С какой же легкостью человек возвращается к привычному шаблону поведения, каким бы тот ни был… Единственным исключением, пожалуй, является самозабвенная, безумная, страстная любовь. С ней все сложнее.
Обычно, когда Пенни заметала сор под ковер, Кин отвечал утвердительным хмыканьем, признавая возврат к исходному положению вещей. Но сегодня он повел себя иначе, и этот вариант был бы невообразим, не останься Кин в тысяча девятьсот девяносто шестом году, не изменись он под влиянием Хезер, Миранды, да и жизни в целом.
– Не извиняйся. Ты не виновата.
Он кивнул. Конечно, Пенни этого не видела, но кивок предназначался не только ей.
– Уже выезжаю. Впереди у нас по-прежнему прекрасный вечер. Честное слово.
Попрощавшись, Кин закрыл голографическое окно электронной почты, но остался сидеть за столом. У него было еще одно дело. Дрожащей рукой он ввел в настройки ЦТП дату публикации эссе Миранды в журнале «Голоса из-за решетки». Ползунок поиска в нижней части экрана мало-помалу двигался слева направо. Алгоритм проверял данные две тысячи тридцатого года, выискивая факты, доказывающие, что Миранда находится в тюрьме. Доли секунды расплылись в бесформенную вечность тревожного ожидания.
«Результатов не найдено».
Гора с плеч. Расслабились мышцы, развеялись страхи. Кин с облегчением выдохнул, а через пару секунд – впервые после возвращения в две тысячи сто сорок второй год – дал волю слезам. Из-за дочери, которую только что спас, или жены, которую только что потерял, или невесты, не ведавшей, что за война разрывает ему сердце. Или, быть может, из-за всех троих. Или просто настало время выплакаться.
Почему? Кин перестал задаваться этим вопросом. Знал лишь, что плевать он хотел, увидит ли кто-то из коллег его слезы или нет. В кои-то веки он перестал сдерживать себя, а последствия… Черт с ними, с последствиями.
Глава 13
Здесь получится идеальный кадр, подумал Кин. Особенно с учетом ракурса. За спиной ни автолетов, ни зданий, уходящих в такую высь, что не рассмотреть невооруженным глазом. Только поле с футболистами, а за сотню лет их форма почти не изменилась.
Жаль, что Миранда увидит лишь нейтральный фотоснимок. Кин не мог передать, с какой скоростью бегает по полю благодаря здоровым коленям, как визуализирует сразу два паса и три варианта ударов по воротам, как бьет по мячу и тот пролетает в нескольких дюймах над вытянутыми в прыжке руками вратаря.
Пришлось довольствоваться пустым футбольным полем.
Кин пошарил в сумке, нащупывая еще одного путешественника во времени: смартфон архаичной модели. Нашел пальцем кнопку включения, нажал ее, и в недрах сумки засветился экран.
Пока запускался смартфон, Кин развязал бутсы. Встряхнуть их разок, и грязи с травинками как не бывало. В этом единственная разница между его бутсами и теми, в которых играет Миранда. Кин взял телефон, открыл приложение камеры, вытянул руку и сделал свое фото на фоне футбольного поля за спиной.
– Так и знал! – крикнул, подбегая к нему, Маркус. – Так и знал, что ты не бросил!
Опасаясь, что фотографию увидят, Кин выронил телефон. Мобильник, увы, упал не в сумку, а рядом, камерой к черной ткани, отчего экран потемнел.
– А, Маркус. Да, неплохо сыграли.
– Даже не думай отнекиваться.
– Ты все не так понял.
Дыхание Кина ускорилось, стало поверхностным, а мышцы плеч свились в тугие узлы.
– …я объясню.
– Чего я не понял? Все очевидно!
– Да ничего особенного…
– Ничего особенного? Кин, все эти недели нам страшно тебя не хватало. Так и знал, что ты не бросил футбол. Наше место – на первой строчке лиги БТД, а ты наш лучший бомбардир. Но без тебя мы застряли где-то посередине. Не поверишь, как нас подкалывали ребята из координационного. А я знал, что тебе не понадобится дополнительное время. Так вот что бывает, если разогреться классической музыкой? Видимо, мне нужен новый плейлист!
Маркус обнял Кина, встряхнул его и рассмеялся:
– Ты у нас снайпер. Прямо в яблочко. Бац – и готово!
Он продолжил шутливый репортаж о том, как Кин забил решающий гол, и с каждой секундой напряжение шло на спад.
– Вот почему я не отдал тебя в команду исследовательского отдела. Без разницы, где ты работаешь. Играть будешь только за нас.
– Слушай, – изобразил кривую ухмылку Кин, – я не особо выкладывался. Берегу здоровье.
– Не выкладывался? С такой-то целью попробуй не выложись. Ты…
Набиравший скорость словесный поток вдруг иссяк, и Маркус перестал улыбаться. Его лицо избороздили морщины – сначала на лбу, затем вокруг глаз. Кин перехватил его взгляд, устремленный к сумке на траве.
Яркий экран смартфона. Иконки давно забытых приложений на фоне лица Миранды.
Наверное, из-за бездействия камера перешла в спящий режим, уступив место обычной заставке. Кин и Маркус стояли в тишине, пока яркость дисплея не уменьшилась вдвое. Прошло секунд десять-пятнадцать, но Кину они показались месяцами, если не годами.
– Твой телефон, – наконец сказал Маркус. – Из эпохи «двадцать один – А».
По щеке Кина скатилась одинокая капля пота, никак не связанная с часом игры в футбол.
