«Завещаниебессмертного» – второй роман эпопеи «Вечный миг» – продолжает рассказывать отом, как и чем жили люди во времена, предшествующие христианской эре – отпростого раба до римских консулов и царя Пергама. Все эти люди радуются истрадают, покупают и продают, любят и ненавидят, словом, живут и умирают, стараясьне думать о том, что ждёт их после жизни. И только немногие, в том числеглавный герой романа Эвбулид, начинают духовный поиск. Хоть этот поиск и темболее борьба пока тщетны – но благодаря им особенно ярко подчеркиваетсявеличайшее значение спасительной жертвы Христа, даровавшего, наконец, человечествудолгожданный ответ, в чём спасение и путь к нему…
Евгений Георгиевич Санин
ЗАВЕЩАНИЕ БЕССМЕРТНОГО
(Вечный миг – 2)
исторический роман
Часть первая
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1. ХозяинПергама
На высокой постели из слоновой кости, украшенной золотыми фигурками богов, утопая в мягкихподушках, лежал худощавыйчеловек, лет двадцати пяти, с белокурыми кудрявыми волосами и такой же светлой неряшливой бородой. Его большие, слегка выпученные глаза,отливая нездоровым блеском, неотрывно смотрели на золотого Зевса с рубиновыми глазами. Полные губы,беспрестанно вздрагивая, неслышно шептали молитву повелителю всех богов.
Это былцарь Пергама — Аттал, прозванный в своем народе Филометором,2 шестой по счету правитель богатейшегогосударства мира, которое сталоцентром всего, что чувствовало себя истинно эллинским, и третий носящийтронное имя Атталидов.
Это был последний царь греческого происхождения, в жилах которого текла кровь всех диадохов — полководцев Александра Македонского, разделивших после смертисвоего кумира его великое царство:Птолемея Лага, Лисимаха, СелевкаНикатора...
"О,Зевс! Зевс!.. - исступленно твердил он про себя, чувствуя, как сдавливает отслез горло. — Ты царь и я царь, кому как не тебе понять меня? Кому, как не тебепомочь мне? О, великий из всех богов, ты,карающий зло и несущий людям справедливость, зачем ты сделал несчастнейшим извсех смертных не беглого раба… неленивого крестьянина... не продажного вельможу, а меня: повелителя целого народа, твоего наместникана этой земле?! Зачем ты отдал своему брату Аиду3 мою мать Стратонику и милую, нежную Беренику, которая так и неуспела стать моею женой?.. Почему не отвратил подлую руку, поднесшую им отравленную чашу, не предупредил меня,чтобы я дал им противоядия, ведь тызнаешь, что я изобрел средства против всех известных на земле ядов?!"
Чуткое ухо царя уловило тихий говор за дверью: то ближайшие вельможи, не решаясьпереступить порога царскойспальни, гадали, в каком настроении проснулся сегодня их повелитель,
Глаза Аттала злобно сощурились на дверь, уголки губзадергались.
«Да,великий, я отомстил... Я собрал на пир всех тех, кто мог быть причастным к убийству материи невесты, всех старых советников отца и велел своей охране перестрелять их из луков. Этим я вырвал у змеи, имя которой — заговор, самый большой ядовитый зуб. А если у нее их было два?Пять? Десять?! О, великий Зевс,помоги мне, избавь от врагов, убереги отдрузей, открой глаза на то, что истинно творится за моим дворцом! Где? За каким домом, каким поворотомкинжалы, пики и отравленные стрелы? Они смотрят своими остриями мне прямо вглаза!.. Я не выдержу этого, о, великий!.."
Пока Аттал, давясь рыданиями, бился головой в подушки, его ближайшееокружение, стоящее за дверью спальни, никак не могло прийти к решению, кому входить первым.
"Друг и советник царя" Менедей; седобородыйВерховный жрец;придворный лекарь Агафокл и даже всегда решительный и быстрый, как и подобает главе охраны царя,начальник кинжала Зимридпереминались с ноги на ногу и старались переложить это рискованное дело на чужие плечи.
Базилевс в последнее время вспыльчив и озлоблен: не один десяток вельмож, не говоря уже о слугах и рабах,попавших ему под горячуюруку, испытал на себе искусство палача. Что толку от того, что царь после этого неделяминосит траур по казненному, одаривая его семью золотом, когда голова ужераспрощалась с телом?
- Иди! —подталкивал Зимрида локтем Менедей. — У тебянесколько срочных докладов базилевсу!
- Мои доклады могут и подождать! -возражал начальник кинжала, в свою очередь,глядя на Верховного жреца. — Базилевс молится, сейчас ему нужен такойчеловек, который стоит на самом мосту междулюдьми и богами...
- Во время молитв не плачут, ибо они дарят людям целительнуюнадежду! — нравоучительно поднял палец Верховный жрец. — А базилевс рыдает!Что, если ему опять нездоровится? Тогдаединственный, кто должен быть с ним сейчас, — это лекарь!
Три пары глаз требовательно уставились на побледневшего Агафокла.
- Но я был у базилевса вчеравечером! — отступая на шаг, пробормотал он. — Он здоров...
-А те страшные сердцебиения, что начались у него после гибели матери? — надвинулся на лекаря Менедей. — Или ты забыл, что точно такие же приступы унесли жизньнашего обожаемого базилевса Эвмена?!
