– Мал еще борзеть тут! – прошипел он. – Водки ему!
Возмущенно качая головой, он ушел в кусты и больше не появлялся.
Наступила ночь, а с ней прохлада. Василий и Савка пытались поспать, но было холодно. Наконец настало утро, зашумели птицы, заскрипели качели, и мимо машины прошла старушка с пустой авоськой. Антона Семеновича все не было.
Наконец он появился. Боже, в каком он был виде! Он словно постарел на десять лет, и на лице обозначились глубокие морщины. Одежда была в засохшей глине, лицо опухшее, бровь рассечена, глаз затек и под ним красовался здоровенный фингал. И от него явно разило перегаром и почему-то одеколоном.
Василий и Савка, открыв рты, смотрели, как он пытается нашарить дрожащей рукой в бардачке бутылку с водой, как отвинчивает крышку и жадно глотает. Допив воду до дна, он бросил бутылку под сиденье, откинулся на спинку и закрыл лицо руками.
Василий и Савка ждали.
– Короче, не достал, – глухо проговорил Антон Семенович. Он помолчал и начал рассказывать. – План у меня был такой. Я собирался поехать в НИИ Радиоуправления и найти там своего учителя, царствие ему небесное, гениальный был физик, Шмидт Иван Генрихович. Мы с ним еще не были знакомы и он еще не защитил даже кандидатской, но он был настолько умный и благодушный человек, и я знал про него столько подробностей, что мне бы не составило труда убедить его раздобыть мне спирта или пару бутылок водки. В подарок я нес ему флешку – к ней можно напрямую припаять провода, подключить к ЭВМ, и там бы уместились все данные мира, накопленные к этому году… – Антон Семенович пошарил в карманах. – О, и флешка пропала… – вздохнул он тяжко. – В общем, ребята, дело оказалось непростым. Где находится его НИИ, я помнил, но называлось оно иначе, и улица называлась иначе. Я спросил у таксиста, он хотел меня подвезти, но за бутылку. Бутылки у меня, понятное дело, не было. Хорошо, какая-то женщина дала мне пятачок на метро. В общем, институт я в итоге нашел, а вот Ивана Генриховича нет. Вахтер объяснил, что они все уехали пить.
– Водку? – удивился Савка.
– Именно, – кивнул Антон Семенович. – Весь институт сейчас на картошке! Весь день помогают колхозникам убирать урожай где-то в Калининской области, я уже не помню, где это, по-моему, это кусок России за Германией. А по вечерам отдыхают… В общем, план рухнул и мне пришлось самому искать, где продают водку. Ребята, вы не представляете, здесь все специализировано! В магазине «Рыба» – консервы. В магазине «Хлеб» – только хлеб. В магазине «Гастроном» – крупа и макароны. В магазине «Стол заказов» – вообще непонятно что! В ларьке «Союзпечать» – газеты и наборы спичечных этикеток…
– Чего-о-о? – удивился Савка.
– Наборы! Спичечных! Этикеток! Этикетки для коробок со спичками! В наборе. Без самих спичек!
– Зачем? – изумился Савка.
– Тупишь ты, Савка, – важно ответил Василий. – Ты хоть слышал про марки, которые надо было самим клеить на почтовые конверты? Вот и тут так. Этикетки от спичек – клеить на спичечные коробки!
– Но зачем?! – снова изумился Савка.
– Да я откуда знаю!!! – застонал Антон Семенович и схватился обеими руками за голову. – Это совсем другой мир! Я вообще уже ничего не помню, как выяснилось! Короче, я стал спрашивать, где купить водку, и нашел магазин «Вино». Специальный. Там стоит очередь огромная: все ждут, когда начнут продавать, орут. Я занял очередь. Говорят, через два часа откроется. Узнал, что водка стоит четыре рубля семьдесят копеек за поллитра. И пошел по улицам клянчить деньги… Ребята, как мне было стыдно… Я придумал легенду, что я командировочный, что у меня украли чемодан… А на меня смотрели как на вора, а одна женщина так и сказала: мол, хватит собирать на водку, товарищ, сейчас милицию позову… За час я набрал всего шестьдесят копеек. А потом зашел со всеми в трамвай, и… Вот тут мне повезло! Представляете, у них тут в трамвае билеты выдает автомат, но ручной. Они кидают монеты в щель, а потом крутят ручку и отрывают билет с ленты. И там никакой автоматики. Никто не считает, кто и сколько монет кинул. И все передают деньги по рукам с разных концов автобуса тому, кто ближе к этому ящику, и к нему приходят пригоршни мелочи. И вот я встал у этого ящика и начал принимать монеты, прятать их и откручивать билетики… Господи, как это было стыдно. Но как эффективно! Я сперва стеснялся, кидал пару копеек в щель, одну прятал в ладонь… А потом понял, что никто не смотрит, и стал просто крутить колесо! Я же все-таки профессор, у меня очки, у меня рубашка… Потом я пересел на автобус. Там проезд еще дороже. Пять копеек! А если багаж, то десять копеек. Правда, багажа я ни разу не видел, но так было на табличке написано. В общем, за полчаса я набрал на три бутылки, да простят меня местные жители… И я вернулся к магазину с полными карманами монет…
– Водка закончилась? – догадался Василий.
– Очередь прошла? – ахнул Савка.
Антон Семенович вздохнул.
