них родители. Какое отношение с этой точки зрения имеет застенчивость к очередности рождения? Если предположить, что первенцам в принципе свойственно чувство собственной неполноценности, то можно сделать вывод, что среди них будет больше застенчивых людей. Эту гипотезу подтверждают полученные нами данные о том, что в младшем школьном возрасте застенчивость больше свойственна первенцам, тогда как среди младших детей в семье она распространена значительно меньше. Однако среди студентов университетов данная тенденция уже не наблюдается. Возможно, это объясняется тем, что застенчивые с детства старшие дети реже поступают в университет – их низкая самооценка не позволяет им сдавать экзамены, хотя они обладают не меньшими знаниями и интеллектом, чем остальные.
Соотношение между очередностью рождения и популярностью детей среди их сверстников можно также рассматривать через призму дисбаланса силы.
Дети, имеющие старших братьев и сестер, в большей мере усваивают навыки эффективного общения (например, умение убеждать, добиваться расположения, идти на компромисс), поскольку не располагают в отношениях со старшими братьями и сестрами достаточной силой.
Возможно, именно поэтому младшие дети более популярны среди сверстников и пользуются большей симпатией. Убедительное подтверждение этой гипотезы мы находим в результатах исследований группы ученых из Южной Калифорнии5. Среди исследовательской группы, состоявшей из 1750 школьников, те, кто были младшими детьми в семье, быстрее заводили дружеские отношения, их чаще выбирали в команду для игры, нежели их сверстников, которые являлись первенцами в семье. Опрос учителей также показал, что, по их мнению, первенцы отстают не только в школьных занятиях, но и в играх.
Эти данные подталкивают нас к совершенно иному объяснению природы застенчивости среди первенцев. Они менее популярны среди других детей, поскольку недостаточно развили те навыки общения, которые свойственны их младшим братьям и сестрам. Для последних это было необходимым условием существования, поскольку им приходилось иметь дело со старшими, которые были больше, умнее и сильнее их. Им нужно было полагаться на свою смекалку и идти на уловки, а не пользоваться силой, чтобы достичь своих целей в социальной среде. В результате первенцы, не пользующиеся особой популярностью среди своих сверстников, более склонны считать себя «застенчивыми», поскольку им не нужны лишние доказательства, чтобы убедиться в собственной «непопулярности». С этой точки зрения они становятся застенчивыми вследствие своей непопулярности, а не наоборот.
Наиболее полное исследование соотношения застенчивости и очередности рождения было проведено в Калифорнийском университете при участии 252 детей, за чьим развитием следили с момента рождения (в 1928 году) до зрелого возраста6. Практически на каждом возрастном этапе (от 7 до 14 лет), на котором изучались проявления застенчивости, девочки оказались более стеснительными, чем мальчики, а девочки-первенцы – в целом более робкими, чем их сверстницы, которые были младшими детьми в семье. Мальчики-первенцы более застенчивы, чем младшие братья в семье, только до семилетнего возраста; впоследствии порядок рождения никак не соотносился со стеснительностью. Более того, все мальчики полностью избавлялись от застенчивости к 14 годам! На ранних этапах подросткового возраста всплески застенчивости бывают связаны у мальчиков с их физической слабостью, повышенной чувствительностью и специфическими страхами. Однако эта информация исходит не от самих детей, а от их матерей, предпочитающих умалчивать о тех «негативных» чертах, которые, по их мнению, не соответствуют образу идеального мужчины, нарисованному ими для своих сыновей[25]. И поскольку образ Джона Уэйна[26] сегодня становится все менее популярным, возможно, современные матери смогут описать образ идеального мужчины таким, какой он есть на самом деле, а не таким, каким бы им хотелось его видеть. И у нас есть основания полагать, что так и будет.
Чувствительность к чужой застенчивости
Дети абсолютно нечувствительны к проявлениям застенчивости у своих родителей; редкий ребенок считает родителей стеснительными. И хотя почти половина родителей школьников, которых мы изучали, считали себя застенчивыми, лишь 10 % родителей получили такую оценку со стороны своих детей. Это объяснимо, так как дома родители выступают в роли авторитета и могут скрывать от детей свою застенчивость. Кроме того, поскольку многие дети расценивают застенчивость как нежелательную черту, то для них просто немыслимо так думать о своих родителях. Дети склонны идеализировать родителей, считать их всеведущими и всемогущими, но уж никак не глупыми, некрасивыми или слабыми. В то же время эти же дети могут запросто перечислить по именам застенчивых учителей в своей школе, если их попросить сделать это. Так что дело вовсе не в неспособности детей распознавать застенчивость среди взрослых, а в элементарном нежелании замечать ее у своих родителей.
Насколько успешно родители могут распознавать застенчивость у своих детей? На первый взгляд, если отталкиваться от наших данных, современные матери весьма восприимчивы к нюансам поведения и внутреннего мира своих застенчивых детей, чего не скажешь об отцах. Незастенчивые отцы вообще не слишком точны в распознавании застенчивости. А вот отцы, которые сами являются застенчивыми, могли точно распознать своих застенчивых детей в двух третях случаев. При этом, если их ребенок не являлся застенчивым, застенчивые отцы были склонны к менее точным оценкам. Наиболее чувствительными оказались матери. Они куда более верно определяют, действительно ли ребенок является застенчивым (с точностью до 80 %) или нет (с точностью до 75 %). Столь высокий уровень точности оценок является огромной редкостью в психологических исследованиях межличностной оценки.
