В унисон с эмоциями Маркуса менялось выражение его лица. Кин, неплохо зная друга, мог представить, что за диалог он ведет с самим собой. Наверное, рассуждает о правилах и о том, что Кин их нарушил. Наконец Маркус смягчился, принял задумчивый вид, и Кин с облегчением выдохнул.
– Как у нее дела? – спросил Маркус с такой нежностью, будто читал Бенджамину сказку на ночь.
– С тех пор как я исчез, прошло года полтора. Заметно, что Миранда скучает по Хезер. Но, полагаю, переживет. Это испытание сделает ее сильнее, – ответил Кин и, подняв глаза на Маркуса, заломил бровь. – Недавно поступила в автошколу. Моя малышка за рулем, представляешь?
– Полтора года? Но еще и месяца не прошло, как ты вернулся. Значит, вот почему… – сказал Маркус и, отступив на шаг, с подозрением уставился на друга. – Пенни жаловалась – мол, Кин то вспоминает, как хорошо нам было вместе, то на пару часов становится как чужой. Думает, это связано с периодом восстановления после травмы. Но дело же не в этом? Ты в буквальном смысле разрываешься между Пенни и Мирандой. Человек не способен жить в двух разных временах. Такой вариант для нас не предусмотрен. Да ты и сам это знаешь.
Кин молчал. Он пытался найти ответ, способный удовлетворить Маркуса во всех его ипостасях: друга, сотрудника бюро и брата Пенни.
– У тебя что, Кин, появились сомнения? Не поэтому ли вы еще не выбрали новую дату свадьбы?
Впервые за несколько недель – или месяцев, или даже лет – Кин позволил себе говорить без утайки:
– Такое чувство, что мы с ней знакомимся заново. Но чего-то не хватает. Что-то изменилось. Пенни продолжает исходить из того, что последние четыре года мы прожили вместе. Я пытаюсь соответствовать, но не получается, ведь за время разлуки я прожил целую жизнь. У меня была семья. Теперь все по-другому, и я никак не могу к этому привыкнуть.
Услышав такое признание, Маркус вышел из продуманного покровительственного образа.
– Потому-то я и не хотел, чтобы сестра встречалась с моим коллегой, – сказал он то ли в шутку, то ли всерьез. – Путешествия во времени не идут на пользу долгосрочным отношениям.
– И это слова человека, живущего в счастливом браке?
– Я соблюдаю правила.
– А я мысленно возвращаюсь к нашему с Пенни прошлому. Пытаюсь снова прожить его в ускоренном режиме. Да, это помогло мне вспомнить Пенни, но сами отношения, связь между нами… Этого я вспомнить не в силах. С информацией все просто, но чувства – это проблема, и ее не решить ни анализом, ни исследованиями.
– Просто соблюдай правила, Кин, и все решится само собой. Повторяю, человек не способен жить в двух разных временах, и на то имеются причины.
– Но у меня перестала болеть голова, и…
– Головная боль тут ни при чем. Ты засиживаешься на работе ради общения – кстати говоря, противозаконного – с дочерью, о которой никто не знает и чье существование также противозаконно. Это не идет тебе на пользу. Подчеркиваю, не идет. Нельзя разрываться между двумя эпохами. Наши эмоции для такого не приспособлены.
Маркус предлагал окружить себя стеной из правил – с большой буквы П, но Кин уже не мог отступиться от начатого.
– И что мне, по-твоему, сделать? Бросить Миранду? Однажды она уже потеряла отца!
– Ты вредишь не только себе, но и ей. Разве непонятно? Сам подумай. Ты получаешь письмо при каждом обновлении экрана, а Миранда, прежде чем ответить, день-другой живет своей жизнью. Для тебя проходят секунды, а для нее – целые дни. Просто посчитай. Допустим, ты ответил на четыре письма. Для тебя прошел один день, а для нее – сколько? Неделя? Две?
Внимание Маркуса к деталям принесло свои плоды.
«Он прав», – подумал Кин.
Если продолжать в том же духе, он даже не заметит, как Миранда проживет целую жизнь. Вот тебе и путешествия во времени.
– Ее судьба – не повесть, которую можно прочитать за один присест, – продолжил Маркус. – Всякий раз, когда ты пишешь ей письмо, когда читаешь ее ответ, у вас остается все меньше времени. А когда задерживаешься на работе, Пенни понимает: что-то здесь не так. Но ей ты ничего не рассказываешь. Просто не можешь рассказать. И Пенни это бесит. Но сам знаешь, вслух она этого не скажет. Возьми ситуацию под контроль, дружище. Ради Миранды. Ради Пенни. Проклятье! Да хоть бы и ради себя!
За богатством эмоций от общения с дочерью эта мысль не пришла Кину в голову. Чтение писем Миранды превратилось в повседневную привычку. Собственно говоря, ради этого он и ходил на работу.
«Иногда ты такой задумчивый… Почему?» – спрашивала Пенни.
Да потому, что в голове у него не протолкнуться от мудрых советов, предназначенных Миранде. От всего, что Кин должен был сказать и сделать, если бы не исчез из ее жизни.
Но все же Маркус был прав. Как правило, с каждым ответом проходило несколько недель ее жизни. В таком темпе для Кина минует год, а его дочери уже стукнет пятьдесят, а затем он потеряет ее раз и навсегда.
– Что предлагаешь?
