– Я? – воскликнула Пенни и сняла темные очки; ее глаза округлились от изумления. – Но я никакой не спецагент. И даже не шеф-повар. Я всего лишь…
– Не надо. – Кин коснулся пальцем ее губ. – Не говори, что ты всего лишь Пенни. Это не так. Ты умная, способная, сильная… Сильнее, чем считают ваши родители и даже Маркус. И гораздо сильнее, чем ты думаешь. Хватит недооценивать себя. Ты справишься. Послушай…
Он притянул Пенни к себе и обнял с глубоким чувством, отразившим больше чем искреннее восхищение.
– …я знаю, ты справишься. Знаю настолько хорошо, что вверяю тебе жизнь дочери.
Они стояли обнявшись, и Кин чувствовал, как расслабляется напряженное тело Пенни. Наконец она отстранилась и снова заглянула ему в глаза, но теперь что-то изменилось. Не счесть, сколько раз они смотрели друг на друга, даже когда ссорились по пустякам вроде покупки дивана или увольнения с работы. В эти глубоко личные моменты Пенни, не умея скрыть нервозность, то постукивала пальцем, то переводила взгляд вверх.
Но сейчас, в этой вечерней синеве таявших сумерек, она расправила плечи и сделала спокойный глубокий вдох.
– Хорошо. Договорились. Подскажи, с чего начать.
Кин внимательно посмотрел в окно кафе, делая поправку на расстояние и пешеходный поток. Бар. Стойка приветствия. Ряды столиков. Мысли роились в голове, опережая ускоренный пульс.
Вот именно. Оценивай и действуй.
– Знаешь, – усмехнулся Кин, – последнее время планирование дается мне даже легче обычного.
Гарнитура оказалась неудобной. Придерживая ее пальцем, Кин сосредоточенно смотрел на фонарный столб, стоявший впереди, в нескольких футах от машины. Интересно, пережил ли он следующее столетие. Смогут ли они с Пенни, вернувшись в будущее, подойти к этому столбу и вспомнить, как парковались на этом месте, совершая вояж в прошлое?
В голове роились вопросы о бесчисленных вероятностях, порожденных путешествиями во времени. Стоп, это ошибка новобранца. Вместо этого Кин сосредоточился на звучавших в наушнике словах Миранды. Их было не разобрать, но модуляции голоса были настолько знакомы, что вычленить его из окружающего шума было так же просто, как если бы Миранда стояла прямо здесь, рядом с Кином.
И еще проще, когда она взвизгнула от неожиданности.
– О нет, – выдохнула Пенни.
Ее голос дрогнул, но вряд ли Миранда поняла, по какой причине.
– Простите, простите! – смутилась Пенни. – Позвольте, я помогу все вытереть.
Кин не видел этой сцены, но диалог – скомканное извинение Пенни и понимающий отклик Миранды – визуализировался в его сознании, искривляя время и пространство. Эти двое никогда, вообще никогда не должны были познакомиться, но все же вступили в разговор благодаря секретному плану и пролитому напитку.
– Все в порядке. Ладно. Все хорошо.
– Ой как неловко… Вам на волосы попало… и на блузку.
– Ничего страшного. Всякое бывает. В дамской комнате приведу себя в порядок.
– Я помогу. Только не отказывайтесь, ведь это из-за меня.
Шум обеденного зала постепенно стих, меняя громкость и тональность. Наконец Кин услышал шаги по линолеуму в каком-то тихом месте.
И тут Пенни раскрыла карты.
– Послушайте, – сказала она тихо, но настойчиво. – Нам надо поговорить.
– Честное слово, ничего страшного. Бывает.
– Нет, позвольте. Мои слова прозвучат очень, очень глупо, но прошу, прислушайтесь. Надо уходить, прямо сейчас. Вам грозит опасность.
Конечно же, Кин их не видел, но благодаря повисшей паузе сумел вообразить реакцию Миранды. Изумленные глаза. Приоткрытый рот. Рука на груди.
– Прошу прощения?
– Значит, так…
По обыкновению, Пенни затараторила все быстрее и быстрее. Кин надеялся, что она хотя бы воздержится от манеры, когда все слова сливаются воедино.
– Звучит нелепо, понимаю, дайте пять минут, у нас мало времени, но я докажу, что права, честное слово!
Журчание воды, затем гул сушилки для рук, типичной для этой эпохи.
– Простите, – сказала Миранда, – но мне и правда пора. Меня ждут друзья.
– Понимаю, все это выглядит безумно, и у вас нет причин воспринимать меня всерьез, – донеслись из наушника слова Пенни.
Она говорила размеренным, убедительным голосом, и Кина снова охватила гордость за невесту – хотя, казалось бы, после стольких перепалок вызвавших чувство вины, сожаления и безысходности, пора было привыкнуть к чему угодно.
– И все же я прошу вас рискнуть и просто поверить мне. Когда ничего не понятно, остается лишь доверие.
Молчание длилось несколько секунд. Кин вздрагивал от каждого шороха статики в гарнитуре.
– Рассказывайте.
– Что?
– Рассказывайте здесь. Почему мне грозит опасность? В уборной нет никого, кроме нас. Просто расскажите, что к чему.
Наушник заполнило громкое и частое дыхание Пенни. Это означало – она переключилась в турборежим и вот-вот выпалит все, что знает о Миранде.
– Сейчас я докажу, что мне можно верить. В детстве вы много играли в футбол. С подачи отца. Но терпеть не могли эту игру. – (При этих словах Кин поежился.) – Вас всегда тянуло к созидательной деятельности.