Родители, прививающие застенчивость
Какими вырастают дети у застенчивых родителей? Три четверти детей, выросших рядом с застенчивыми отцами, тоже были застенчивы. Такое же соотношение наблюдается между незастенчивыми отцами и незастенчивыми детьми. Реже страдают от застенчивости дети, воспитывающиеся у незастенчивых матерей. Аналогичное соотношение наблюдается и у застенчивых матерей: из 32 детей 20 были застенчивыми (62 %). В целом примерно в 70 % случаев дети и родители несут это бремя вместе: они склонны страдать от застенчивости в одинаковой степени.
Хотя эти данные воспринимаются как бальзам на душу теми теоретиками психологии личности, которые считают, что застенчивость прививается детям дома, все же нельзя не отметить следующее: застенчивые дети редко встречаются в тех семьях, где оба родителя не являются таковыми. Если хотя бы один из родителей страдает от своей робости, возрастает и вероятность того, что ребенок также будет застенчив. Однако в тех семьях, где стеснительными могут быть оба родителя, застенчивые дети встречаются не чаще, чем в тех семьях, где застенчивым является только один из родителей.
В процессе нашего исследования были получены данные о высокой корреляции застенчивости родителя и ребенка. Но, когда мы стали обращать внимание на братьев и сестер тех детей, которых мы изучали, выяснилось, что они, как правило, не являются застенчивыми. Объяснение, вероятно, заключается в том, что у стеснительных родителей по крайней мере один из детей также страдает застенчивостью. И, как правило, это старший ребенок. Младшие дети реже становятся таковыми, поскольку для них родители не задают слишком высокую планку. Кроме того, семья всегда неосознанно распределяет роли между своими членами: к примеру, Джон – болтун, а Гарольд – вечный слушатель. С этой точки зрения мнение ребенка о самом себе отчасти определяется теми надеждами, которые на него возлагаются. Поэтому Джон больше разговаривает за столом во время ужина, чтобы компенсировать замкнутость застенчивого Гарольда. Принятие роли происходит совершенно бессознательно. При этом ожидания группы могут подавлять непривычное поведение кого-то из ее членов: например, когда молчун Гарольд вдруг «разговорится», его могут попросту проигнорировать.
Как только наши родители, друзья, братья и сестры, даже наши враги утверждаются в своем мнении о нас, они могут удерживать нас от каких-либо перемен, будь то в лучшую или в худшую сторону. Они даже будут готовы мириться или находить оправдания нашим недостаткам, сдерживать наши устремления, лишь бы мы продолжали придерживаться определенной линии поведения и «быть самими собой». Так что представление о нашем собственном Я нередко определяется чужими сценариями и навигационными картами.
Прекрасной иллюстрацией того, как человеку навязываются чужие ожидания, служит следующее письмо, направленное ведущей колонки «Дорогая Эбби»[27] относительно проблемы Нортона:
Дорогая Эбби, мой муж – почти само совершенство. Мы женаты уже три года и прекрасно ладим, но у нас есть одна проблема. На людях Нортон всегда молчит. Я стараюсь его оправдывать: «Нортон сегодня устал» или «Нортон неважно себя чувствует».
Когда мы остаемся вдвоем, с ним все в порядке, а в компании он замыкается. Люди постоянно спрашивают меня, все ли с ним в порядке.
Что вы посоветуете ему? Или мне?
Дорогая жена, постарайтесь объяснить Нортону, что замкнутость часто воспринимается как недружелюбие, и, чтобы нравиться людям, надо быть более общительным. Но не будьте в своих наставлениях слишком настойчивы. Возможно, он просто застенчив, и если на него надавить, то он еще более замкнется7.
Нортон всех беспокоит. Он необщительный, недружелюбный и вообще, похоже, с ним что-то не так. Он замкнутый и «возможно, застенчивый». Все это о нем. В действительности мы знаем лишь то, что он не столь разговорчив в компании, как того хотелось бы его жене. Он не соответствует ее ожиданиям – и этим расстраивает ее. Прежде чем давать какие-либо советы по поводу проблемы Нортона, возможно, стоит убедиться, что это не «проблема его жены», которая может заключаться в следующем:
• Возможно, Нортон столь же молчалив и наедине с женой. Когда они оказываются в компании, он не меняется, – меняются ожидания его жены.
• Возможно, в присутствии других людей меняется сама жена Нортона – она становится слишком разговорчивой или ведет себя так, что повергает мужа в смущение, поэтому он замыкается.
• Возможно, Нортону не по душе приятели жены, но он по-джентльменски скрывает это и, делая над собой усилие, сопровождает ее в гости.
• Возможно, разговоры в компании друзей миссис Нортон мистеру Нортону неинтересны, или же он ничего не смыслит в предмете разговора. Молчание в этом случае используется им в качестве способа «сохранить лицо» (или не опозорить свою амбициозную жену).
• Возможно, за молчанием Нортона скрывается его неприятие ханжеских разговоров или пошлости застольной беседы.