– Нет и нет. Водку только начали продавать. Очередь совсем не продвинулась, только хвост вырос в три раза, и, значит, я уже почти близко. А рядом с первой появилась вторая очередь – очередь из тех, кто без очереди.
– Как это? – удивился Василий.
– Ты меня спрашиваешь?! Да откуда я знаю! Может, они инвалиды какие-нибудь. Или многодетные. Но по-моему просто самые наглые. И вот все стоят, все орут, у дверей драка, продавщица изнутри кричит, что сейчас вообще закроет и не будет продавать. И водку продают по две бутылки в одни руки. Только по две! А нам-то с вами надо три.
– Можно водой разбавить, – предложил Василий, – будет чуть хуже, но температура замерзания…
– А самое главное, – перебил Антон Семенович, – меня не пускают в очередь! Я им говорю, что я за этим господином в кепке. А какая-то тетка кричит, типа, врешь, вас здесь не стояло, мужчина! И вся очередь начинает орать, толкаться… – Антон Семенович бережно вынул из кармана очки и нацепил на нос: одного стекла не было, по второму шла трещина.
– Так что дальше было? – напомнил Василий, выждав деликатную паузу.
– Дальше… – Он вздохнул. – Я сказал, что вызову милицию. И сразу меня стали бить. Сначала какая-то толстая тетка ударила сумкой, а потом подбежали мужики из очереди сзади, оттащили меня к стене магазина, разбили очки и попинали ногами… Это были звери – не люди! А потом у меня из кармана посыпалась мелочь, они накинулись и выгребли ее всю. Я остался без копейки. Ребята, мне было так больно, так обидно, что все эти мои деньги… наши с вами деньги… таким трудом зарабо… – Он осекся. – В общем, я заплакал. Заплакал от того, какие злые скоты наши люди. И пошел прочь от магазина. А за мной вдогонку кинулись два мужика… Я подумал, что они меня тоже будут бить, побежал от них, но они догнали и предложили выпить с ними. Они только что купили бутылку и хотели разделить ее со мной, потому что видели, как мне плохо! Это был такой контраст: эти звери, которые только что меня били, и эти мужики… Может, даже те самые, по крайней мере, в таких же кепках… Они были со мной так добры… В общем, мы взяли на время стеклянный стаканчик из автомата с газировкой, сели на детской площадке и выпили… И я им все рассказал! Кто я, как сюда попал и почему мне позарез нужно достать еще три бутылки. И они поняли, и поверили, и обещали помочь. Один был Володя, он работал сторожем в автопарке, продавал горючее. Другой был Гена, он был партийный, но запойный, оказывается, и так бывает. Мы стали вместе петь песни, как братья. Оказалось, я помню столько советских песен! И они твердо обещали мне помочь. Мы втроем вернулись к магазину и стали ломиться в ту очередь, которая без очереди, мы лезли, кричали, мы стояли плечом к плечу и наконец купили еще три бутылки! И пошли обратно к детской площадке…
– Зачем? – спросил Савка.
– Вот этого я не помню, – вздохнул Антон Семенович.
– А что было дальше? – спросил Василий.
– Этого я тоже не помню. Я проснулся в комнате с ужасным, отвратительным кафелем на стенах, там ужасно пахло и было очень тошно, я лежал на матрасе на кровати, там было много кроватей, у меня очень болело лицо, и всю мою одежду кто-то забрал. Я подумал, что это тюрьма, но это оказался вытрезвитель.
– Да! – воскликнул Василий. – Я читал про это в Википедии! Это такая милицейская больница для пьяных.
Антон Семенович кивнул.
– Именно. А потом мне вернули одежду и повели в кабинет. Там сидел лейтенант, он был молодой, как сын мне, но усталый и грустный. Он сказал: мол, как же вам не стыдно, товарищ, вы же советский гражданин. Пока весь наш народ плечом к плечу строит будущее, вы, товарищ, пьете водку, попадаете в вытрезвитель, и теперь пойдет сигнал на работу и куда надо.
– Куда надо? – спросил Савка.
– Не знаю, он просто сказал: куда надо. И посмотрел со значением. Достал папку и стал спрашивать, как меня зовут, где работаю и где прописан… Что я мог ему сказать? Я сказал, что я ученый, доктор физических наук, что мы сделали большое открытие для всей науки, о котором я рассказать не имею права. И что меня зовут Антон Семенович, и что у меня так болит голова, что я не могу вспомнить, где я живу…
– И он поверил? – удивился Василий.
– Не сразу, – ответил Антон Семенович. – Он достал свою тетрадку, и там были интегралы! Простенькие, но интегралы. И попросил меня решить пример… Ну я решил, конечно. И он мне поверил. Сказал, что на первый раз выносит устное предупреждение, не стал заполнять протокол, и… Вы не поверите, перед тем, как отпустить, он достал из своего стола бутылку и стаканчик и налил мне водки!
– Вау! – сказал Савка. – Вот ее и надо было принести!
– Я старался, – вздохнул Антон Семенович. – Я держал ее за щекой половину дороги, но потом как-то… В общем, я здесь, а водки нет. И что делать, я уже не знаю – в таком виде я не могу никуда идти.
В машине повисла пауза.
– Я пойду! – сказал Василий. – У меня есть план: я вспомню студенческие годы, быстро заработаю денег и куплю все, что надо!
– Это опасно… – вздохнул Антон Семенович, но не очень уверенно.