Отто БиндерЗавоевание жизни
Eando Binder, Conquest Of Life, 1937
перевод Андрей Березуцкий — Stirliz77
ГЛАВА IРождение бога
Вторая половина 19 века была периодом научных гигантов — Рамзая, Беккереля, Рентгена, Эйнштейна и других, — но история не упоминает Мэтью Йорка. В то время как химики превзошли природу с помощью синтетических продуктов, пока физики играли с удивительным электроном, а математики наощупь постигали вечные тайны космоса, Мэтью Йорк искал великую научную тайну.
Мозг, сильно стимулированный хроническим гипертиреозом, продвигал его исследования вперёд семимильными шагами, но и сжигал его раньше времени. Долгие годы интенсивного поиска и трудов в конце концов выкристаллизовались в результаты. Подобно паломнику, который наконец-то приближается к своей Мекке, Мэтью Йорк в конце концов понял, что кончики его пальцев коснулись двери, за которой находится тайна. И в то же время он с покорной горечью понимал, что не доживёт до того, чтобы приоткрыть дверь больше, чем на щёлочку.
— Дай мне ещё десять лет! — стонал он, обращаясь к Вселенной. — Десять жалких лет, и я верну тебе тысячу!
Но этому не суждено было случиться, и Мэтью Йорк, подобно Колумбу, умер, так и не узнав, что достиг берегов новой земли, хотя и видел её вдали.
В двадцать пять лет Антон Йорк, сын Мэтью Йорка, был высоким, физически совершенным, умственно развитым молодым человеком, с многообещающей научной карьерой. В тридцать он стал ещё здоровее, если таковое возможно, и глубоко погрузился в тонкости применения электромагнитных волн для разрушения. Он искал оружие настолько смертоносное, чтобы его использование показало полную бесполезность войны.
Ибо Антон Йорк был участником Мировой Войны. Мрачный опыт, полученный в том жестоком аду, оставил гноящиеся шрамы на его чувствительном рассудке. Со всей страстью фанатика он искал великое оружие, которое либо покончит с цивилизацией, либо принесёт ей вечный мир.
Постепенно ему стало очевидно, что он, вероятно, одарён исключительным физическим здоровьем. Временами он смутно задумывался об этом. Вряд ли это было естественно. Долгие часы в лаборатории, недели интенсивного, изматывающего труда не смогли ослабить его превосходную жизненную силу.
В тридцать пять лет он достиг расцвета своей карьеры, не проболев ни дня с самого детства. Словно какой-то старательный ангел-хранитель оберегал его от болезней, которыми страдали все окружающие. Его исследования привели к созданию объединённого пучка ультразвука и гамма-лучей — долгожданной цели.
Тем не менее, он не обнародовал своё открытие. Оно было слишком разрушительным, слишком высока была вероятность ввергнуть мир в хаос. Он хранил его в строжайшей тайне, уничтожил все записи, сохранил в памяти только ключевую формулу для использования в будущем.
Вместе с этим ультраоружием он также разработал и запатентовал сверхрефрактивный сплав, что принесло ему небольшое состояние. С тех пор нехватка финансов не мешала его личным исследованиям. Он отказался от академических обязанностей, которые ранее приносили ему средства к существованию, и обосновался в собственной лаборатории.
В сорок пять он, казалось, совсем не постарел. Женился на молодой и красивой двадцатипятилетней девушке, которая, как подсказывал ему инстинкт, не стала бы препятствовать его научным изысканиям. Они выглядели гармоничной парой ровесников, поскольку Йорк, казалось, обладал той энергичной молодостью, которой так удачно наделены некоторые люди. И всё же временами он ловил себя на мысли, было ли это удачей или чем-то другим.
Десять лет исследований жидкого и твёрдого ракетного топлива убедили его, что космические путешествия не могут быть осуществлены с помощью этих неуклюжих и расточительных средств. Ответ, если ответ вообще мог быть в этом случае, заключался в разгадке секрета гравитации.
В пятьдесят пять лет он сделал несколько чисто теоретических шагов к разгадке, но понимал, что для достижения фундаментальных основ, необходимых для глубокого анализа, может потребоваться несколько жизней. Он был подобен Анаксагору, который разработал атомную теорию за две тысячи лет до того, как у человечества появилась наука, способная её проверить.
— Вера, — сказал он однажды своей жене, когда она принесла ему бутерброды в его экспериментальную лабораторию, — гравитация подобна планетарному гипнозу, столь же удивительно эффективному и столь же неосязаемому. Что это такое, я ещё не определил, даже теоретически. Насколько я понял, это, по-видимому, направленное поле притяжения между массами материи. Под направленным я подразумеваю излучение из точек, а не просто бессистемное заполнение пространства, как в случае с космическими лучами. Вот это уже сильная подсказка…
Вера прервала его:
— Да, дорогой, пей свой кофе, пока он не остыл.
— Вера, эта подсказка — тот самый блуждающий огонёк, за которым я безуспешно гонялся десять лет, — настаивал он. — Вполне вероятно, что на это уйдут ещё десятки лет. Если бы только у меня впереди была ещё одна жизнь!
— Судя по твоему виду, она у тебя есть!