И вообще, почему никто не скажет Нортону напрямую, что он о нем думает? Последним по счету, но не по значению, можно рассмотреть и такой вариант, согласно которому застенчивость Нортона всех устраивает. Зачем жене Нортона нужно было вообще писать в газету, чтобы получить подтверждение его «застенчивости»?
Очень часто родители используют подобное давление на своих детей, «вынуждая» их стать застенчивыми, а затем даже не замечают проблемы, которую создали своими же руками.
Застенчивость и школа
Чтобы нормально расти и развиваться, ребенок должен испытывать чувство доверия и защищенности в его отношениях с внешней средой. Для этого он должен жить в условиях, до известной степени предсказуемых, но в то же время достаточно гибких, чтобы иметь возможность исследовать, экспериментировать, сталкиваться с незнакомыми ситуациями… Доброжелательные и понимающие учителя должны помочь ребенку научиться разделять с другими пространство, игрушки, чувства и внимание, а также счастливо налаживать отношения в группе сверстников и счастливо с ними сосуществовать.
Это описание идеального дома и школы представляет собой рецепт предупреждения развития застенчивости. Все дети нуждаются в чувстве принадлежности. Они должны воспринимать дом и школу как безопасное место, где их ценят, с их мнением считаются, а их уникальность и индивидуальность воспринимаются как нечто значимое; как убежище от тревоги, а не источник возникновения неуверенности в себе; как своеобразные «энергетические точки», где они могут заряжаться силой бескорыстной любви и постигать знания.
Для застенчивого ребенка школа может стать прекрасным убежищем, если учитель безразличен к тому факту, что тот намеренно уклоняется от каких бы то ни было проявлений своего Я, а не просто проявляет пассивность в процессе обучения. Беседы с учителями младших классов подтвердили то, что было выявлено ранее в нескольких исследованиях: школьные учителя в целом не замечают застенчивость своих учеников8. Данные исследования не обнаружили никакой корреляции между самооценкой детей и оценкой, даваемой им преподавателями. Когда я просил учителей показать мне тех учеников, которых они считали застенчивыми, некоторые отвечали, что таких у них просто нет, а другие могли распознать лишь небольшое количество учащихся, страдающих застенчивостью. Наибольшее количество застенчивых учеников называли лишь те преподаватели, что сами страдали застенчивостью. Иными словами, они в большей мере чувствовали, кто из детей застенчив.
Мерилин Робинсон, талантливый педагог, ясно осознает, какую проблему представляет застенчивость для ее учеников, а также какую роль может сыграть школа в усугублении этой проблемы.
Застенчивые дети боятся двигаться и танцевать под музыку. Если кому-нибудь из них задать вопрос, то ответ едва можно расслышать. Впрочем, этот ответ чаще всего звучит так: «Не знаю». Они боятся петь, говорить, вообще боятся сделать что-нибудь неправильно. Они сидят и ждут, пока кто-нибудь не подойдет к ним и не предложит поиграть. Если этого не происходит, они выдумывают себе какую-нибудь «болячку», чтобы их отправили в медпункт.
То, что все наше общество, в том числе родители, придает очень большое значение школьным оценкам и особенно навыкам чтения у детей, заставляет их чувствовать себя неуверенно и получать меньшее удовольствие от жизни. Поскольку считается, что очень важно научиться читать, те, кто не преуспел в этом с самого начала, по сути, становятся узниками наших школ.
Возьмем, к примеру, историю Джей-Джея.
Джей-Джей был милым живым ребенком, только-только перешедшим во второй класс. Он рос в бедной семье и плохо говорил по-английски. Когда он учился в первом классе, то ближе к середине года он скатился в «слабую» группу. К моему великому сожалению, в нашей школе в ту пору детей делили на «слабых», «средних» и «сильных», исходя из их навыков чтения. Я пыталась доказать руководству, что это положение надо менять, но, ничего не добившись, предложила поручить «слабую» группу мне. У меня были большие планы относительно того, как повысить самооценку детей и помочь им улучшить навыки чтения. Однако дети очень скоро поняли, что они отнесены к разряду «слабых» и почти нет надежды на то, чтобы перейти в «среднюю» или «сильную» группу, поскольку они были уже переполнены.
Джей-Джей был объектом постоянных насмешек из-за своей принадлежности к «слабой» группе, но он продолжал усердно трудиться. Шли годы, а он продолжал оставаться среди «слабых». Действительно, если однажды на тебя навесили такой ярлык, трудно потом чего-то добиться.
Джей-Джей был отличным спортсменом. Он делал успехи ровно до той поры, как его сверстники стали быстро расти, а он так и оставался низкорослым. В средней школе уроки физической культуры превратились в настоящие соревнования, и команды были собраны из крупных ребят. Мальчики невысокого роста, в число которых входил и Джей-Джей, для «настоящего» спорта не годились.
Сейчас Джей-Джей уже в восьмом классе. Он все более преуспевает в подростковых играх в бандитов («Есть четвертак? Ну-ка, выворачивай карманы»), в школьном туалете его можно застать за игрой на деньги, и не исключено, что кончит он плохо – тюрьмой.
