— Ты давай не увиливай, чего Печоркин сказал? — не отступал Никита.
Костя не успел ответить, как в дверь постучались, и Ольга пошла открывать. Праздник начался. Много людей собралось сегодня в этом доме. Каждый на станции, кто имел ребенка, получал автоматический пропуск на праздник. Было весело: в то время как дети наелись и пошли развлекаться на платформу, взрослые занимались поеданием оставшейся еды, распусканием сплетен, рассказыванием друг другу свежих анекдотов. Они танцевали под всем знакомую, из-за не разнообразия репертуара, старую музыку, доносившуюся из принесенного гостями маленького самодельного музыкального центра — по сути простого плеера соединенного с колонками. Во время танцев за столом остались сидеть только Костя и Никита. Обоих сегодня как-то не тянуло развлекаться.
— Пошли выйдем, а то вопросы — это последнее что я сегодня бы предпочел.
Губы Кости расплылись в слабой улыбке.
— Пойдем.
Встав из-за стола они направились к выходу. Они шли по коридору, как раз в тот момент, Когда Катя возвращалась домой. Завидев идущих отца и Костю, девочка кинулась к ним.
— Пап, ты куда?
В руках она теребила безвольно повисшего мягкого медведя, того самого, которого ее отец сегодня утром долго искал в развалинах бывшего торгового центра. И тут у Кости мелькнула мысль о том, что он забыл сделать. Он вспомнил что коробочка с шариком, которую он собирался подарить была все еще у него.
— Катенька, нам с дядей поговорить нужно, это взрослые дела, иди домой поиграй лучше- Никита потрепал ее по детской головке, и она уже собралась уходить, но тут вмешался Костя, остановив ее. Он опустился на колени и вытащил заветную коробочку из кармана.
— Это тебе, с днем рождения- проговорил он, протягивая подарок.
Катя поспешно открыла упаковку и извлекла содержимое.
— Потряси его- посоветовал Костя.
Девчушка послушно потрясла шарик, и он покорно явил ей свою внутреннюю магию.
— Ух ты! Красиво! Спасибо, дядя Костя! Я пойду маме покажу! — и ринулась с места, двигаясь в сторону дома.
— Покажи… — уже вдогонку одобрил ее намерения Никита и направился в другую сторону, уводя за собой друга.
Половина двенадцатого. В это время на Речном все либо спокойно спят в своих постелях, либо засиживаются в трактире, допивая последнюю рюмку самогона, или сидят перед общим костром полуночники, которым не спится, или же находятся на своих постах в ночных караулах, охраняя покой тех, кто спокойно спит в своих постелях… День прошел для станции как и все остальные ничем непримечательные и невыдающиеся дни этой долгой, по меркам человеческой жизни, линейки чередующихся дней. Поэтому на «улице» уже почти не было людей и можно было не беспокоится, что какой-нибудь любитель сплетен подслушает этот разговор. Станционное освещение переключили на ночной режим.
Никита прислонился к мраморной облицовке, вытащил самокрутку из портсигара, чиркнул спичкой о коробок и закурил.
— Ну что там Печоркин? Давай рассказывай- держа зубами тлеющую трубочку проговорил он.
— Начальство наше… Водный заселить решило- Костя прошелся пальцами по щетине, и выдержав паузу, продолжил — Все бы ничего, но этот наш прецедент… похоже все карты им спутал. Печорину, надеюсь, не взбредет играть и он повременит с заселением, подождет, пока все уляжется.
Его напарник все это время внимательно слушал и лишь выдыхал дым от самокрутки через нос. Дослушав до конца, собеседник поделился своими соображениями.
— Нда. Ну дела… Не вовремя они с заселением-то, правда брат?
— Пожалуй- согласился Костя.
— А знаешь что в этой ситуации самое поганое-то? Ну во всех этих «странностях»?
— Ну?
— Восьмое июля уже через неделю…
Глава 2. Особенности национальной охоты
Неделя прошла незаметно: в мастерской наконец-то был доведен до ума бензиновый двигатель для самоходки — это пожалуй все, что случилось интересного. Эта неделя рисковала остаться не замеченной из-за своей серости и похожести на предыдущие, если бы не воскресение — восьмое июля.
Каждый год в этот день все сталкеры и большая часть регулярного гарнизона снаряжали первую из пяти вылазок на поверхность. Целью этих вылазок было уничтожение гнезд тварей, досаждавших станции. Стены защитных укреплений были высоки, но и они бы не справились с напором той животной злобы полчищ, недавно вылупившихся и делающих свои первые шаги к взрослению, голодных тварей. Эти существа будто бы чувствовали людей и всегда находили вход под землю. Пока что на саму станцию им попасть не удавалось, но случай в тоннеле в районе плантаций, при котором Костя имел несчастье присутствовать восемь лет назад, оставил свой неисправимый след. Если экспедиция проходила успешно, то оставшихся несколько десятков этих созданий удавалось перебить у стен первого рубежа обороны, если не успешно — проходила всеобщая мобилизация, в ход шли всевозможные мины, электрические ловушки. Приблизительно через пару недель мутанты приходили и, ублажая свои инстинкты, искали легкой, как им казалось добычи — людей. На Костиной памяти таких случаев общей мобилизации было только два, хоть и в обоих он, ввиду малого возраста, не принимал участия.