– Дай объясню…
Маркус схватил телефон, пока тот не отключился, и пролистал экраны.
– Здесь недавние фотографии. Ты им пользовался.
– Несколько раз. Ничего такого…
– Но зачем? Ты прекрасно знаешь, что технологиям прошлого здесь не место. Да и что ты будешь делать с этими…
Он уставился на только что сделанное селфи, и Кин практически услышал, как в голове у Маркуса скрипят шестеренки.
– Скажи, что я ошибаюсь.
– Ты ошибаешься, – произнес Кин, но фраза прозвучала неубедительно.
– Хватит врать. Ты нашел способ обмануть систему и отправляешь фотки Миранде?
Ответа не последовало, да он и не требовался. Кина выдало выражение лица. Он забарабанил пальцами по бедру, просчитывая новый список вариантов, но в каждом из них Маркус устраивал истерику.
– Послушай…
– Кин, знаешь, что будет, если попадешься? Проблемы возникнут не только у тебя. До нее тоже доберутся. Предполагается, что для нее ты исчез. Все это опрометчиво, крайне опасно и…
– Не попадусь, – ответил Кин так дерзко, что сам удивился. – Я замел следы.
– И что? Ставишь на карту жизнь дочери? Потому что, видите ли, замел следы?
«Кто ты такой, чтобы судить меня?» – подумал Кин.
Все ведь началось именно с Маркуса. Во дворе у Кина перед ним стоял выбор, и Маркус решил следовать правилам бюро. Кин со скрежетом стиснул зубы так, что едва мог говорить.
– Допустим, до программирования у тебя руки не дошли, но так уж случилось, что в двадцать первом я тесно общался с компьютерами.
Слова сыпались как из пулемета, и мысли не успевали за ними.
– Знаю «Пи-эйч-пи», «Руби», «Пайтон» и «Джаваскрипт» вдоль и поперек. Говоришь, айтишники бюро разбираются в мертвых языках столетней давности? Может, и так. Но когда не получается взломать старый код, они обращаются ко мне.
Оправдания – те, которыми Кин прикрывался, начиная всю эту затею, – сегодня звучали разумнее, чем когда-либо. Его контакт с дочерью – не просто правильный поступок. Это поступок умного, хитрого, расчетливого человека. Благое дело, исправление ошибок судьбы.
– Никто ничего не узнает. Я прикрыт со всех сторон.
Но Маркус покачал головой. Незамысловатый жест, мерный ритм неодобрения.
– Это глупо. И рискованно.
Пожалуй, вопрос безопасности Кина и Миранды волновал Маркуса не на шутку. Но Кин видел в нем только угрозу для семьи, вызов, перчатку, брошенную из будущего в прошлое, а такого он стерпеть не мог. Только не теперь.
– Глупо? Глупо будет, если Миранда останется сиротой. Я почитал, что с ней стало после того, как ты притащил меня в это время. Совершенно ясно одно: ей нужен отец. Ты хоть знаешь, что Хезер умерла через несколько месяцев после моего бегства и жизнь Миранды покатилась под откос? В итоге моя дочь убила двоих человек. Напилась, села за руль, и все. Но не по своей вине. И плевать я хотел на темпоральную деформацию! Миранда заслужила нормальную жизнь, а не этот кошмар, и я все исправил. Аресты, вождение в нетрезвом виде и так далее – этого больше нет!
Ярость, кипевшая в нем неделями, вырвалась на волю с такой силой, что Кин едва не воспарил над землей. Он привстал на цыпочки и, забыв о самоконтроле и дисциплине, чуть было не набросился на единственного, кто знал правду. Единственного, на кого он мог выплеснуть свою злость.
– Это ты виноват. Ты разлучил меня с семьей. А теперь скажи: допустим, у тебя отобрали Бенджамина. Неужели ты не приложил бы все усилия, чтобы связаться с ним и объяснить, что ты его не бросил? Просто смотрел бы, как рушится его жизнь? Нет, ты попробовал бы это исправить! Как и любой отец. Разве у меня был выбор?
Кин выговорился, и буря улеглась, оставив после себя тлеющие угли былого гнева.
– Я вернул тебя домой, поскольку в этом заключается моя работа, – с бесконечной усталостью произнес Маркус и тяжело сглотнул; его лоб пошел глубокими морщинами. – Наша работа. Мы подписались на нее сами, по доброй воле.
Снова повисла пауза, но теперь лишенная враждебности.
– Слушай, Кин, ты прав. Будь на ее месте Бенджамин, я…
Маркус избегал смотреть другу в глаза. Вместо этого его взгляд устремился куда-то вдаль, в параллельный мир, где жертвой была уже не Миранда, а его сын.
– …я сделал бы все, чтобы он прожил достойную жизнь.
Футбольное поле опустело. Наступила полная тишина, если не считать урчания автолетов в небе и собачьего лая где-то вдалеке.
– Но все равно это рискованная затея. Давай-ка поосторожнее.
– Никакого риска. Я все проверил. Помнишь, в кофейне ты спрашивал о моей работе? Здесь я сделал то же самое.
Кин взялся было рассказывать о технологиях начала двадцать первого века, но Маркуса не заинтересовали его слова.
– В общем, пока я действую по алгоритму, все в порядке. В службе безопасности видят только, что я пользуюсь порталом. Но это типично для сотрудника исследовательского отдела. Я сижу на рабочем месте, выполняю свои функции и параллельно с этим поддерживаю связь с Мирандой.