– Переходи в реальное время. Если в эпохе Миранды прошла неделя, подожди семь дней, а потом пиши ответ. Вспомни, как мы планируем работу, чтобы нивелировать парадокс старения. Однажды увидев, как выросла дочь, ты не сможешь этого забыть. И не повернешь время вспять. А Пенни заслуживает, чтобы ты уделял ей больше внимания.
Кин был дома без малого месяц, но каждый шажок вперед чередовался с задержкой на работе. Вместо того чтобы посвятить себя невесте, Кин постоянно возвращался к Миранде и старой жизни. Сколько ни размышляй об их совместном прошлом, этого не исправить.
Неделя за неделю.
Кин осмысливал эти слова, шагая вместе с Маркусом к основному корпусу бюро. Они миновали раздвижную стеклянную панель и по очереди заглянули в сканер сетчатки. Бесплотный голос приветствовал обоих, обратившись к каждому по имени, и металлические двери отомкнулись.
– Именно так, Кин, я и поступил бы. Теоретически. Если бы речь шла о Бенджамине.
Они одновременно вошли в бюро.
Прежде чем расстаться, Маркус отвел Кина в сторонку.
– Смотри не облажайся. Иначе потеряешь все сразу: карьеру, дочь и Пенни. Будь осторожен.
Слушая, как щелкают по кафельному полу шипованные бутсы, Кин зашагал по узкому коридору с многочисленными дверьми, за одной из которых находился его кабинет.
Он чувствовал неодолимое желание открыть электронную почту и прочесть новое письмо Миранды.
Но не сделал этого. Маркус дал толковый совет. Кин напомнил себе, что однажды чуть не лишился дочери. Торопиться незачем, ведь он не горел желанием потерять ее снова.
Даже не заглянув в кабинет, под раскатистое щелканье бутс он направился в служебную душевую. Как бы ни хотелось пообщаться с дочерью, надо сдерживать себя, чтобы переписка не закончилась раньше времени. Тем более что теперь Миранда совладала с острой душевной болью, вызванной смертью матери.
Пора сосредоточиться на Пенни.
Глава 14
Званый ужин.
Не просто встреча друзей, где можно выпить и посмеяться, но полноценный ужин с коктейлями, закусками и внушительным списком гостей. Кин сам предложил устроить эту вечеринку. Так было надо.
Все остальное не дало результата. Стоило Кину воссоздать момент из прошлого, и к нему возвращались вспышки симпатии и даже любви, но не жгучее влечение к Пенни, что обуревало его во снах. С каждой новой попыткой вопрос «почему?» – или «почему нет?» – терзал его все сильнее.
Он сумел взять общение с Мирандой под контроль, и удобные отношения формата «раз в неделю» привнесли в его жизнь некоторую стабильность. Но всякий раз, глядя на Пенни, Кин видел лишь зияющий пробел, который никак не удавалось заполнить.
Осознание вины перед Мирандой сменилось той же виной, но теперь перед Пенни. И если вечеринка не пробудит былые чувства, их уже не вернуть. Кин решил отзеркалить последнюю значимую ситуацию – только на этот раз никто не будет объявлять о помолвке.
Для Пенни это случилось чуть больше года назад, но с тех пор Кин прожил целую жизнь в отношениях с другой женщиной. Тем вечером они праздновали знаменательное событие, выслушивая тост за тостом в свою честь, и при каждом взгляде на Пенни у Кина распирало грудь. Когда Маркус, завладев всеобщим вниманием, произнес речь о том, как у таких разных Кина и Пенни получилось создать пару, они стояли, держась за руки, и перед ними открывался весь мир.
Сегодняшний ужин был во многом скопирован с той вечеринки. Тот же список гостей. Та же шумная атмосфера в гостиной. Но изменился сам Кин, и об этом не знал никто, кроме Маркуса.
– Нервничаешь? – схватила его за руку Пенни, когда начали собираться гости.
Кин повернулся к ней. За ободряющим кивком и самоуверенной улыбкой Пенни читалось волнение.
– Милая, это я должен был задать такой вопрос.
– Просто хочется, чтобы все прошло гладко.
– Все без ума от твоих вечеринок. О них слагают легенды.
– Я не об этом, – сказала Пенни, пожимая Кину ладонь, и ногти впились ему в кожу. – Я о тебе. Ты видишь этих людей впервые после несчастного случая. Хочу, чтобы тебе было комфортно… – Она сверкнула огромными глазами. – …чтобы ты был счастлив.
– Я тоже, – кивнул Кин и запечатлел на губах Пенни вежливый поцелуй.
– Вот и хорошо.
Она набрала полную грудь воздуха, когда раздался дверной звонок, и Кин напомнил себе, что неплохо бы улыбнуться. В ожидании этого ужина он весь день был на нервах. Но даже представить не мог, каково это – снова увидеть так называемых друзей.
– Открыть входную дверь.
Дверь пискнула в знак подтверждения команды и скользнула в сторону.
– А вот и вы! Проходите.
Кин жестом пригласил гостей в дом, а заодно как следует рассмотрел первую пару.
Падма. Давняя сотрудница Пенни. Широкая улыбка и пустые глаза. Взгляд напряженный. С глубоким вздохом раскрыла руки для объятий.
Ее парень Девин. Лет на десять старше Падмы. В блестящей физической форме, троеборец, глубокие морщины от пребывания на солнце. Долю секунды он пристально смотрел на Кина, а затем тоже обнял его.