Ли Юнхэн ничего не отвечал, продолжая лишь с удивлением пялиться на юношу, считая всё происходящее каким-то сном. Мальчишка выглядел как испуганный щенок, которого забрали в дом, когда он был без сознания, и теперь бедняга не понимает где находится и что происходит.
— Кажется, всё хорошо. Я рад, — бегло осмотрев мальчишку, Вэй Лун убедился в том, что тот не страдает от боли, значит его работа выполнена, — Что ж, мне пора. Отдыхай.
— Шисюн!
Не успев сделать и пару шагов, юноша услышал, как Ли Юнхэн соскочил с сена и упал на колени. Вэй Лун с растерянным взглядом посмотрел на ребёнка, словно поклонявшемуся ему как какому-то божеству.
— Этот ученик безмерно благодарен шисюну за помощь! Он очень сожалеет о потраченных силах шисюна! Ему очень жаль, и… — мальчишка задрожал, отчего Вэй Лун подошёл к нему, присев рядом, подумав и забеспокоившись об осложнениях внутренних ран, но когда Ли Юнхэн поднял голову, юноша поразился, видя покрасневшее от слёз лицо милого мальчишки, — ...он искренни не понимает, от чего удостоился такой доброты и снисхождения шисюна к такому ничтожному ученики…
В сараи подул ветер, но не от него у Вэй Луна прошла по коже дрожь. В чëрных глазах виднелась такая боль, которую невозможно передать словами. Казалось на бедном ребёнке отыгрался весь жестокий мир, решив выплеснуть на нём всю накопившуюся злость. Юноша ни разу не видел, чтобы к Ли Юнхэну кто-то относился хоты бы по человечески. Не говоря уже о обычной доброте. Но, несмотря на это, среди всего мрака в больших, словно бусинках, глазах, сиял огонёк надежды. Надежды в то, что он не так ничтожен, как ему это внушили. Надежда в то, что и он достоин жизни. Настоящей жизни, а не её подделки в виде ничтожного существования.
— Ты совершенно не бездарен, не слаб и уж точно не ничтожен. Все, кто тебе это внушил, наверняка сами в душе ничтожества. — положив руки на плечи юноши, Вэй Лун говорил твёрдо и от всего сердца, видя в том большой потенциал. — Прошу, не наговаривай на себя, иначе мне будет грустно от данных слов.
У юноши с детва имелась особенность определять в людях зло и добро лишь по их глазам. В зрачках Ли Юнхэна он видел безграничный свет, который не желал потухать, как бы его не пытались потушить тьмой. Такие глаза Вэй Лун никогда не встречал, и даже у любимого дяди они оказались с пустотой и мраком, не сильным, но заметным. Сам Вэй Лун считал свои глаза слегка запачканные песком злой семьи и равнодушием окружающих, из-за чего юноша не желал жить с людьми, но всё ещё хотел им помогать.
Солнце уже почти ушло за горизонт, но всё ещё освещало помещение красным светом, который отражался в радужках двух юношей, смотрящих друг на друга в упор. По щеке Ли Юнхэна вновь потекла слеза, заставив Вэй Луна убрать руки, подумав, что мальчишке стали неприятные его слова. Каждый понимает чужую речь как сам считает нужным, потому юноша привык к тому, что его слов кувыркают в разные стороны, не слыша сути и не желая её принимать.
Но, в этот раз он ошибся, и ребёнок понял всё в точности так, как как это было сказано.
— С этого дня этот ученик клянётся во что бы то ни стало защищать и оберегать шисюна! — подскочив на ноги, гордо и громко произнёс Ли Юнхэн, говоря намного уверенней, чем раньше, — Отныне это тело и душа целиком и полностью принадлежит шисюну! — положив руку на грудь, парнишка словно давал клятву.
От столь уверенных и громких слов Вэй Лун округлил свои зелёные глаза. Юноше всего 14 лет. Он так мал и наивен, что данные слова звучали более смешными, нежели серьёзными. Умилившись столь дивной картиной, парень встал на ноги, будучи на голову выше Ли Юнхэна. Рука сама потянулась к макушке мальчишки, желая потрепать его мягкие волосы за поднятое от добрый слов настроение. Вэй Лун давно не улыбался на столько искренни, столько же не слыша в свой адрес хороших слов.
— А-Ли, ты такой милый, — с лучезарной улыбкой произнёс парень, но, заметив, как юноша раскрыл от удивления рот, тут же поправился, — Ох, прости, не буду тебя так звать. Это дядюшка всегда называл меня А-Вэй, поэтому это прозвище всегда казалось мне приятным, но если ты не хочешь…
— Хочу! — громко крикнул недавно тихий парнишка, отчего Вэй Лун и вовсе расплылся в улыбке и по-доброму рассмеялся, впервые со смерти дяди ощущая себя с кем-то столь расслабленным и счастливым. И не он один…
Часть 3. Новые чувства дают нам новые возможности.
Идя по тропе на урок духовного просвещения, Вэй Лун сонно зевал, так как всю ночь его духовное ядро болело, мешая хозяину заснуть. Его волновало своё здоровье, но он не мог обратиться к здешнему целителю, ведь тот явно определит недуг ученика и расскажет всё учителю.
Истощение от алхимии отличается усталостью после использования духовной силы, отчего тайна Вэй Луна станет всем открыта, а он этого очень не хотел. Почти дойдя до храма, в котором ученики учились медитировать, юноша увидел толпу ребят, а затем до его ушей дошёл противный голос старших шисюнов.
— Мелкий ублюдок! Да как ты посмел опозорить нас перед учителем!?
