Мужчина, не Хезер. Мир перестал кувыркаться, и зрение стабилизировалось настолько, что Кин увидел звезды, а под ними – мерцающие очертания зданий Области залива Сан-Франциско. Судя по близости к Золотым Воротам, они находились у холмов неподалеку от горы Тамалпаис, а затем широкий световой луч стер все это из вида.
Лучу сопутствовали низкий гул и урчание какого-то механизма. Проморгавшись, Кин различил в ослепительном сиянии силуэт автомобиля.
Машина парила в воздухе.
– Ничего себе…
– Ладно, ладно, дружище, уже все, – сказал мужской голос. – После темпорального прыжка ты слегка расклеился.
Что-то кольнуло Кина в шею. К голове прилила кровь, и мозги встали на место.
– Транспорт шесть-два, приземляйтесь и ждите нас, – сказал мужчина, обращаясь к наручным часам. – Он дезориентирован.
Кин попробовал изогнуть шею и оглядеться, но окаменевшее тело не слушалось. В висках застучал знакомый пульс, вскоре сменившийся сильным распиранием черепной коробки.
– Голова…
Даже закрыв глаза, Кин видел яркий свет. Шум усиливался, будто источник звука был подключен непосредственно к мозгу.
– Так… Все, взяли.
Чьи-то ладони схватили Кина за руки и ноги, оторвали от земли и водрузили на облако. Так ему показалось. Не в силах открыть глаза, он пошарил вокруг. То ли металл, то ли пластик. С каких это пор путешествие на носилках по пересеченной местности стало таким комфортным? Такое чувство, что он летит – или парит в воздухе.
Полет. Летающий автомобиль. Парящие носилки. Мужской голос. Маркус. Хезер? Ее здесь нет. Она сто лет как умерла.
Кин теперь в будущем.
В следующий раз, когда он открыл глаза, мир вспыхнул с резкостью, которой Кин не ощущал уже много лет. И дело не только в зрении (оно улучшилось, но не стало идеальным), но и в извечной боли в коленях. Теперь она значительно уменьшилась. Пару секунд Кину хотелось лишь одного: осмотреть комнату, оценить ситуацию и сообразить, как сбежать отсюда.
Впервые за долгие годы голова работала в полную силу, и вовсе не благодаря подготовке суперагента. Когда Кин уселся на больничной койке, ему не пришлось спрашивать, где он. Достаточно было посмотреть по сторонам.
На прикроватной тумбочке лежал небольшой черный диск, а над ним светилось голографическое сообщение – как ни странно, написанное от руки. «Это от Пенни», а ниже – дата и подпись: «Маркус».
Пенни.
Одно это имя вызвало лавину… ну, всего на свете, и вскоре она уравновесила ту жизнь, с которой только что расстался Кин. Судя по висевшему перед ним медицинскому журналу, уже две недели Кин находился в терапевтическом отделении, где его пичкали метаболизаторами, исцеляя тело и разум.
Кин снова глянул на дату над черным диском. Свадьбу он пропустил. Голографическая надпись исчезла, едва Кин коснулся диска, и он сжал эту вещицу в руках – просто ради того, чтобы держаться за что-то осязаемое.
С ошеломляющей ясностью к нему вернулись новые подробности, и головоломка жизни наконец обрела законченный вид. В двадцать два года Кин поступил в совершенно секретную академию БТД, годом позже выполнил первое поручение для отделения Торонто, а затем его перевели в Сан-Франциско. На последнем задании он – вместо того чтобы получше изучить план – бегло ознакомился с разведданными. Доверился нутру, интуиции, способности изучать, визуализировать и принимать решения, но недооценил умение объекта сливаться с толпой. В итоге был атакован недалеко от служебного номера в мотеле. А когда эти подробности стали забываться, после того как он застрял в прошлом, их сменило инстинктивное предчувствие вкупе с навыком разрабатывать и претворять в жизнь самые замысловатые планы. С учетом профессионального умения оценивать обстановку и визуализировать варианты решения проблем неудивительно, что в тысяча девятьсот девяносто шестом году Кин подался в сферу информационных технологий.
К тому времени ему уже стукнуло тридцать два, но благодаря метаболизаторам он легко мог сойти за двадцатитрехлетнего. Увязнув в прошлом, он восемнадцать лет старился с естественной скоростью, но теперь, в будущем – или настоящем? – этот процесс замедлится. Просто Кин будет выглядеть гораздо старше друзей и ровесников.
Вдруг распахнулась дверь, и в комнату влетел Маркус.
– Очнулся? Пойдем.
Кин распрямился, и тело отозвалось размеренными уколами в висках.
– Я тоже рад тебя видеть, Маркус.
Маркус Фернандес. В памяти всплыла эта фамилия, а также факт, что она уже не свидетельствует об этнической принадлежности. Межрасовое кровосмешение расцвело в двадцать первом веке и обесценило вопрос стереотипных имен. Фамилия Фернандес подходила акценту Маркуса куда меньше, чем бледная кожа или соломенные волосы.
– Я не шучу. Нам пора. По пути объясню.
Все еще не в гражданской одежде, а в стандартном обмундировании оперативника, Маркус коснулся полупрозрачной панели управления больничной койкой.
– Ну же!
