В любом месте пространства, где нет массивных тел, гиперпространство имело плавное течение приливных сил, и здесь наблюдалась именно эта картина. Но в одной из точек виднелись завихрения, словно кто-то сжал область гиперпространства в комок.
— Я вам говорю, — продолжал Ишан Кхана, — хоть это и невероятно, но все наши аналитики сходятся в одном: похоже, кто-то создал карман внутри гиперпространства и спрятал там что-то очень важное. Зонды не дают объективной картины, но подтверждают наличие скрытой массы, поэтому и нужно лететь туда всей базой.
Слушая краем уха их диалог, я просматривал записи пролета через аномалию зондов и не мог поверить, что мне повезло наткнуться на что-то действительно интересное, потому что за три месяца полета я уже думал начать собирать домик из перерабатываемых ложек — скука была неимоверная.
— Ладно, ваша взяла, — сдался капитан, — но ответственность за любые происшествия лежит полностью на вас, Ишан Кхана.
— Я могу письменно подтвердить, что я осознаю все риски и полностью беру на себя всю ответственность, как научный руководитель миссии.
Повисла небольшая пауза, после которой капитан громко и четко сказал:
— Начать маневр сближения по указанному вектору. Тридцатипроцентная мощность.
В то же мгновение я свернул картинку и снова вывел перед собой показания систем корабля. Галя выдала серию импульсов маневровыми двигателями, разворачивая всю связку по указанному вектору, а затем запустились маршевые двигатели. Как и ранее, все системы работали штатно, и я посмотрел в пространство за пределами мостика.
Аномалия приближалась, но понять визуально расстояние было невозможно, поэтому вскоре прозвучал голос оператора объективного контроля:
— Пятьсот метров до входа в аномалию.
— Триста, — прозвучало через несколько секунд.
На мостике воцарилась тишина, и все, затаив дыхание, наблюдали, как нос буксира приближается к аномалии. Наконец прозвучало:
— Входим.
Буксир начал погружаться внутрь, а я бросил взгляд на телеметрию и, не обнаружив никаких отклонений, снова вернулся к наблюдению. Когда корабль полностью погрузился в аномалию, пространство вокруг резко потемнело и теперь состояло в основном из черных пятен с редким вкраплением красного. Причем красный оттенок мелькал, мотаясь в разных направлениях, словно ураган быстро менял свое направление, увлекая за собой все, что успел подобрать.
Неожиданно пискнул предупредительный сигнал, который тут же привлек мое внимание.
— Господин капитан, — решил я доложить, — по всему корпусу связки наблюдается небольшая вибрация. Пока в пределах допустимого.
— Хорошо, дайте знать, лейтенант, если вибрация приблизится к пиковым значениям. Продолжаем движение.
Вибрация то становилась сильнее, то затухала, а мы продолжали погружаться в карман все глубже. Наконец впереди появилось рваное пятно красного оттенка, которое по мере приближения становилось больше. Вот оно уже заняло половину обзора и продолжало расти, — похоже, мы приближаемся к выходу.
Нос буксира достиг пятна, и я не заметил, как мы выскочили в область гиперпространства, которое, в отличие от горловины кармана, было практически все красного оттенка. Внезапно раздался встревоженный крик оператора поста объективного контроля:
— В пяти тысячах километрах обнаружен объект! Даю координаты!
Обзор за пределами мостика резко прыгнул в сторону, и я увидел круглый объект, очень похожий на планету. Она была покрыта плотной атмосферой, а на ее орбите виднелось сооружение, по всей видимости, когда-то бывшее кольцом.
— Это же планета, — подтвердил мои догадки Ишан Кхана, — планета в гиперпространстве, невероятно!
Около получаса мы сохраняли свое положение относительно обнаруженного объекта. Капитан и научный руководитель спорили, стоит ли приближаться или, может, вызвать флот, но в итоге капитан приказал:
— Начать маневр выхода на орбиту, высота тысяча километров.
Повинуясь командам пилотов, Галя начала медленное сближение по спирали, и ничего не предвещало беды, но когда мы пересекли отметку две тысячи, на мостике поднялся вой баззеров тревоги. Я тут же пробежался по показателям и ничего не обнаружил.
— Энергетический всплеск! — заорали с поста контроля.
— Маневр уклонения! — тут же среагировал капитан.
От этих криков сердце ухнуло в пятки и перехватило дыхание, и я как завороженный визуально наблюдал, как из разрушенного кольца нам навстречу с огромной скоростью движется волна, больше похожая на хлыст или серп.
Капитан продолжал что-то выкрикивать, но я видел, что мы ничего не успеем сделать, и, когда до столкновения оставались считаные секунды, просто прикрыл глаза, а в следующий миг почувствовал, как меня бросило в сторону. Наступила тьма.