– Вы меня пугаете. Пожалуй, мне пора.
– Нет, не уходите, послушайте меня… Господи, как же доказать, что я говорю правду? У нас мало времени!
Кин не сразу сообразил, что вопрос адресован ему, а не Миранде.
– Расскажу все как есть. Придется…
И эти слова тоже предназначались для него. Затаив дыхание, Кин вцепился в неподвижное рулевое колесо.
– Мы в закрытом помещении. Никто ничего не узнает.
– Так, – сказала Миранда, – вот сейчас мне вообще ничего не понятно. Пожалуй, будет лучше…
– Меня прислал ваш отец. Если вы останетесь в этом кафе, случится нечто ужасное.
Кто-то охнул. То ли Миранда, то ли Пенни.
– Мой… отец?
– Да. Ваш папа. Кин. Честно говоря, сейчас он нас слышит.
В наушнике раздался приглушенный стук. Должно быть, Пенни указала Миранде на гарнитуру.
– Мой папа – мастер вешать лапшу на уши. Не исключено, что он давно мертв. Уже десять лет, как он не дает о себе знать. Если это вообще был он. Понятия не имею, да и думать об этом не хочу. Ему бы заняться тем, что он умеет делать лучше всего. Оставить меня в покое.
Радиоволна, принесшая слова Миранды, ударила в самое сердце.
Кин велел Пенни не упоминать его, и не без причины. Объяснение было вполне логичным: нельзя, чтобы у всех на виду разыгралась сцена, способная привлечь внимание бюро. Но за всей этой логикой таился страх, терзавший Кина с тех пор, как прервалась его переписка с дочерью.
Что, если Миранда возненавидела его за новое исчезновение? Конечно же, он не хотел, не собирался обрывать эту связь. Решение приняла заместитель директора – и отправила их переписку в мусорную корзину.
– С давних пор я знаю, что он готов сказать что угодно, лишь бы ему поверили. Вам он тоже представился как герой-разведчик? Или выдумал еще какую-нибудь глупость? Он вас обманывает. Не знаю зачем, но обманывает.
Миранда замолчала, но ее слова уже впились Кину в душу и разорвали ее в мелкие клочки.
– Хотя постойте!.. – вдруг воскликнула она.
– Знаю, у вас масса вопросов. Просто поверьте…
– Вы же совсем молодая!
– Еще немного, и вы все поймете…
– Глазам не верю. Он врал направо и налево. Послушайте, я не знаю, кто вы, но мой папаша – тот еще мошенник. Сами подумайте, сколько вам – вдвое меньше, чем ему? Вы выглядите моложе меня! Думаю, вы далеко не первая из тех, кого он обвел вокруг пальца! – Миранда фыркнула прямо в крошечный микрофон, пристегнутый к воротнику Пенни. – Послушайте моего совета. У отца началось что-то вроде кризиса среднего возраста, и он бросил семью. В один прекрасный день просто исчез, и все. И однажды с вами произойдет то же самое. Просто забудьте о нем. Найдите парня своего возраста, а моего отца к себе и близко не подпускайте.
В наушнике зазвучали шаги, и щелкнула дверная ручка.
– Остановитесь! Пожалуйста.
– Уберите руки!
– Миранда, я не могу этого объяснить. Но он сможет. Просто останьтесь на минутку. Кин? Ты нас слышишь.
– Да. – Он тяжело сглотнул. – Слышу.
– Сейчас я передам гарнитуру Миранде. Вот, возьмите.
Что-то зашелестело, защелкала статика, и с каждым звуком грудь сдавливало все сильнее, а комок в горле разрастался. Надо решиться на разговор с Мирандой.
– Отец хочет вам что-то сказать.
– Серьезно? Поверить не могу, – пробился сквозь помехи голос Миранды. – Чего он хочет? Он уже бросил меня. Дважды. Что, бог троицу любит?
На подготовку не было времени. На связи была его дочь, человек из другой эпохи. Кин ничего не продумал, не подготовил речь, и никакая визуализация не пришла ему на помощь. Все развивалось совершенно не по плану, и подобную ситуацию они с Пенни даже не рассматривали, но Кин должен был что-то сказать. Хоть что-нибудь. Что угодно, лишь бы избежать самого худшего.
– Миранда. Это я. Папа.
– Слушай, мне некогда с тобой разговаривать. Если это ты присылал те письма…
– Да, я. Честное слово. Слушай внимательно. Твоя жизнь в опасности. Находясь здесь и говоря все это, я нарушаю множество правил. Мы оба их нарушаем. Я прошу, приди и выслушай меня…
С каждой секундой Кин дышал все тяжелее, а под кожей бился пульс, словно пушечные выстрелы, один за другим.
– …пожалуйста. Если хочешь, спрашивай о чем угодно. Прямо сейчас. Мне требуется всего лишь пять минут. Пять минут, чтобы ты меня выслушала.
– Ты исчез, – наконец сказала Миранда. – Или бросил нас. Это не одно и то же. Но какая разница?
– Я не мог не уйти.
– Ты сделал для меня одно-единственное доброе дело. Знаешь какое? Посоветовал обратиться к психологу. После твоей выходки без психолога мне было не обойтись. Это уж точно.
– Помнишь, я рассказывал, кем был до твоего рождения? О том, что служил в специальных войсках? Вернее сказать, я был спецагентом. Теперь люди, на которых я работал, преследуют тебя. Тебе грозит опасность.