— Смешно тебе было, да? Так давай вместе посмеёмся!
Старшие ученики оказались недовольными тем, что их наказали из-за ненавистного мальчишки, и их злость не заставила себя долго ждать. Бедного Ли Юнхэна пихали, как игрушку, из рук в руки, роняя и снова поднимая, чтобы вновь причинить боль.
Все вокруг просто таращились на страшное зрелище, а некоторые и усмехались, явно радуясь тому, что не оказались на его месте. Увидев, кого бьют, Вэй Лун не думая вышел вперёд, перехватив мальчишку у Ку Муна, когда тот чуть не зарядил ему очередной удар.
Недавние крики и смех исчезли, словно вспышка. Все ученики оказались крайне удивлены появившемуся юноше, обычно не ввязывавшегося в передряги. Вэй Лун и сам не ожидал от себя такой смелости. Он никогда особо не выделялся, и не хотел начинать, но не мог позволить издевательствам продолжаться. Тем более над Ли Юнхэном.
— Шисюн Вэй, ты чего? — спросил один из учеников, говоря достаточно вежливо, а не как пару секунд назад.
Вокруг стояло с пару десятков зрителей, все одетые как ангелы в белоснежную форму учеников белого лотоса, с поясами и широкими рукавами. Форма и впрямь делала учащихся словно богожителями, но на деле они не отличались от гнусных гиен, смеющихся над маленьким тигрёнком, ещё не умевшего выпускать когти и показывать клыки.
— Вы занимаетесь беспределом возле храма духовного просвещения. Это неслыханная дерзость по отношению к столь святому месту. — бросил Вэй Лун, да так, что некоторые зрители тут же разошлись, боясь гнева небес.
Храм «Духовного просвещения» является священным, и, как гласят легенды, именно в нём высшие боги-служители могут услышать молитвы и просьбы учеников о духовном просвещении, даруя его тем, кто чист душою. А вот тех, чья душа черна, услышат демоны из преисподней, забрав их души себе. Как по мнению Вэй Луна, это детская страшилка, нацеленная учить молодое поколение быть добрыми, но многие взрослые верили в силу данного храма, потому возле него старались быть тише воды, ниже травы.
То, что просвещённый и великий заклинатель после смерти переходит в иной мир и становится там богом - это не редкая легенда. Вроде в это все верят, но весомых доказательств никто предоставить не может.
В каждом городе стоят статуи и храмы различных богов, которым поклоняются миллионы людей. Разные боги выполняют разные задачи, в зависимости от того, чем они занимались при жизни. Высаживали тысячи растений? Люди будут считать умершего заклинателя богом процветания и просить о цветущем саде. Покорял моря? Бог воды поможет пережить бурю и шторм.
Людям нужно во что-то верить и кому-то молиться. Без этого они просто не могут жить. Вэй Лун же был иного мнения, и считал, что каждому нужно верить лишь в себя и свои силы, тогда никакой бог ему не нужен, ведь он сам творит свою судьбу.
— О чём ты? Какой беспредел? Мы же просто объясняем нашему младшему брату, где он ошибся, чтобы больше он этого не делал. Учение не считается злым умыслом, разве нет? — вышел вперёд Ку Мун, говоря так, словно избиение толпой – это учение.
«Он считает меня настолько глупым?» — оглянувшись, Вэй Лун заметил переговаривавшихся учеников. Что бы не сказал старший ученик, все принимали это за истину, поэтому спорить было бесполезно. Ку Мун хоть и гад редкостный, но влиятельный человек в школе. Все ученики желали быть под его попечением, но он выбирал лишь Избранных, оставляя остальным лишь обглоданные косточки.
Власть - это страшное оружие, и стоит ей попасть в плохие руки, как мирный рай может превратиться в кровавый ад. Никто не понимает как власть тяжела, если нести её правильно и с душой. Всем легче просто пользоваться своим положением, больше ни о чём не заботясь. По мнению Вэй Луна - дай власть дураки, и все вокруг станут такими же глупцами, дай власть мудрецу - и мир поднимется на ступень выше в своём процветании.
— Вот как. Видимо, я ошибся, — юноша радушно улыбнулся, отчего Ку Мун наверняка ощутил вкус победы, но слишком рано, — Шисюн Ку, раз возле храма разрешено учение, тогда научи и меня чему-то, — встав в позу для борьбы, юноша услышал смешок старшего ученика, явно забавлявшегося данной ситуацией.
— Ну, раз ты просишь, как я могу отказать? — создав в руке маленькую чакру, Ку Мун двинулся на противника, явно считая себя намного сильней.
Пока старший ученик несся на Вэй Луна, тот спокойно стоял на месте, выжидая момента. Всего пару секунд и юноша хотел применить свою технику, как вдруг перед ним выскочил Ли Юнхэн, создав из своего тела живой щит. Вэй Лун ногой отпихнул его в сторону, за считанные секунды успев перехватить удар, отправив противника в воздух.
Юноша потёр руку, слегка повредив её, так как не ожидал от ребёнка таких действий, потому не смог отбить удар так, как хотел изначально. Только подумать, будучи и так избитым, встать под очередной удар, только бы его не получил шисюн. Вот, что называют слабоумием и отвагой. Но, несмотря на то, что Вэй Лун считал поступок Ли Юнхэна глупым, он не мог его не умилиться. Чтобы за юношу и кто-то вот так заступился? Нет, даже родной отец этого никогда не делал, и лишь дядюшка иногда получал взбучку от брата за то, что прикрывал увлечения племянника алхимией.