Родила я рано, мне тогда было почти девятнадцать, брак развалился почти сразу же: у Кирилла были приводы в полицию, а потом — срок за кражу. Ни я, ни он не расстроились, когда его осудили, а я подала заявление на развод. Развели нас быстро…
С тех пор я жила у родителей, постоянно работала, хотела вырваться из душной опеки с нотками вечного осуждения. Потом, когда дочери было уже одиннадцать, я встретила Александра, мы понравились друг другу. Но я долго сомневалась, даже удивительно, как только ему хватило терпения дождаться. Потом еще полгода я его мурыжила, не отвечая согласием на предложение руки и сердца.
Было много страхов, в том числе, я переживала, примет ли дочь моего мужчину, подружатся ли они, не станет ли колючий подросток, каким Милана была тогда, еще более невыносимым? Но все как-то наладилось…
Несколько лет мы жили в согласии, и вот — пожалуйста!
С нашей семьей что-то творится… Невообразимое!
Еще раз стукнув кулаком по двери, я отхожу, пригладив волосы.
— Так, спокойно… — шепчу. — Спокойно. Милана просто наговорила гадостей. С парнем своим поругалась или что-то еще стряслось… Ну, конечно! Я заставила ее убираться, она со зла решила мне насолить, оговорила Сашу!
Эти выводы объясняют многое.
Объясняют же?
Сейчас позвоню Саше, и мы вместе посмеемся над этим и придумаем, как приструнить мою дочь.
Однако сердце падает в пятки, когда я звоню. Вдоль позвоночника ползут ледяные мурашки…
— Алло, Саш.
Господи, как же начать разговор?
Мне даже повторять противно все то, что наговорила дочь. Не знаю, как у нее язык повернулся.
— Вик… — вздыхает муж.
Тишина говорящая. Молчание мужа полно вины.
Снова вздох.
— Вик, ты только руки не распускай, хорошо? Я еду. Скоро буду. Поговорим… Давно нужно было поговорить.
Гудки.
Я медленно сползаю по стене на пол, даже не могу опереться ни на что, просто вниз ползу, в немом ужасе распахнув рот.
Из пересохшего горла не вырывается ни звука, только хриплое дыхание.
Давно нужно было поговорить…
Так просто?!
Поговорить о чем? О том, что моя дочь и мой муж…
Боже, как это мерзко! Как противно… И давно это у них?!
Горло дерет горькими слезами, но они все ужасно сухие и болючие. Я как будто пытаюсь проглотить колючки!
Не верю.
Боже, не верю!
Противно думать, что они занимались сексом.
В этой квартире. В нашей квартире…
Как?!
Как они могли?!
Когда?
Черт…
Сашке три месяца назад предложили работать по сменам, больше платить. Он и перевелся с пятидневки в работу по сменам: дневная, ночная, отсыпные сутки… На выходном он еще за кое-какую подработку брался.
Но факт в том, что я всегда днем работаю, а он… Он некоторые дни теперь постоянно дома. И они, значит, в эти дни трахались? Не могу себе представить!
У меня волосы на голове от шока дыбом встают.
Это же каким подлым надо быть! Подлым и низким человеком, потому что спим мы вместе… и я ничего не подозревала.
Безумная надежда, вдруг это все-таки шутка, сгорает, когда появляется муж…
Я с трудом встаю, собирая себя по кусочкам, воспаленным взглядом смотрю на мужа.. Милана, услышав звук ключа, выбегает из комнаты и бросается к Александру.
Он распахивает объятия для моей дочери.
— Милаш, ну ты чего… Давай поговорим сначала… с мамой! — отвечает он немного сконфуженно.
Губы дочери влажно присасываются к губам моего мужа. Он обнимает ее и косит виноватым взглядом на меня.
Это правда.
Они… любовники.
Отчим и падчерица…
Мой муж и моя… единственная дочь…
Глава 3
Она
— Это правда! — шепчу я. — Боже мой…
— Саш, она меня ударила! — жалуется Милана.
Муж вдыхает и выдыхает, смотрит на меня виноватым взглядом. Такое чувство, будто ему неловко обжиматься и целоваться с моей дочерью у меня на глазах!
— Милан, — сообщает, немного отстранив ее от себя. — Нам с Викой нужно поговорить. Ты, кажется, гулять собиралась? С подружкой… Вот сходи, кхм… А мы тут…
— Она… отобрала мою сумочку! — зыркает в меня недобрым взглядом дочь.
Я в полнейшем шоке смотрю на нее. И это — моя дочь? Моя крошка, которую я в первый раз взяла на руки весом два килограмма триста семьдесят грамм? Та крошка, которую кормила грудью, та сладкая девочка, которая просила целовать ее разбитые коленки?
Это она — та самая — или ее кто-то подменил?!
Незаметно для меня…
— Вик, — снова подает голос Саша. — Дай ей сумочку? Пусть погуляет.
— Пусть берет, — сообщаю сухо.
Смотреть на них нет сил, я заставляю себя идти на кухню. Набираю фильтр для очистки воды и просто смотрю, как вода наполняется в нижний отсек. Стою, схватившись руками за раковину, иначе упаду.
Они, любовнички эти, там в коридоре шушукаются.
— Деньги на карту кинешь? — мурлычет Милана. — Мы с подругой в кафе зайдем.
А вот это уже интересно, прислушиваюсь…
Совсем недавно я наткнулась на классную распродажу весенней коллекции и хотела купить себе сапоги на осень. Брендовые, из качественной кожи, очень удобные. С большой скидкой продавались совсем недорого. Но у меня финансы уже распределены до зарплаты, я попросила Сашку: вдруг у него есть заначка? Он вздохнул и ответил, что пустой, мол, на днях занял другу на операцию. Какому другу и на какую операцию он деньги занял, я не уточняла. Теперь думаю, а стоило бы уточнить!
Ведь на просьбу Миланки кинуть ей денег Саша отвечает:
— Конечно.
— Тысяч пять, — щебечет Милана. — Может быть, еще в торговый молл зайдем.
— Минуту… Пришли?
— Да, пришли. Ты самый лучший…
Слышится звук влажного сосущего поцелуя.
Уверена, Милана делает это нарочно, а меня буквально выворачивает и начинается рвотный рефлекс. Я и представить не могу, вернее, просто боюсь себе представить, сколько раз его язык побывал у меня во рту, после поцелуев с Миланой!
— Все, иди, малыш. Созвонимся…
***
Саша появляется на кухне и входит осторожно, замирает возле двери.
— Вика…
— Ублюдок! — шиплю.
— Ты можешь ударить меня по щеке, я заслужил… — на левой щеке дергается лицевой нерв.
— Ты спишь с моей дочерью, козел!
Схватив с плиты пустую сковороду, запускаю в мужчину. Он успел увернуться лицом, но сковорода ударила его по плечу! Потом в его сторону полетела крышка от сковороды и ковш, в котором обычно по утрам я варю овсяную кашу.
— Вика, давай спокойно поговорим.
— Спокойно?! Да я тебя сейчас урою… Ей недавно восемнадцать исполнилось! Да по тебе статья плачет! Я заявление напишу, и отправишься на зону, пусть тебя там отлюбят хорошенько!
Лицо мужа темнеет, он скалится:
— А ты все по бывшему сохнешь? Осведомлена слишком хорошо о том, как и с кем на зоне обходятся?! Нравится с зеками общаться?!
— Ты тему не переводи, мудак… У тебя роман с моей дочерью. Ты же ее растил со школьного возраста. Она у тебя на глазах выросла. А ты ее в постель затащил, ты…
— Значит, так! Первое! — повышает голос. — Не я ее потащил в постель, она сама… кхм… запрыгнула. Голой. Я после ночной смены спал, и вдруг она… жмется, целует, я и… Не удержался, — признается. — Ей уже было восемнадцать! Милане исполнилось восемнадцать лет в марте, в апреле она ко мне…
— Ах ты, герой! Да ты просто святой… Целых две или три недели выдержал! Так, что ли?! Это не имеет значения. Ты мерзкий, подлый… Ты просто гнида настоящая. Ты же и со мной потом… спал! Хоть и морозиться странно начал. Что, любовница молодая, мозг начала выносить?!
— Послушай… Она делала мне намеки… разные. Я не хотел, чтобы так случилось, но не смог преодолеть соблазн, — сглатывает.
Фу, какой мерзкий… Говорит со мной, а у самого слюнки текут. Видно, хороша… Хороша в постели.
— Ты ее…
— Вик, я… Виноват! Но виноват лишь в том, что не смог это прекратить. меня потом совесть жрала.
— Видно, недостаточно качественно и сильно она тебя жрала.
— Вик… — Саша делает ко мне шаг. — Я… Должен был признаться раньше. Но все зашло слишком далеко, и я запутался. Мне было совестно… признаться тебе в таком и… расстаться. Я хотел поступить честно… И мы скоро должны были сообщить тебе. Я не хотел делать тебе больно, Вика.
— Не смей ко мне подходить, извращенец! — выставляю вперед руку. — Не смей! И… выметайся из квартиры сейчас же, герой-любовник. Я не стану жить с такой мразью под одной крышей.
— Вика… — хмурится. — Куда же я пойду? Ты…
— Ах ты, планировал еще и остаться здесь жить?!
— Эту квартиру мы вдвоем покупали.
— Вот только ты в нее денег положил в два раза меньше, чем я!
— Но положил же. Какого, прости, хрена я должен уходить из своей квартиры? Она такая же моя, как и твоя! — подает голос возмущенно.
Я смотрю на него с омерзением: и этого человека я любила? От него хотела детей?
Думала, вот только с Миланой станет ясно, куда она пойдет: поступать решит или с работой определится… Потом и заведем с Сашей общего ребенка. Мне тридцать шесть скоро исполнится, в этом возрасте еще можно рожать, плюс у меня женское здоровье в порядке.
Я искренне считала, что любовь не умирает за один миг.
Думала, что любовь — это чувство, которое выше всего остального и способно побороть многое.
Но сейчас понимаю, как сильно я ошибалась насчет любви.
Во мне сейчас все чувства к Саше просто выгорели за один миг, стали пеплом, кучей остывшей золы.
Ни уважения, ни тепла — ничего нет.
Только омерзение… Как будто передо мной — самая настоящая болотная жаба
— Вот и полилось из тебя дерьмецо… Просто фонтаном хлынуло. И как ты себе это представляешь?! Будем жить все вместе в одной квартире? Сменишь маму на ее дочку в супружеской кровати, и все хорошо? Так…
Саша трет переносицу.
— Мы обязательно придумаем что-нибудь, Вика.