[1]. Врубился, чурка нерусская? Но снова нужны бабки. Мани, мани давай…
Потом из трубки донесся звон стаканов, что-то упало, и послышалась непереводимая ругань. Линчо загрустил, хотя перед Мэнгри старался делать вид, что все идет по плану. Что ему оставалось делать? Искать новых похитителей? А где гарантия, что новые окажутся лучше прежних?
Юля, которой была поручена организация перевозки дельфинов, не в пример похитителям оказалась добросовестной и неутомимой. Источая жизнелюбие и оптимизм, что лишало Линчо рассудка, она с легкостью преодолевала встающие перед ней преграды. Опережая графики, она получила у руководства института пропуска и повела Линчо и Мэнгри выбирать особей.
Мэнгри демонстрировал свою безучастность и с видом дегустатора потягивал местное пиво, в то время как Линчо придирчиво смотрел на аспидную поверхность воды. Время от времени бассейн словно вставал на дыбы, вода взрывалась фонтаном, и к темнеющему небу устремлялась живая торпеда. Блеснув в свете заходящего солнца черной, будто лакированной кожей, дельфин поворачивался в воздухе и с шумом падал в воду.
«Почему Мэнгри ни о чем меня не спрашивает?» – думал Линчо, глядя на свои мокрые брюки.
– Прекрасный экземпляр, – ненавязчиво рекламировал товар грустный бородатый ихтиолог, облаченный в резиновый комбинезон.
Выставив кривую ногу вперед, Линчо в задумчивости чесал щетину, потом теребил шнурок на косичке и, скривив лицо, отрицательно качал головой.
– Какой-то он… кривобокий.
– А мне кажется, очень даже стройный, – возразила Юля. – Ой, смотрите! А вот еще! Ка-а-акой красавец!
Из воды в небо опять взмыл дельфин, сделал сальто, словно позируя, и снова окатил водой Линчо.
Мэнгри все чаще поглядывал на ихтиолога. Жуя соленые орешки, он склонял голову то влево, то вправо, оценивая тонкий силуэт его фигуры.
– Нам нужно, чтобы он был спокойным, – высказал неожиданное требование Линчо, снимая с себя мокрую насквозь рубаху и выжимая ее.
– Спокойный – это еще не признак хорошего здоровья, – перевела Юля слова ихтиолога.
– Очень верная мысль, – попытался поддержать тему Мэнгри, но ихтиолог вдруг прыгнул в воду, несколько раз нырнул и наконец появился на поверхности бассейна вместе с дельфином. Ухватившись за плавник, ихтиолог заскользил по воде со скоростью сторожевого катера.
– Как вам этот экземплярчик? – крикнул он.
– По-моему, он слишком буйный, – с сомнением произнес Линчо и как бы невзначай посмотрел на Мэнгри.
– Вот и хорошо, что буйный, – с мягкой настойчивостью произнес Мэнгри. – Зато можно быть уверенным, что не подохнет по дороге. Не будет проблем с эпидемической службой.
«А ведь он прав, черт подери», – подумал Линчо и махнул рукой: – В загон его!
Ихтиолог выбрался на бордюр бассейна, взял ведро с мелкой рыбой и, подкармливая дельфина, заманил его в мелководный загон, огороженный решеткой.
– Второго выберем завтра, – решил Линчо.
– И полетишь ты, малыш, в далекую Южную Америку, – сказала Юля, присев на корточки у края загона.
Малыш шлепнул мощным хвостом по воде, подняв тучу брызг.
– Как я вам завидую! – мечтательно произнесла Юля, глядя на мокрые брюки Линчо. – У вас удивительная профессия. Вы омолаживаете землю. Вы даете ей дышать. Наверное, для этого нужны огромная воля и терпение?
– В общем, да, – не совсем уверенно ответил Линчо. – Мы заберем его сегодня, как стемнеет, – сказал Мэнгри ихтиологу.
– Сегодня? – попытался возразить Линчо. Он хотел немедленно признаться Мэнгри, что клиент до сих пор не пойман и потому необходимости в дельфине еще нет, но никто уже не ждал от него слов. Мэнгри вместе с ихтиологом поднимался по ступеням к административному корпусу, а Юля пристроилась где-то между ними, помогая мужчинам преодолеть языковой барьер.
ГЛАВА СЕДЬМАЯКВАРТИРА КИРИЛЛА
Кирилл сидел в плетеном кресле на широкой лоджии, глядя на темнеющее море. Оно уже утратило лазурную синеву и неумолимо сливалось с фиолетовым небом. Чуть ближе, насколько хватало глаз, протянулась набережная. Днем она была незаметна и молчалива. Зато теперь там бурлила ночная жизнь: сверкали, вспыхивали всеми цветами рекламные огни, перекатывались волны музыки, вращались карусели и медленно, словно туман, поднимался сизый дымок мангалов.
Это уже вошло у него в привычку: сидя на лоджии, он каждый вечер провожал солнце. В эти минуты он мысленно подводил итог минувшему дню. Заложенная природой периодичность смены дня и ночи помогала ему философски осмысливать неудачи и ошибки.
Но сегодня ему никак не удавалось подавить в себе легкое чувство тревоги. Нет, его не испугали эти беспомощные типы, больше похожие на клоунов. Ломать им челюсти, спускать с лестницы или топить в фонтанах Кирилл мог хоть каждый день. В качестве разминки перед тренировкой. Его тревожило другое: он не мог дать какого-либо объяснения их настойчивости. Он не мог понять, зачем, для какой цели они это делали?