5.34. До выхода осталось менее получаса. Костя был уже давно собран и сейчас лишний раз проверял автомат. Время текло медленно, и чтобы хоть как-то скоротать его, Костя подумал, чем сейчас занимается остальная группа.
«Штык в какой раз ствол проверяет, это и так понятно. Васек. Если от бутылки отлип, то в покер в баре доигрывает…»
За раздумьями он провел около десяти минут, потом, глянув на часы, встал и, нацепив рюкзак, двинулся к выходу. На платформе его уже ждали двое: командир группы лейтенант гарнизона Александр Соченов, или просто Штык и сержант Сергей Воронин — его помощник. Оба подходили больше на богатырей, причем со стажем, чем на рядовых военных, и уж тем более обычных людей.
— Здорова, Костя- протягивая руку, сказал Воронин.
Костя в ответ протянул свою руку. Несколько минут они ждали, пока подтянутся остальные, и только когда последний член группы пришел, Штык начал рассказывать расклад дел.
— Так бойцы, сегодня нам похоже придется побегать чуть дальше, чем мы думали — пробежимся к центру. Разведка доложила, что упыри осели здесь… здесь… и здесь- лейтенант указал пальцем на карту, которую держал в руках. — Впрочем, ничего нового, перед нами поставлена задача уничтожить гнезда, и я намерен выполнить эту задачу, выдвигаемся через две минуты… Вопросы?
«Вопросов нет!» хором ответила команда.
Спустя несколько минут группа сошла на рельсы и двинулась во тьму, ведущую прямиком на Водный стадион. Шли молча, лишь изредка переговариваясь и вороша тьму фонарным светом. Дорога казалась бесконечной. О каменные грани шпал стучали сапоги идущих, стены, плавно вытекающие из потолка, не имели углов, и иногда казалось, что этот тоннель никогда не закончится, ведь каждый следующий сантиметр не отличался от предыдущего. Но вскоре в лицо засветил спасительный свет прожектора. Это был тот самый блокпост, о котором упоминал Печоркин. Похоже, что теперь приказ прятаться был отменен. Штык нахмурился, но похоже он знал о существовании этого поста, поэтому не стал тратить время и двинулся прямиком через станцию к противоположному тоннелю. Водный стадион был относительно чистой станцией. Гражданских лиц сюда не запускали (все сельское хозяйство уместили в двух тоннелях между Речным вокзалом и Водным стадионом), а из-за близости к Войковской, из-за той опасности, что могла придти в середине июля, военные сюда тоже захаживали редко, и никто из них за два с лишним десятка лет не дерзнул отделиться от отряда и в одиночку уйти в глубь станции. Т
Толстый слой пыли — это пожалуй самый часто встречающийся житель Водного стадиона, имевшийся на здесь. Станция спала, укрываясь пылевым ковром как одеялом, и дожидаясь своего часа. Разрезая густую темноту, прожекторный луч провожал смельчаков, вплоть до того, как те опять скрылись за сводами тоннеля. И вновь это одинаковое пространство, везде: сверху, снизу, справа и слева, везде только серые шпалы, водруженные на них рельсы и не имеющие углов стены. Прошло немало времени, прежде чем они вышли к Войковской. Незнающему человеку могло бы показаться, что у него дежа вю, ведь все три станции были сильно похожи друг на друга. Та же мелкая плитка на стенах, те же квадратные колонны, что и на Водном, те же рифленые потолки — все в каждой из этих станций напоминало две других, и если раньше люди просто уносились прочь в железных вагонах, не замечая их похожести, если раньше лишь единицам удавалось взглянуть глубже того, что они видели каждый день, заходя в распахнутые двери вагона, то теперь каждый, кто осмеливался вступить на эти станции, подмечал — станция на которой он сейчас находится такая же, с которой он пришел только что.
Войковская застыла в мрачной торжественности. В отличие от Водного, эта станция была нетронута даже военными. И она, подобного своему близнецу, с которого только что пришли чужаки, спала. Выходы наверх были открыты для всех желающих. Если раньше жители Речного могли укрыться за толстыми стенами своего убежища, то теперь перспектива заселения Водного стадиона и размещения на его территории блок поста требовало более скорого уничтожения гнезд мутантов, дабы снизить риск, ведь «закупорить» бетонной перегородкой артерию между Водным и Войковской хоть и успели, но разве это могло гарантировать безопасность?
— Перекур 5 минут и поднимаемся! — скомандовал Штык.
Немного оживившись, группа расселась на платформе. Это был последний отдых перед многочасовой беготней. Кто-то достал из нагрудного кармана самокрутку и закурил. Серый дымок заструился вверх, летя все выше, растворялся ближе к каменным сводам станции.
— Подъем, засранцы! Выдвигаемся! — голос Штыка нарушил тишину, заставив всех встать.
Первым к выходу двинулся командир.
Вот она, поверхность. Солнце еще было далеко, и большинство тварей спало. Военные и сталкеры всегда выбирали раннее утро для вылазок, потому что ночные существа уже спрятались по своим норам, а дневные чудовища еще мирно похрапывали, дожидаясь своего часа. Небо начинало светлеть под напором приближающегося из-за горизонта солнца. После долгой ночи, краски начинали проявляться: деревья, земля, здания — все начинало приобретать, хоть и тусклый, но цвет. До предполагаемого места гнездования мутантов следовало пройти несколько километров на юг. И группа нач