«Если бы у Джей-Джея было больше способностей, у него не было бы таких проблем с застенчивостью и самоутверждением!» Такое утверждение является ошибочным, поскольку даже для многих одаренных детей в мире академической экономики интеллект как мера их достоинства с каждым учебным годом обесценивается все больше. Даже если в первом классе ты преуспел, рано или поздно наступает время, когда тебе надо перейти в старшие классы, затем пойти в университет, на работу и т. д. На каждом из этих этапов вперед продвигаются лишь наилучшие, но и из них половина впоследствии отсеивается, так и не попав во все сужающийся круг «элиты».
Когда достоинство человека определяется его сравнением с другими, а ставки неуклонно растут, невольно начинаешь опасаться, что в один прекрасный момент окружающие убедятся в твоей несостоятельности.
Помню, в школе номер двадцать пять города Нью-Йорка, где в шестом классе моим классным руководителем была миссис Гейни, каждая пятница превращалась в день подведения итогов. Утром нам раздавались тесты, в обед она их проверяла (да кому вообще нужно есть?). После перемены все тридцать человек забирали свои вещи со «старых» мест и выстраивались по периметру классной комнаты. Мы ждали, для кого ударит набат, а для кого зазвучат фанфары. По сумме полученных баллов каждому ученику присваивался номер от одного до тридцати, и мы рассаживались в этой последовательности на новые места. Самые лучшие и самые умные размещались на первом ряду слева направо. Среди этих амбициозных вундеркиндов всегда царило напряжение: сохранят ли они свои вожделенные места или смогут продвинутся еще ближе к месту номер один в первом ряду? Это была также битва полов: обгонят ли на этот раз мальчишки Джоанну или девчонки-таки сохранят свое лидерство?
После того как первые десять имен были оглашены и лучшие места заняты, напряжение несколько спадало, потому что наступала очередь рассаживаться для «середнячков». Когда миссис Гэйни добиралась до последней десятки, двадцать пар глаз впивалась в этих ребят, продолжавших стоять, нервно переминаясь с ноги на ногу. После каждого имени оглашались оценки за тест по математике, правописанию, истории и естествознанию. По мере того как они становились все хуже, ухмылки сменялись хохотом. Иногда приходилось даже прикусить язык, чтобы не рассмеяться в голос над этими несчастными, мучившимися в агонии. И напрасно учительница напоминала, что смеяться не стоит: на этом месте может оказаться каждый – и тогда будет уже не так смешно. Невообразимо! Как обычно, замыкал список Малыш Гонсалес. Думаю, он это делал нарочно, чтобы слова учительницы лишний раз подтвердили его особый статус: «И последний на этой неделе, как и всегда, мистер Гонсалес». Никто не смеялся над ним, даже не смотрел в его сторону: Малыш был самым здоровенным в классе и никак не мог «сработаться и ужиться с остальными».
Я могу понять чувства Малыша Гонсалеса. Однако до недавнего времени я сам выступал в роли надсмотрщика над своими студентами. Я был частью той системы, которая принуждает студентов к публичному докладу, а не к личному обсуждению. Я невольно поощрял соревнования ради оценок, а не учение ради знаний. Но я изменился после того, как «тюремный» эксперимент заставил меня осознать свою роль надзирателя, а исследования застенчивости вынудили задуматься, что же должны чувствовать мои студенты-узники.
Опираясь на данные наблюдений за школьниками и выводы экспериментов с участием студентов университетов, а также на опыт работы нашей клиники застенчивости, мы можем сделать следующие выводы относительно застенчивых учащихся:
• Они уклоняются от участия в выполнении какого-либо задания, от необходимости высказывать идеи, от того, чтобы первыми начать разговор или задать вопрос.
• Они избегают сложных неоднозначных ситуаций.
• Как и ожидалось, застенчивые ученики при общении со своими товарищами говорят меньше, чем те, кто не страдает застенчивостью. Они делают больше пауз и реже перебивают собеседника.
• Свободная и непринужденная обстановка, например, во время танцев, создает для застенчивых людей дополнительные трудности, которые не столь очевидны в четких рамках приемлемого поведения, скажем, на занятиях.
• Когда необходимо проявить инициативу в отношениях с другим полом, застенчивые юноши с бóльшим трудом начинают разговор, нежели застенчивые девушки. Юноши менее склонны к беседе и визуальному контакту. Девушки же, по мере того как возрастает их состояние тревожности, больше улыбаются и кивают.
• Застенчивые ученики реже используют жестикуляцию во время общения.
• Застенчивые дети больше времени проводят за своими партами, меньше отвлекаются и болтают с одноклассниками. Они послушны и редко являются возмутителями спокойствия.
• Застенчивых учеников редко выбирают для выполнения каких-либо особых поручений, например, помощи преподавателю.
• Застенчивые дети редко получают социальное одобрение и редко дают сдачи во время столкновения, чем их незастенчивые сверстники.
Застенчивость на уроке
– Учитель, мне нужна помощь. Я сам не могу разобраться.
– Хорошо, Роберт. Что у тебя не получается при решении этой математической задачи?
– Я забыл ваши объяснения о том, куда и какие цифры нужно переносить.
Учитель дает подсказку, и Роберт самостоятельно завершает решение задачи. После этого он отправляется играть в «космический полет» с ребятами, которые уже справились с решением.