Его жена не просто льстила ему. Её голос был серьёзным и слегка обеспокоенным.
— Мне тридцать пять, и ты выглядишь на этот возраст, хотя тебе пятьдесят пять.
— Я знаю, я знаю, — пробормотал Йорк без воодушевления.
— Если так пойдёт и дальше, — голос Веры дрогнул, — то через несколько лет я буду выглядеть старше тебя. Все отмечают твою молодость, дорогой. Они даже называют тебя Дорианом Греем — только за внешность, конечно, не за характер. Почему, Тони…
Йорк выронил сэндвич, пальцы его нервно сжались. Его лицо побледнело.
— Если так пойдёт и дальше! — воскликнул он, повторяя фразу своей жены. — Если так пойдёт и дальше!
— Тони, я не понимаю.
— Я тоже не понимаю, — искренне сказал Йорк. — Вера, я мало рассказывал тебе о своём детстве, но есть одна вещь, которая неосознанно преследует меня, как яркий сон — ночь, когда мой отец сделал мне прививку раствором, от которого я тяжело проболел целый месяц. Этот раствор был светящейся жидкостью, как будто в нём растворили алмаз. Он назвал его Эликсиром.
Глаза Йорка затуманились от воспоминаний о прошлом.
— Мой отец был великим учёным, более великим, чем все учёные, которых когда-либо знавал мир. Он поставил перед собой цель — постичь секрет жизни. Он, используя свою сыворотку, проделывал странные вещи с мышами и плодовыми мушками. Однажды он окунул несколько привитых мышей в ванну со смертельно опасной жидкостью, наполненной микробами. Животные продолжали жить, ничем не болея.
Он вскочил на ноги.
— Во имя всего Святого, что его сыворотка сделала со мной? Почему только я один должен быть свободен от болезни? Почему в пятьдесят пять лет я выгляжу на тридцать пять? Что это значит? Я должен выяснить!
— Выяснить, но как? — рискнула спросить его жена.
Её всегда восхищал иммунитет её мужа к болезням и старости, но она приучила себя не обращать внимания на это.
— Возможно, из дневника моего отца или из его исследовательских записей. Его бумаги всё ещё у моей тёти. Я никогда не пытался внимательно изучить его записи. Теперь я собираюсь тщательно поискать какой-нибудь ключ к разгадке этой тайны!
ГЛАВА IIЖизнь Вечная
Но это была не просто подсказка, которую Йорк нашёл, тщательно изучив обширные данные Мэтью Йорка. Это был краеугольный камень самого его поиска. Запись в дневнике его отца за день, который так ярко запомнился Антону Йорку, гласила:
Хоть мой здравый смысл и восставал против этого, но этой ночью мной овладело какое-то безумие, и я ввёл 10 капель 50-процентного водного раствора Эликсира (лист 88A, книга G-4) в левую руку Тони. Я не знаю, каким будет результат. Боже! Я просто не знаю. Нет смысла больше проклинать себя. Дело сделано, и только будущее может дать ответ. Примерно через шесть месяцев анализы крови Антона покажут, до какой степени подействовал Эликсир. Его более грубая форма, которая уже не убивала моих морских свинок, давала полную устойчивость к болезням в течение этого периода. Итак, через полгода у Тони будет либо кровь с высокой радиогенной активностью, либо он умрёт. Господи, только не последнее! Одно не выходит у меня из головы: мой Эликсир связан с долголетием.
Моя морская свинка под номером 277-B-3 после прививки прожила вдвое дольше обычной продолжительности жизни. И это благодаря неочищенному Эликсиру C-4. Возможно ли, что, защищая протоплазму от болезней за счёт увеличения энергии радиогенов в организме, Эликсир также предотвращает угасание жизненных сил? Возможно, сохраняет молодость? Если да, то что мой только что усовершенствованный Элексир-М сделает с моим Тони? Возможно, увеличит продолжительность его жизни до… нет, не буду строить догадок. Я учёный, а не пророк. И всё же в Эликсире должен быть какой-то фактор долголетия.
Долголетие!
Это слово взорвалось, как бомба, в мозгу Антона Йорка. Но он не позволил своим мыслям пуститься в пространные спекуляции. Вместо этого он отыскал упомянутый «лист 88A, книга G-4». Сжатые химические формулы выдавали соединение, помеченное как: «Реакция Гриньяра на хлорированное соединение зимазы и питуитрина в эликсире М-7».
Будучи физиком, Йорк, хотя и не был знаком с техническими аспектами органической химии, всё же знал, что зимаза — это фермент, вещество, способное регенерировать себя в соответствующей среде. Короткий поиск в его библиотеке дал ему представление о свойствах питуитрина. Это был продукт желёз, контролирующий рост, поддерживающий его даже при постоянном расщеплении протоплазмы.
Рост и регенерация. Формулы Мэтью Йорка, казалось, объединяли эти два биологических фактора. Йорк некоторое время размышлял над этим, а затем снова обратился к дневнику своего отца. После той записи, которую он прочитал, там была ещё одна. Месяц был пропущен. Это был месяц, когда Антону Йорку стало плохо после инъекции. Накануне своей внезапной смерти от сердечной недостаточности Мэтью Йорк написал: