Наемница задумалась, откинув голову на спинку сиденья, закрыв глаза, вбирала в себя звуки и запахи, сопение орсимера справа от себя. Они плыли в тени арок и мостов, среди массивных стен, зеленых не то от вкраплений малахита, не то от плесени. Гондольеры Вивека любили и умели петь и охотно драли горло, оглашая каналы какофонией звуков. Эхо отражалось от мостов и стен, заставляя вянуть уши. Но этот лодочник оказался чересчур молчаливым, и лишь под конец затянул почти что под нос:
— …А ведь я бы прошел и огонь и лед,
Я бы злые сны одолел.
И разорвал — если б ты помог —
Нас разделивший предел.
Сердце Аррайды вдруг пропустило такт. Она облизнула пересохшие губы:
— Эй? Ты что поешь?
— Могу замолчать, если не нравится, — буркнул данмер.
— Я спросила: о чем?
— А-а… это наша легенда. Знаешь, вот в городах все считают сплетней возвращение Неревара. Возрожденного, как его зовут в Пепельных землях. Хотя почему-то и здесь говорят о нем все чаще и чаще. А у пепельноземцев верят, и верят всерьез, что он однажды вернется. Не все племена, но многие. Раз в два года или три в степях всплывает какой-нибудь местный данмер, его объявляют Нереварином, и тогда Храм отправляется туда и отлавливает беднягу, объявляя самозванцем и разоблачая обман. Интересно, вот зачем это Храму? Чем им такие мешают?
Он сильно ударил веслом, лодка рванулась вперед, сильней зажурчала, обтекая борта, вода.
— Что-то варится, что-то носится в воздухе, верно тебе скажу. И эта шумиха вокруг пророчества…
— Угу. Ординаторы стали, как осы, злющие, хватают по первому подозрению, — пробурчал Глорб себе под нос.
— А песня… я в трактире ее услышал. Девчонка пела, уличная певица, плясунья, Пикстар. Тезка той, которую воспитали пепельноземцы в Альд-Редайнии, за Дагон-Феллом. Девушка хорошая, и песня тоже. Вот и запомнилась.
— Гнусные там места, — опять вмешался Глорб. — Я служил в Гнисисе, в «Мертвой голове», и там бывал. Острова, острова, скалы, один хуже другого. Контрабандисты, пираты, вампиры, трупаки и дреморы недобитые, — он сплюнул за борт. — И телванни еще не к месту попадаются.
— Говорят, девчонку объявили очередным воплощением, и тут же за ней стал охотиться Храм. И утверждать, что она умерла. От болезни или там еще чего, — вел свое лодочник. — Но кто видел ее мертвое тело? Никто? Вот то-то же.
Аррайда вспомнила, что о Пикстар впервые услышала от Шагран Гра-Музгоб из Балморской гильдии магов и рассказала Косадесу, но тогда это не показалось важным.
— А Звездочка, танцовщица, в Вивеке не задержалась, вроде как отправилась в Суран. Ох, и нехорошее там место. Как схватят охотники за рабами да определят к шлюхам Дезель…
…Но места нет для святой любви,
Где сходились пламя и сталь.
От удара меча пусть утонет в крови
Дружба наша, как встарь…
Аррайда еще услышит эту песню. Но тогда не знала этого, вновь откинувшись на потертый бархат сиденья и снова закрыв глаза. Наступают смутные времена, и народ нуждается в герое. Даже если его придумали ради чьей-то выгоды. Тут уж кто подсуетился первым, того и сапоги, язвительно подумала она.
Неревар некогда объединил данмеров и вел к победе, разве плохо дождаться его возвращения? Будто спит со своим войском в неизвестной пещере, за луной и звездами, а когда станет совсем худо — воспрянет ото сна и спасет. Объединит Дома и племена и изгонит захватчиков из Морроувинда. Удобно надеяться на кого-то. На Нереварина. Или на безумие и сны, разносимые красным пеплом… Или на имперские легионы… Платить им вовремя ни-ни, а надеяться можно… Или на крепкую руку — Орваса Дрена — и Камонна Тонг. Ну и что, что преступники! Зато в доску свои. К шармату! Выдумал ли Возрожденного император и воссоздали «клинки», признают ли меня Нереварином Нибани, Дагот и остальные… мне без разницы. Я встречала спящих, я видела Корпрусариум. Я должна это остановить. Просто должна выполнить свою работу. И выполнить ее хорошо.
Наемница подумала, что злится и язвит вовсе не из-за шумихи вокруг пророчества и не из-за девочки Пикстар, всплывшей неизвестно откуда и так же тихо исчезнувшей, а лишь потому, что Глорб Гро-Казар так ловко выследил ее и Аддхиранирр. А может, ему просто повезло, помогли его неизвестные орсимерские боги. Но все равно пообещала себе быть осторожнее и внимательнее впредь.
Глорб потряс Аррайду за плечо.
Они расплатились с лодочником и по деревянным мосткам поднялись на набережную. Орсимер купил у уличного разносчика два больших куска жареной рыбы, один подал девушке — она стянула латную рукавицу и взяла, — во второй вгрызся сам и повел Аррайду в свою мастерскую.
Они вошли не через главный вход, где в лавке обслуживали придирчивых клиентов бойкие подмастерья, но и с черного хода становилось ясно, что Гро-Казар не беден. Даже совсем наоборот. Широкий и короткий коридор привел в залу с выставленной напоказ броней и поделками, никак с ней не связанными. Морской водой зеленело самородное стекло. Золотой узор на эбоните походил на янтарные листья, плывущие по черной воде.