Стемнело. Кирилл включил настольную лампу с зеленым абажуром и положил на световое пятно помятую фотографию, выпавшую из кармана одного из «врачей». Снимок был весьма плохого качества, но себя на нем Кирилл все же узнал. Снято было давно, когда щеки у Кирилла были впалые, волосы длинные, а взгляд отчаянно-отважный. Причем, это была плохая, мутная копия, неумело переснятая с оригинала, а затем увеличенная. Сколько Кирилл ни пялился на снимок, он никак не мог узнать, где это было сфотографировано. Задний план весь смазан, сплошное зелено-бурое пятно. А если судить по очертаниям лица…
Кирилл прошел в комнату, затем через холл в кладовку. Зажег свет, расставил стремянку и поднялся к самой верхней полке, на которой в потрепанных кожаных папках хранились его архивы. Раскрыл первую попавшуюся и стал копаться в бумагах и фотографиях.
Вот снимки, сделанные в Афгане в 1988 году. Селение Бану на входе в Панджшерское ущелье. Дивизионная операция. Прочесывание кишлака. Трофеи, взятые у «духов». Кирилл, в тельняшке, перепоясанный пулеметной лентой, сидит верхом на стволе безоткатного орудия… Нет, здесь он коротко пострижен, на шее болтается дюралевая пластинка с личным номером. Форменные брюки, высокие шнурованные ботинки. На фотографии, изъятой у «врачей», такого атрибута нет. Значит, не Афган.
Он раскрыл другую папку. Здесь фотографий побольше, и качеством лучше, но это уже период новейшей истории: работа в фирме по продаже автомобилей, презентации, пьянки, гулянки и бесконечная галерея женских портретов.
Кирилл просмотрел еще несколько коробок, но ничего интересного не нашел. Выпадал приличный кусок из его жизни. Семь лет назад Кирилл болтался по южноамериканской сельве, идя по следам дочери наркобарона Валери. Но тогда Кириллу было не до фотографирования.
Он аккуратно сложил все папки и коробки на полку, проверил, не свалятся ли на голову, и вернулся на лоджию.
– Фрол, – сказал он в телефонную трубку. – С тобой ничего странного в эти дни не случилось?
Голос Фрола заглушала музыка, женские голоса и смех.
– Как ты сказал? – громко переспросил Фрол, перекрикивая фон. – Странного? Было, дружище!
– Что было? – стараясь убрать тревогу из голоса, уточнил Кирилл и переложил трубку на другое ухо.
– Я в пятницу к себе Таньку пригласил. Поляну накрыл, две бутылочки «Абрау» в холодильник закинул, и вдруг заявляется Верка. А я днем соврал ей, что еду в командировку. Представляешь? Только мы улеглись, Танька приперлась. Какая, спрашивается, сволочь на меня настучала?
– А больше ничего не случилось?
– Да с меня и этого довольно, дружище! Вся голова в шишках!
Кирилл снова взял в руки фотографию и стал ее рассматривать. Волосы длинные, выгоревшие почти до белизны. В Южной Америке он носил такие? Сейчас трудно вспомнить, но с уверенностью можно сказать, что с парикмахерскими в сельве напряженка. Да вот только как связать Южную Америку и двух замызганных неудачников с носилками и на битом «жигуленке»?
«Они обязательно объявятся снова», – подумал Кирилл.
ГЛАВА ВОСЬМАЯГОСТИНИЦА «МЕРИЛИН»
Использовать дельфина – это была идея Мэнгри, и потому Линчо с трудом представлял себе, как она осуществится на практике. Вдобавок Мэнгри неожиданно стал покладистым, как хорошо выдрессированная собака. Он больше не посмеивался над Линчо, не проявлял инициативу и с блаженным видом выполнял все, что Линчо от него требовал.
– Надо нанять машину с большим багажником или фургоном, – сказал Линчо негру. – А еще лучше автобус.
– Нет проблем, – ответил Мэнгри, меняя кассету в плеере.
– Только не вызывай Юлю. Уже поздно. Она, наверное, спит.
– Как скажешь.
– И захвати с собой носилки.
– Разумеется.
– И хорошо бы выяснить, кто из портье сегодня дежурит.
– Запросто!
Давно бы так! Неуверенность таяла, и Линчо начинал верить, что все у него получится, что старик Августино останется доволен его работой. А там, глядишь, он подкинет ему деньжат, и Линчо сможет наконец выбраться из сельвы, перебраться на берег океана, купить дом и открыть хлебную лавку. Предел мечтаний!
Когда Мэнгри вышел, Линчо расстегнул поясную сумочку и стал выкладывать на кровать тонкие стопки купюр. Деньги разлетаются, как голуби из-под колес машины. Естественно, весь этот спектакль с дельфинами стоит дорого. И все-таки денег осталось меньше, чем должно было. Проклятый Мэнгри! Наверняка он ворует.
Линчо пересчитал деньги, отложил необходимую сумму, которую надо было заплатить за машину, и спрятал купюры в сумочку. Потом он надолго застрял у зеркала, рассматривая себя со всех сторон.
Побриться, что ли? Процедура противная, но ничего не попишешь. Местные мужчины ухоженные, как картинки. И рубашечка, и галстук, и прическа. Такие, наверное, Юле нравятся. А он, Линчо, на кого похож? Красная нейлоновая рубашка расстегнута до пупка, черные кудрявые волосы плавно переходят с груди на шею. Шея короткая, словно кувалдой ударили по голове и она ушла в плечи. Нос широкий, привыкший к кулакам. На скуле косой шрам от ножа. Лоб узкий. В общем, красавец хоть куда. Неплохо бы рубашку для приличия постирать…