– Опаздываем на футбол? – спросил Кин.
Он почувствовал, как кровать изменила форму. Под руками появились подлокотники, изножье опустилось, а плоская поверхность превратилась в подобие летающего кресла-каталки. Маркус схватился за рычаги, которые выдвинулись у Кина за спинкой сиденья.
– Хотелось бы. В твоем времени – в твоем старом времени – пропала спецагент Мелета. Тебя зовут на помощь.
«Пропала».
По телу Кина разлился адреналин, будто задание было в самом разгаре. Маркус наклонил и развернул летающее кресло с легкостью, немыслимой для каталок из прошлой жизни Кина. Вместе они помчались по коридорам, вверх на лифте, мимо многочисленных кабинетов и офисных пространств. Отдуваясь, Маркус вводил Кина в курс дела. Утром, совсем недавно, в тысяча девятьсот девяносто первом году дал сбой маячок агента Имоджен Мелеты. Группа мониторинга временной шкалы подтвердила, что архивная дельта – разница между задокументированными данными и нынешней шкалой времени – еще не вернулась в состояние равновесия. На данный момент эвакуатор не мог выйти на связь с Мелетой: хотя ее маячок продолжал подавать дежурные сигналы, в командный центр не поступило ни подтверждения, ни запроса на эвакуацию.
– Как думаешь, она жива? – спросил Кин в коридоре, полном запертых дверей.
– Жизненные показатели мы получаем, и экстренного сигнала еще не поступало. Но что-то не так. Ты знаком с этой эпохой лучше других. Быть может, мы не видим всей картины. Шанс невелик, но все же…
За спиной у них захлопнулись тяжелые металлические двери, а впереди открылись новые, из пуленепробиваемого стекла, и взору Кина предстало то же, что показывали рекрутам на первой экскурсии по бюро. С тех пор он был равнодушен к подобным вещам. Как оперативника его не интересовали отделы планирования и мониторинга. Его задача – не лезть на рожон и не засиживаться на одном месте.
Но теперь он смотрел на рабочий зал командного центра.
Три кольца рабочих столов, голограммы с данными и отчетами по безопасности, снующие повсюду люди, а над ними довлеет громадное информационное табло. От разноцветных изображений, цифр и букв голова пошла кругом, и несколько секунд Кин пытался сообразить, где кто находится. Ребята из контроля безопасности наблюдали за смещениями гравитационного поля, вызванными темпоральной деформацией. Мониторинг временной шкалы выявлял несоответствия и специфические изменения во времени. Координационный отдел обеспечивал обмен информацией между эвакуаторами и другими группами на местах. И еще человек тридцать из других подразделений метались туда-сюда, беспрестанно разговаривая друг с другом.
Справа от информационного табло располагался список ключевых имен и событий, нуждавшихся в строгой защите без оглядки на вопросы морали и нравственности. Слева Кин увидел лицо объекта текущего задания: увеличенный кадр видеозаписи в сопровождении особых примет и данных, имеющих отношение к делу. Исполнителя нанял неустановленный заказчик. Цель – проведение биржевой махинации. Рядом с лицом наемника горела большая цифра 2, обозначавшая сферу влияния второго уровня: темпоральная деформация ради исключительно финансовой выгоды, с незначительным воздействием на последующие поколения и с отсутствием летальных исходов.
Просто деньги на банковском счету.
– Мы уже здесь! – крикнул Маркус, прерывая ход мыслей Кина. – Как успехи?
– Геолокация указывает на Чайна-таун. Уже восемь часов Мелета находится на одном месте. Судя по координатам – в переулке между зданиями, но эвакуатор Сидни не может ее найти.
Вокруг стоявшего на подиуме человека кружились голограммы.
Он опустил глаза:
– Спасибо, что откликнулись, агент Стюарт. Но, боюсь, вы опоздали.
Человек обратился к парившей перед ним проекции мужчины в белой рубашке за большим столом:
– Надо уведомить замдиректора о пропаже и предположительной смерти Мелеты. Поставьте в известность отдел гражданской интеграции. Пусть на всякий случай подготовят уведомление о гибели сотрудника.
– Легенда?
– Зависит от того, будет ли у нас тело.
Завязалось обсуждение логистических особенностей транспортировки мертвеца, чтобы тело – если его, конечно, сумеют найти – не пострадало при темпоральном прыжке. От терминов вроде «зафиксировать», «экранировать», «сохранить структуру коллагена», произносимых самым бесстрастным тоном, у Кина засосало под ложечкой. Затем речь зашла об уведомлении родных: «компенсация расходов на погребение», «оплата психологической помощи» и «ресурсы для восстановления после травмы».
Должно быть, примерно так же работают с овдовевшей Хезер. И осиротевшей Мирандой. И то же самое услышала бы Пенни, случись Кину не вернуться.
– Входящее сообщение, – доложили с верхнего яруса.
Вспыхнул голографический текст.
«С пугающей четкостью», – подумал Кин.
И тут же вспомнил, что ему восстановили зрение.
От кого: Сидни, Каталин (эвакуатор): Вести поиск затруднительно из-за обилия пешеходов, несмотря на пустые магазины. Но ее здесь нет. Радиус локализации маячка – шесть дюймов, все они на голой мостовой.