Глава 2
Первое, что я ощутил, когда пришел в себя, — невесомость, а еще острую боль в левом боку, гул в голове и сильную тошноту. Превозмогая все это, я все же открыл глаза. И сразу же почувствовал резкую боль в висках, отчего мгновенно отключился снова. Повторное пробуждение было более удачным, и я смог продержаться в сознании чуть дольше, успев сквозь пелену разглядеть, что нахожусь в пространстве посреди машинного отделения. Все заливало красным аварийным освещением, вокруг болтались ошметки внутренней отделки, а прямо передо мной кувыркалась сорванная консоль управления и что-то искрило. Вот и все, что я смог делать, периодически приходя в сознание, — мазнуть взглядом окружающую обстановку и снова отключиться до следующего раза.
Сколько прошло времени, я не знаю, но в одно из пробуждений почувствовал, как мои руки и ноги постоянно что-то задевают. Собрав все силы, снова открыл глаза и сквозь кровавую пелену обнаружил над собой одного из технических пауков. Он ухватил меня конечностью, и я, как мешок, болтался из стороны в сторону, пока паук пытался тащить меня по центральному коридору буксира, точнее, по тому, что от него осталось. Прежде чем сознание снова покинуло меня, я успел заметить, что из коридора просматривается красное марево гиперпространства, а значит, корабль как минимум развалился пополам.
В следующий раз я заметил на корпусе паука отметку в виде большого треугольника, и мне кажется, что я даже улыбнулся, так как это был Батон. После прибытия на буксир не нашел ничего подходящего для мозгового блока Батона, поэтому и установил его в корпус паука. Правда, почему-то сейчас у него было всего четыре лапы вместо восьми.
Очередное пробуждение ознаменовалось болью в ребрах, ощущение было таким, словно кто-то поставил мне на грудь ногу и давит всем весом. Уже хотел привычно уйти в забвение, но вдруг почувствовал, как стало прибавляться сил, волна жара прокатилась по всему телу, и я после глубокого вдоха распахнул глаза. В то же мгновение сознание прояснилось и в уши ворвался монотонный вой тревоги, который пытался перекричать мужской голос:
— Внимание! Начата процедура реанимации. Введены стимуляторы номер два и четыре из аптечки последнего шанса. Пожалуйста, не двигайтесь, это ухудшит динамику восстановления.
Сердце заколотилось с бешеной скоростью, и, тяжело дыша, я завертел головой, пытаясь понять, что происходит. На удивление боли больше не было, и я смог обнаружить, что нахожусь в ложементе спасательной капсулы, затянутый ремнями, как младенец в пеленке. Мозг тоже работал с удвоенной скоростью, поэтому из памяти мгновенно всплыл курс по управлению этой штуковиной, полученный в учебке.
— Отключить оповещение тревоги.
Я сам не узнал свой хриплый голос, но бортовому вычислителю это было не важно, и вой тут же стих, зато появилась другая проблема.
— Внимание! — снова прозвучал мужской голос. — Входим в атмосферу. Наблюдаю множественные обломки, активирована двигательная установка.
— Какая, к черту, атмосфера, какие обломки?! — возмутился я, а потом пришло осознание того, как я здесь оказался.
Бросил мимолетный взгляд сначала вправо, а потом влево. Рядом с ложементом лежал поврежденный Батон, который и вытащил меня из погибающего корабля. Сердце пропустило удар, когда я рассмотрел поврежденного питомца и решил, что его больше нет. Четыре лапы оказались вырваны под корень, а корпус смят в нескольких местах, из которых вытекала сукровица. И как только он смог вытащить меня с такими повреждениями?
Приятное ощущение облегчения наступило в тот момент, когда я увидел зеленый индикатор на мозговом блоке Батона, — он цел, а вместилище я другое подберу. Осознание того, что мой питомец жив, придало мне еще больше сил и решимости. Повернувшись к консоли, я четко сказал:
— Активировать навигационную систему! Посмотрим, куда меня занесло.
Консоль мигнула, и на ее экране проступило изображение. В этот момент мои зубы начали нещадно стучать, так как спасательную капсулу начало трясти, и все, что я смог увидеть, — это фиолетовое свечение плазмы. Хоть я никогда не наблюдал своими глазами вход по баллистической траектории в атмосферу, но видел много записей, и именно так выглядит торможение о плотные слои той самой атмосферы.
— Внимание! Опасность! Слишком крутой угол входа. Возможное расплавление тепловой защиты капсулы.
— Отлично! — крикнул я, не в силах повлиять на ситуацию. — А что-то хорошее сегодня будет?
— Провожу процедуры коррекции траектории. Возможны повышенные значения перегрузки.
— Да давай уже! — снова крикнул я в пустоту и сжал зубы.
В то же мгновение ощутил, как все внутренние органы устремились к ногам, за ними последовали нижняя челюсть и веки. Перегрузка была так сильна, что кровь отхлынула от головы, и на секунду я поплыл, но антиперегрузочный ложемент автоматически сдавил мне конечности, и кровь вновь вернулась в мою черепушку. Но на этом все не закончилось, вектор перегрузки резко изменился, и в следующие секунд тридцать моя грудная клетка пыталась встретиться с позвоночником. Не знаю, каких значений достигла перегрузка на этот раз, но, когда почувствовал, что мои щеки коснулись подголовника, я попрос