Уоррен не успел решить задачу, хотя старался изо всех сил. Ему не удалось присоединиться к играющим, к тому же за урок ему поставили двойку. Уоррен в двойном проигрыше.
Мы наблюдали подобный сценарий во многих классах – менялись лишь имена ребят и условия задач. Дети, достаточно способные и не страдавшие застенчивостью, с легкостью просили о помощи и всегда ее получали. Как и другие застенчивые и не самые способные дети, Уоррен не мог ни самостоятельно справиться с заданием, ни попросить о помощи. Даже видя поведение Роберта – соседа по парте, который так легко получил подсказку, – Уоррен не мог заставить себя поднять руку и попросить преподавателя уделить ему внимание, в котором он так нуждался.
Мне снова вспоминаются мои школьные годы. Когда я был во втором классе, одна девочка, сидящая прямо передо мной, так долго ерзала на своем месте, что всем уже стало ясно, что ей нужно было выйти. Наконец она подняла руку, но миссис Бакман этого не заметила. Рука раскачивалась все сильнее, пока не привлекла внимание учительницы.
– Что за манеры, юная леди? – возмутилась миссис Бакман. – Неужели вы не знаете, что нехорошо размахивать руками перед лицом человека, когда он говорит? Вам следует научиться быть вежливее. Дождитесь конца урока, а потом зададите свой важный вопрос. Все меня поняли?
– Да-а-а, миссис Бакман, – хором отозвался класс.
Девочка просто описалась, намочив штаны, – да и не только их. Учительница страшно рассердилась, а для нас это была потеха – мы даже сочинили короткую дразнилку:
Наделала в штаны. Под партой водопад.
Училка разозлилась. А класс безумно рад.
Я не помню имени этой девочки, но после того случая ее прозвали Писунья. Кличка держалась по меньшей мере до шестого класса, пока в старшей школе мы не разошлись по разным классам и с тех пор больше не встречались. Интересно, помнила ли она сама об этом спустя столько лет? Никогда нельзя предсказать последствия подобной детской травмы, но все же полагаю, что в ее воспоминаниях этот случай вряд ли относится к разряду «забавных историй из прошлого».
Неспособность попросить о помощи – одно из наиболее серьезных побочных следствий застенчивости. В упомянутом случае именно из-за нее Уоррен получил двойку и упустил возможность поиграть. Подобное поведение можно наблюдать и среди студентов университетов. На вопрос «Попросили бы вы о помощи в случае возникновения серьезной личной проблемы?» большинство застенчивых ответили: «Никогда».
Чем могут застенчивые ученики настолько нравиться учителям? Во время урока они не балуются и не шумят, чем лишний раз подтверждают свой статус «беспроблемных детей». Но есть ли какая-то отдача от них во время урока? Не так уж и много, если быть честными. Такие ученики не задают вопросов, требующих дополнительных разъяснений. Они никогда не принесут в класс ничего интересного, что можно было бы показать и обсудить. Они говорят тихо, а иногда и попросту отмалчиваются. Так что их вряд ли можно отнести к разряду любимчиков учителей.
Застенчивые дети не общаются с преподавателем на личные темы, не дают ему возможности дать совет или рекомендацию, которые он готов предоставить, и почти совсем не поддерживают тех усилий, которые предпринимает учитель. Неудивительно, что учителя не обращают на них внимания.
В худшем случае детям удается «победить систему», ведь она выступает для них уютным убежищем: они отсиживаются в классе, где их особо никто не трогает, по 12–20 лет.
Как и любой другой человек, учитель также может быть застенчивым. В этом случае работа становится для него мучением. Каждый новый учебный год начинается с кошмара. Необходимость предстать перед абсолютно незнакомыми детьми, которых тебе предстоит просвещать, обучать, а иногда даже развлекать, может буквально парализовать застенчивого педагога10. Одна учительница младших классов так описывает свои ощущения:
Каждая секунда подобна выходу на сцену, когда ты должен постоянно наблюдать за реакцией детей… Они подмечают в мельчайших подробностях, что на мне надето – одежда, обувь, украшения. Они даже замечают, когда я меняю цвет губной помады.
Другой учитель вспоминает о начале своей работы:
На первом уроке мне казалось, что целый день мне не выдержать. Я так нервничал, что ощущал постоянный приступ тошноты».
Некоторые пытаются обезопасить себя, точно распланировав урок и все свои действия. Однако сосредоточенность на собственном спокойствии все равно не позволяет им следовать намеченному плану. Учитель уже не обращает внимания почти ни на кого, за исключением самых активных учеников – они обычно много болтают и плохо себя ведут.
Если учитель по какой-то причине теряет контроль над классом, то шалить начинают все, и единственное, чем остается заниматься – это тратить все свои силы и время на наведение порядка.
Некоторые преподаватели университетов небольшим неформальным семинарам предпочитают лекции, хотя это и требует большей подготовки. Сама структура таких занятий более безопасна. Лекция имеет определенную продолжительность, тему, правила для слушателей четко определены и не оставляют пространства для слишком частых вмешательств со стороны аудитории. Преподаватель может следовать заранее разработанному плану, а это уже надежный способ самозащиты, позволяющий скрыть от присутствующих свои слабости. Если преподаватель не застенчив, неформальная обстановка семинара дает ему больше свободы для обсуждения различных точек зрения. Для застенчивого же человека семинар превращается в тяжкое путешествие, изобилующее ловушками в виде вопросов, задаваемых способными, умными или, наоборот, не понимающими предмета студентами. Кроме того, доверительный стиль обсуждения во время семинара лишает преподавателя возможности эмоционально самоустраниться, что вполне можно сделать во время чтения лекции.
Застенчивость и память
Очевидно, что застенчивость имеет отрицательные последствия в социальном плане. Но способна ли она оказывать негативное воздействие на мыслительные процессы, связанные с успешным обучением?
Как я понял, самое скверное в застенчивости – это то, что она заставляет человека настолько глубоко сосредоточиться на самом себе, что он перестает воспринимать происходящее вокруг. К примеру, я сам иногда обнаруживаю, что упустил что-то важное в разговоре, поскольку был слишком погружен в себя.
Это наблюдение, сделанное одним бизнесменом средних лет, наводит на еще один интересный вопрос: влияет ли тревожность, связанная с застенчивостью, на внимательность в стрессовых ситуациях и не сказывается ли это отрицательно на памяти?
Чтобы ответить на этот вопрос, в нашей лаборатории был проведен эксперимент: от студентов мужского пола требовалось оценить устное выступление студенток11. Одна половина студентов не считала себя застенчивыми, другая – считала, в особенности в общении с женщинами. Все испытуемые должны были прослушать выступление одной и той же весьма привлекательной девушки, которая работала вместе с нами, а затем пройти тест, выявляющий, как много из услышанного запомнил каждый из них. За участниками вели наблюдение через полупрозрачное стекло с зеркальным отражением.
Треть студентов оставили наедине с симпатичной девушкой, позволив им беседовать с ней и задавать вопросы: как во время ее речи, так и после нее. Вторая треть также была оставлена с ней один на один, однако этой группе не разрешалось перебивать ее. Последняя треть испытуемых сидела в комнате перед телеэкраном, на котором транслировалось ее выступление.
Мы полагали, что застенчивые мужчины смогут запомнить намного меньше информации, так как они будут больше взволнованы.
Какая из предложенных ситуаций, по вашему мнению, могла спровоцировать наибольшее волнение?
Наибольший дискомфорт ощущали студенты, сидевшие перед телеэкраном, наименьший – те, кто имел возможность для непосредственного общения. Вы удивлены? Давайте поразмыслим и вспомним, что нам уже известно.
Застенчивые люди всегда испытывают тревогу, когда их оценивают или когда они попадают в непредсказуемые обстоятельства. Стоит им остаться в комнате перед экраном телевизора (пока исследователи наблюдают за ними через зеркало), им становится понятно, что объектом изучения выступают они сами, а не тот, кто говорит с экрана.
Когда людям разрешается задавать вопросы и взаимодействовать друг с другом, они получают возможность стать активными участниками оценки другого человека.
Как только уровень тревожности повышается и застенчивые люди перестают контролировать себя, они уделяют меньше внимания поступающей информации. Агония застенчивости блокирует функции запоминания. Оказалось, что стеснительные студенты, сидевшие перед телеэкраном, смогли воспроизвести небольшое количество услышанной информации – значительно меньше той, что запомнили незастенчивые студенты или застенчивые участники эксперимента, поставленные в другие условия.
Интересными оказались и результаты, когда мы попросили студентов оценить привлекательность девушки. Застенчивые участники сочли ее менее привлекательной, чем незастенчивые, более того, они оценили эту довольно красивую девушку как менее привлекательную в сравнении с любой «среднестатистической» студенткой в кампусе. Похоже, что застенчивость лишает человека не только дара речи, но также памяти и ясности восприятия.
Неуязвимые дети
Психологи ввели понятие «неуязвимые» для тех детей, которые, несмотря на самые неблагоприятные жизненные условия, их формировавшие, тем не менее вырастают нормальными здоровыми взрослыми. Многие выдающиеся личности, преуспевшие в таких разных областях, как политика, наука и искусство, происходили из среды, которую можно было бы рассматривать как патологическую. Бывшая первая леди США Элеонора Рузвельт, бывший президент Джеральд Форд, сенатор Дэниэл Патрик Мойнихэн смогли так или иначе вырваться из оков своего неблагополучного детства и добиться значительных успехов[28]12.
Согласно результатам одного исследования, объектом которого стали сто мужчин, выросших в травмирующей и конфликтной среде, «вопреки таким условиям развития в детстве, сегодня эти взрослые люди могут быть оценены как нормальные, а по ряду показателей – даже как преуспевающие»13.
Такая «теория катастрофы» применительно к развитию ребенка противоречит традиционным представлениям о том, что токсичная среда способствует развитию нестабильной или нездоровой личности. Уравновешенная, комфортная, изобильная домашняя обстановка всегда рассматривалась как залог душевного здоровья и жизненного успеха. Подтверждением такой точки зрения служили многочисленные примеры взрослых людей – психически нездоровых или преступников, – которые происходили из неблагополучной или конфликтной семьи. Но этот вывод является ошибочным. В тюрьмах и психиатрических больницах пребывает лишь незначительное меньшинство тех, кто вырос в неблагоприятных условиях. Те же, кто гнется, но не ломается, смогли развить в себе способность полагаться только на самих себя – и это позволило им занять достойное место в обществе.
Возможно, новое поколение сумеет преодолеть формирующие застенчивость обстоятельства, описанные в этой книге, и не падет жертвой ее хронической формы. По крайней мере, хотелось бы на это надеяться. Пока же нам следует глубже изучить «неуязвимых» детей, которые противостоят негативному влиянию семьи, школы и общества, приводящему к развитию в них застенчивости. Подобное исследование могло бы дать надежду тем, кто сталкивается далеко не с самыми лучшими условиями, которые может предложить им семья или школа, а иногда даже и с худшими.
Комедийная актриса Кэрол Бернетт – человек, наделенный особым талантом дарить людям улыбки и смех. Мы уже немного говорили о ней в главе 2. В откровенной беседе она призналась, что в детстве застенчивость принесла ей немало неприятностей как дома, так и в школе14. Она рассказала, как опыт комедийной актрисы помог ей преодолеть детскую тревожность и страх остаться непринятой и нелюбимой.
Бернетт: Думаю, я была довольно застенчива с самого начала, особенно рядом с матерью. Она была очень-очень общительная, красивая женщина. Но у нее имелась одна весьма серьезная проблема – с годами она стала алкоголичкой, да и мой папа был такой же. Они оба являлись привлекательными и красивыми людьми. Папа напоминал мне Джимми Стюарта[29], а мама была, скорее, как огненный метеор. Я знала, что я непривлекательный ребенок, поэтому застенчивость моя оказалась главным образом обусловлена моей внешностью. Девчонкой я старалась компенсировать это спортивными достижениями. Я думала, что если смогу бегать быстрее всех мальчишек и побеждать их, то стану нравиться им. Так что я всегда шутила и дурачилась в школе гораздо больше, чем дома, потому что стремилась побороть страх оказаться отвергнутой из-за того, что я некрасивая, да еще и из небогатой семьи.
Зимбардо: Но вы не были классным шутом, не так ли?
Бернетт: Нет, такой я была разве что с приятелями в свободное время. А в классе я была очень сдержанной и училась хорошо, уважала и слушалась учителей. Так что я считалась образцовой ученицей. Я не пользовалась популярностью у тех мальчишек, которым мне хотелось бы нравиться, например, у членов футбольной команды. Но у меня завязались добрые приятельские отношения кое с кем из ребят, кто был, как бы это сказать, из одной лодки со мной.
Зимбардо: Вы хотите сказать, что они тоже были застенчивыми?
Бернетт: Да, они тоже были стеснительными и не очень привлекательными. Но я продолжала тешить себя надеждой: «А вдруг капитан футбольной команды обратит на меня внимание или назовет меня по имени?» Моя мама хотела, чтобы я стала писательницей. Она говорила: «Какая разница, как ты выглядишь, если ты можешь все время писать?» Я соглашалась с ней: «Хорошо, буду писательницей». Я стала редактором школьной газеты и весьма в этом преуспела.
Позднее я начала посещать специальные занятия по английскому языку в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса, чтобы попробовать свои силы в драматургии. В глубине души я надеялась, что мне удастся попасть на сцену, но я боялась себе в этом признаться. Помню, когда я была еще маленькая, я встречалась со своей кузиной. Она была на девять месяцев старше меня, белокурая, невысокая, ослепительная. Она посещала разные кружки: занималась пением, танцами, сценическим мастерством. Как-то раз я попыталась станцевать чечетку, как она, но у меня ничего не получилось. Тогда я отправилась в ванную комнату, где решила попробовать еще раз – и тут же остановилась, как только мама открыла дверь ванной.
Может показаться, что я пытаюсь изобразить из матери какого-то монстра, но это не так. Мы с нею прекрасно ладили, я ее обожала, и, я уверена, что и она меня любила. Однако я никогда не чувствовала поддержки с ее стороны. Так что, когда я все-таки вышла на сцену в студенческом театре, мне не хотелось, чтоб родители это увидели, потому что я боялась опозориться. К моему удивлению, все пошло удачно. Я сумела развеселить аудиторию, ко мне подходили ребята и говорили: «Слушай, а я видел тебя в этом спектакле, и, знаешь, это было очень смешно». Меня даже пригласили на ланч с парой «важных птиц» со старших курсов, что меня, как первокурсницу, просто поразило.
А потом меня как-то остановил другой парень и спросил: «Слух имеется?» И я сказала: «Да, но я не могу петь на публике, и все такое». А он сказал: «Позарез надо спеть “Плач Аделаиды” из мюзикла Фрэнка Лессера “Парни и куколки”[30]». Поскольку песня комедийная, то я не стала относиться к исполнению всерьез и переживать, как звучит мой голос: ведь если голоса нет вообще, то вы вряд ли станете исполнять что-то серьезное. И вот, я выступила с веселой песенкой. Все прошло хорошо, и моя мама, которая пришла меня послушать, была поражена. Тогда-то я и решила, что хочу стать актрисой музыкальной комедии. Мама и бабушка расстроились жутко, но я сказала им: «Именно это помогает мне почувствовать себя любимой, ощутить, что я что-то значу». Именно это, а не какое-то там писательство или рисование (кстати, рисовала я неплохо). Мне всегда было важно видеть и чувствовать внутреннюю ответную реакцию на то, что я делаю. Из этого и выросла моя актерская карьера. И я остаюсь такой до сих пор – если я не чувствую отдачи, то меня попросту нет, понимаете, о чем я? Я не стенд-ап комик. Мне до сих пор бывает трудно просто спеть песню.
Зимбардо: Трудно в каком смысле?
Бернетт: Мне становится очень страшно. Меня часто спрашивают: «Почему бы вам не перестать паясничать и не спеть просто песню?» И люди, приходящие на шоу, пытаются заставить меня сделать это, но я всегда чувствую себя при этом неловко.
Зимбардо: А почему вы себя так чувствуете?
Бернетт: Наверное, это отголоски моей юности. Я думаю, что по сравнению с профессиональными певицами, которые зарабатывают себе пением на жизнь (как Эйди Горме или Хелен Редди), какое право я имею выходить на сцену и петь? Я могу спеть в музыкальном спектакле, играя роль, но выйти, как Кэрол Бернетт, в шикарном платье, и начать петь – это уж слишком…
Зимбардо: Вы хотите сказать, что возможность погрузиться в роль, спрятаться за маской анонимности позволяет человеку выступать перед публикой?
Бернетт: Да, так и есть. Ты – уже не ты, ты становишься кем-то другим. И это все упрощает. Видите ли, моя профессия – самая подходящая для людей вроде меня. Когда я была маленькой, я ходила с бабушкой в кино по восемь раз в неделю. Я росла в эпоху актрис Джуди Гарленд, Бетти Грейбл, Джоан Кроуфорд. Я возвращалась домой из кино, собирала подружек, и мы разыгрывали сцены из фильмов, которые я видела. Я и сейчас иногда так делаю. Я могу быть сегодня Бетти Грейбл, а через неделю – Джоан Кроуфорд. У меня даже есть грим, парики и костюмы. Я хочу сказать, что я взрослый человек, но все равно остаюсь ребенком.
Зимбардо: А бывает ли так, что вы испытываете застенчивость, когда вы не находитесь на сцене и должны быть просто самой собой?
Бернетт: Да. Если я встречаю кого-то, перед кем испытываю благоговение, а таких немало. Например, когда я впервые повстречалась с Джеймсом Стюартом, я не смогла произнести ни слова – я была влюблена в него всю свою жизнь из-за его сходства с моим отцом. И что, вы думаете, я сделала? Я повернулась в попытке убежать и наступила в ведро с белой краской – и поволокла его за собой через всю съемочную площадку, куда больше так и не вернулась – мне было жутко стыдно. А два года назад я встретила Кэри Гранта – и снова не смогла вымолвить ни полслова. Те слова, которые мне все-таки удалось выдавить из себя, я бы лучше затолкала обратно. Я сказала самому Кэри Гранту: «Вы – украшение своей профессии». Я чувствовала себя какой-то дурочкой. Но он вдруг сказал: «Я ваш поклонник» – и был просто очарователен и любезен, однако я все равно чувствовала себя так, будто мне снова лет десять. Так что я думаю, что от каких-то детских переживаний мы не можем избавиться до конца. По мне, лучше быть застенчивой, чем идти напролом. Конечно, было бы здорово достичь в этом золотой середины, но каждый человек должен в первую очередь чувствовать себя безопасно в своем внутреннем мире.
Зимбардо: Да, застенчивость превращается в проблему, когда она начинает удерживать нас от того, что мы хотели бы и могли бы сделать.
Бернетт: И заставляет нас говорить и делать глупости.
Зимбардо: Вынесли ли вы из своего опыта какие-то важные уроки, которыми могли бы поделиться с другими, со своими поклонниками?
Бернетт: Я пытаюсь донести до своих дочерей, насколько важно понимать – все люди на земле переживают те же трудности, что и они. Поэтому не надо быть эгоистичными и считать, что мир вращается исключительно вокруг того, что люди думают о вашей внешности и ваших чувствах, или вокруг того, что какой-то мальчик не подошел и не пригласил тебя на танец. Люди не всегда стремятся раскритиковать или несправедливо осудить тебя. У них у всех есть свои проблемы, и надо уметь прислушаться к ним и даже в чем-то помочь, потому что, помогая кому-то другому, мы помогаем самому себе. Я искренне верю, что все люди – единое целое. Чем больше добра ты даришь, тем больше возвращается к тебе – что посеешь, то и пожнешь. Это забытая, но тем не менее истина. Так что просто общайтесь с другими людьми. Если в школе вы встречаете ребенка, который застенчив, не может наладить контакт с другими детьми и переживает из-за этого – именно в этот момент вы должны протянуть ему руку помощи. Тогда вы поможете распуститься прекрасному цветку и откроете для себя что-то удивительное.
Зимбардо: Да, что люди прекрасны!
Бернетт: Именно так. И все, что им нужно, – это лишь немного НЛЗ – нежности, любви и заботы, которые по-прежнему остаются наилучшим лекарством от застенчивости.
И это подводит нас к рассмотрению еще одной важной темы – с какими трудностями могут столкнуться застенчивые люди, получая и отдавая нежность и любовь.