Орсимер заметил интерес гостьи.
— У каждого доспеха он свой. И никогда не меняется. Хотя есть легенда, что узор этот может преобразиться. Когда доспехи привыкают к новому хозяину. Или когда тот совершает что-то достойное или что-то низкое, например, бежит с поля боя.
Аррайда тряхнула плечами:
— И как, ты это видел?
— Говорю же: легенда.
Он поймал взгляд девушки, брошенный на натертый пол из черно-зеленых квадратов. Усмехнулся:
— Удивляешься, что не видишь мослов, яблочных огрызков, яичной скорлупы? Терпеть ненавижу мух. Ну, а если серьезно… Меня приучили к порядку в легионе. Поверь, за двадцать лет сумеешь чему-либо научиться, если не убьют.
Аррайда пошла вдоль манекенов, одетых в элитную броню, вдоль витрин с мечами в ножнах с каменьями и инкрустацией, и замерла перед букетом в половину человеческого роста, стоящим на массивном каменном столе. Был букет сделан из зеленого самородного стекла, белого и розового кварца и золотой проволоки. Поднимался, как многоступенчатый фонтан, от широкого основания до стреловидной верхушки. Но раскидывал на крученых проволоках не воду, а цветы. Цветы с росинками внутри казались живыми и легонько позванивали, когда кто-то переступал рядом. Дивная, тонкая, невероятная работа. Аррайда, не в силах оторваться, пялилась на букет какое-то время, потом повернула голову и встретилась с орсимером взглядом. Были в его карих глазках довольство мастерски сделанной работой, гордость от чужого восхищения и невероятная детская радость творца. Аррайда замерла удивленно, не ожидая увидеть такое в грубом зеленокожем чудовище. А Глорб понял, что она увидела и поняла. Наклонившись, поцеловал самые кончики ее пальцев.
— Нравится? Я делал этот букет на храмовый праздник для Вивека, нашего бога-короля, но одно только слово, и он будет твой. За ключ. Или хотя бы слепок с него.
Аррайда снова подосадовала, что была в беседе с кошечкой-воровкой так неосторожна и позволила их подслушать. Косадес бы ворчал на нее.
В груди засосало, стало одновременно тепло и грустно.
— Нет, он в мой дом не поместится. Лучше расскажи, зачем тебе ключ. Возможно, мы сумеем договориться.
Орсимер оскалился:
— Ладно. У меня есть друг, Галур Темир. Бронник, как и я. Он чванливый данмер, он жадная сволочь и ехидина, но друг все равно хороший. Мы проворачиваем совместные торговые дела, и он не подвел меня ни разу. Он хлаалу, купил две новые лавки в их квартале, перебрал на радостях и помочился на статую Вивека. Ту, где наш пресветлый бог побивает Хермусу Морру. Говорил я ему: дома пей и спи потом тихо. А дурня на подвиги потянуло!
Глорб насупился.
— А ординаторы сразу под руки: еретик! И туда, — орсимер ткнул толстым пальцем в потолок, разумея висящую над Вивеком луну с ее тюрьмой.
— Звучит правдоподобно.
Аррайда поискала полотенце, чтоб вытереть жирные от рыбы руки.
— Только есть одна загвоздка. У тебя там друг, у меня подруга. И если кто-то выберется раньше, то второй там застрянет надолго. Вряд ли ординаторы допустят два побега подряд.
Орсимер засмеялся и хлопнул Аррайду по плечу.
— Стало быть, прогуляемся наверх вместе. Если ты не против моей компании.
— А у меня разве спросили? — наемница тоже рассмеялась. — Что ж, давай разбираться, как нам ловчее это провернуть.
Казалось, Гро-Казар не таил камня за пазухой. Наоборот, изо всех сил старался помочь. У него нашлись свитки божественного вмешательства, зелья полета, новая одежда для пленников — пара штанов, рубах и мягкие башмаки. Аррайда подумала, что последние могут оказаться Мехре великоваты, а впрочем, она все равно не знала размера. От себя же наемница добавила, кроме ключа, приблизительный план Департамента и расписание движения стражи по коридорам — правда, тоже весьма примерное: количество ординаторов и ритм движения менялись довольно часто, и промежутки между патрулями могли оказаться разными. Впрочем, стражи и заключенных там было немного — можно считать, избранные. А попробуй доставлять воду и еду так высоко и на собственном горбу. Даже если сделать большие запасы, все равно рано или поздно они кончаются.
К Аддхиранирр Аррайда решила не заглядывать, поскольку вновь обретенный спутник неплохо разбирался в ловушках — обыкновенных и магических — и ловко справлялся с замками. Он продемонстрировал девушке свое умение на паре сундуков и дверей, вскрывая их легко и даже изящно. Подарил наемнице набор щупов и отмычек и прихватил с собой долбленку с маслом.
— У меня был дружок в легионе, Огрул его звали, с дивным заклинанием везения. И знаешь, что он любил повторять? Что главное везение — вот тут, — и Глорб со значительным видом постучал себя по сморщенному лбу.
В общем, поводов откладывать не было. Спутники возвратились к Высокой Капелле и, вознеся молитвы у янтарного трехгранного камня, исчерченного письменами, вознеслись сами. К вечеру поток паломников поредел. Усталые ординаторы-стражи сквозь пальц