- Н-но они уже месяц как нетревожат Аттала! — воскликнул в отчаянииАгафокл.
- А ты уверен, что они не началисьвновь? — прошипел Зимрид.
-Или мне войти первому и доложить базилевсу, как ты печешься о его бесценном здоровье? — добавил Менедей.
- Правда, правда! —закивал Верховный жрец.— Иди первым,доложи!
- Ну? — не слушаястарца, прикрикнул на Агафокла Менедей.
Лекарь покорно вздохнул и робко постучал в дверь. Не услышав ответа, стукнул сильнее.
Аттал вскрикнул от неожиданности, невольно прижал руку к груди, почувствовав, какбешено заколотилось сердце.
- О боги! Опять...— простонал он,впиваясь бешеными глазами в вошедшеголекаря.
- Я только, я... — забормотал лекарь,отступая назад, но дверь предусмотрительно закрылась за его спиною. — Я только хотел узнать как твое бесценное здоровье,величайший...
- Проклятье! Кто тебя просил входитьтак внезапно? — прохрипел Аттал, падая на подушки. — Стой! Раз уже вошел, так помоги! Успокой мое сердце, исцели его!Озолочу! Дам тебе столько золота,что ты и все твои потомки... даже через тысячу лет... будут жить в довольстве и роскоши!
Агафокл торопливо просеменил к постели, приложил ухо к груди и, отшатнувшись, упавшимголосом сказал:
-О, величайший! Я пытался вылечить от такой болезни еще твоего отца Эвмена. Увы! От нее нетни притирок, ни снадобий.Это добрые и злые силы борются сейчас в твоей груди, и твое бедное сердцемечется между ними...Потерпи, скоро добрые силы одержат верх, и сердце сразу успокоится!
- Прошлый раз это твое"скоро" продолжалось целых два часа, которые были для меня длиннеевечности! — сдавленно прохрипел Аттал. — А если верх возьмут злые силы?..
- О, величайший,это невозможно! Ведь ты такой добрый, такой славный...
-Эвмен был куда добрей и славнее меня, и тем не менее...
С минуту царь смотрел на склонившуюся перед ним голову лекаря и, когда несколько новыхтолчков в груди потрясли всеего тело, закричал:
-Менедей, Зимрид, все, кто там есть,— сюда! Скорее!..
Вбежавшие вельможи, увидев царя, бледного, с каплями пота на лбу, в растерянностиостановились.
- Повелеваю...—прошептал Аттал, судорожно стискивая тончайшие одежды на груди.— Найдите такоголекаря, который смог бы избавить меня отэтих страданий! Пошлите людей вАлександрию, Афины, Сирию, Индию, на все рабские рынки, где иногда продают толковых лекарей, но отыщите такого,кто спас бы меня... Я ничего для него не пожалею, отдам все — лучше бытьрабом и нищим, чем мучиться так... Невольнику я дам свободу, незнатному — титулсвоего друга, бедному — столько золота, сколько весит он сам! Богатому подарюцелый город… Ступайте! Скорее!..
- А с этим что делать? — кивнул назамершего Агафокла Зимрид.
Сердце в груди Аттала зашлось так, что стало темно в глазах. Это решило судьбу лекаря.
- Отдайего палачу, — отворачиваясь, мстительно бросил царь.
- О, величайший,пощади! — закричал Агафокл. — При чем тут я?Это все злые и добрые силы... Тебе надо больше молиться и приносить щедрые жертвы богам!..
- Правда, правда! — закивал Верховныйжрец, но тут же осекся, потому что Аттал, метнув уничтожающий взгляд налекаря, повторил приказ:
- Палачу!Пусть рассказывает эти сказки в царстве Аида. Хвала богам, что хоть там никто не будет нуждаться в его сомнительных услугах!
- Правда, правда! — поддакнулВерховный жрец, поспешно уходя из спальнивслед за начальником кинжала, которыйувел за собой вопившего Агафокла.
Через час, перед вернувшимся Зимридом лежал совершенно измученный приступом, изможденныйчеловек, чуть заметношевелящий бескровными губами.
" О,Зевс... Зевс... — умиротворенно думал Аттал, прислушиваясь к ощущениям в груди, и со страхом и радостью убеждаясь, что новых толчков больше нет, и сердце его работаеттихо, ровно. Он был жив и, как прежде, могснова есть, пить вино, заниматься любимойлепкой из воска или, сидя в оранжерее, описывать привезенные из дальних стран диковинные растения. — Зевс!..Ты опятьспас меня... И все-таки ты несправедлив ко мне. Почему в моих жилах течет кровь не моего родного отцаАттала, ни разу не болевшего завосемьдесят два года своей жизни, а его брата Эвмена, которого та же болезнь впятьдесят лет превратила в человека,не способного и шагу ступить без носилок!? Почему здоровье моего отца ты передал сыну этого хилого Эвмена —моему сводному брату Аристонику? Сейчас, когда я мучаюсь здесь, он скачет на горячем коне или купается в море,борясь с могучими волнами! О,великий громовержец, разве это справедливо, ведь я, а не он должен править такой огромной страной с ее непокорным, неблагодарным и диким народом!"
Аттал, наконец, заметил Зимрида и слабым голосом спросил:
-