– Теперь дело за тобой.
Из бардачка он достал комплект документов, подготовленных Маркусом для Миранды. В эпохе «двадцать один – А» подделать защитные пломбы и голографические нашлепки было практически невозможно, но в будущем их попросту распечатали на принтере. Маркус, в чьи должностные обязанности входила фальсификация документов, нередко шутил о том, как легко создавать новых людей. Сейчас Кин держал в руках доказательства его правоты.
– Паспорт. Новое удостоверение личности. Свидетельство о рождении. Наличные. Предоплаченная кредитная карта. Основные бумаги и биография. Всю эту информацию брат Пенни внес в официальные базы данных. Твое существование – вернее, существование человека с этими документами – не вызовет никаких вопросов. Ах да, и еще по пути в Дейвис мы купили тебе парик.
Кин передал документы Миранде.
– Начни новую жизнь – там, где считаешь нужным. Теперь у тебя есть такая возможность. Но где бы ты ни оказалась, первые месяцы не высовывайся. Никаких соцсетей. Выходя на улицу, надевай головной убор и темные очки. А затем, благодаря времени и расстоянию, ты будешь в безопасности. Главное, не давай никому повода счесть, что ты – это не ты.
Отложив парик «боб-каре», Миранда раскрыла паспорт.
– Значит, теперь я…
– Нет! – обернулся к ней Кин, скрипнув натянутым ремнем безопасности, и предупреждающе вскинул руку. – Мне нельзя знать твое новое имя. И место, куда ты отправишься. Вообще ничего нельзя. Так безопаснее. Возьми одноразовый телефон, вызови такси и поезжай в аэропорт. Купи билет и лети куда пожелаешь. Сейчас самое начало десятого, так что вариантов множество.
– Первый шаг в огромный мир… – задумчиво протянула Миранда, листая свое жизнеописание. – Неплохо…
Стоическая маска у нее на лице сменилась грустной улыбкой.
– Отчасти я спрашиваю себя, не сон ли это. Или, быть может, в мой напиток подсыпали какой-то дурман. Мне все это грезится?
– Последние дни я чувствую себя точно так же.
– Просто…
Миранда крепко держала себя в руках, но сквозь этот панцирь то и дело просачивались вспышки эмоций. Теперь, когда аэропорт был в нескольких минутах езды, груз реальности все-таки продавил ее оборону.
– Всю жизнь я силилась понять, кто ты такой на самом деле, пап. Мой проект был чем-то вроде психотерапевтического сеанса, реализованного в строчках программного кода. А теперь у меня наконец-то появился шанс…
Она наморщила лоб и зажмурилась с такой силой, что возле глаз появились глубокие морщины.
– Может, зайдем куда-нибудь? Выпьем кофе? Или проводите меня на самолет? Пойми, ко мне только что вернулся отец, – с трудом выговорила она.
– По-моему, это неплохая мысль, – тихо подсказала Пенни.
Кину было не привыкать к вопросам жизни или смерти. И к принятию судьбоносных решений – тоже. Он понимал, каково сейчас обеим его спутницам. Знал, что они в нерешительности, что хотят чего-то большего. Но к такому его готовили в академии, а затем приобретенные навыки зацементировал богатый опыт. Этот день, это задание были посвящены спасению Миранды, и его чувства не имели никакого значения.
– Рисковать нельзя. Бюро может засечь нас где угодно. Особенно в аэропорту. Засветиться там – вернейший способ провалить дело. Враг не всемогущ, но очень умен. Бюро не обладает ресурсами для круглосуточного отслеживания всего на свете и поэтому сканирует базы распознания личности в географической и темпоральной близи от аномалии. Считается, что в любой момент времени в мире существует по меньшей мере семеро похожих на тебя людей. Распознание лица – всего лишь один из нескольких пунктов. Вот почему аэропорт – это финишная ленточка. Как только ты улетишь под новым именем, а Маркус подделает запись о смерти, у бюро не останется причин тебя искать. Все решат, что ты мертва, и займутся другими делами. – Кин вздохнул, потирая подбородок. – Тогда ты и заживешь полной жизнью. Но сейчас нельзя вызывать подозрений, и наше с Пенни присутствие добавит риска всему предприятию. Надень парик, по возможности не расставайся с темными очками, не смотри в камеры видеонаблюдения. Один неверный шаг, и наши усилия пойдут прахом.
– Пойдут прахом… – повторила Миранда, взмахнув паспортом. – А что, если я готова на такой риск? Чтобы в последний раз пообщаться с отцом?
– Я… – выдохнул Кин.
Он развернулся столь энергично, что сработал замок ремня безопасности. Снова и снова Кин дергал ремень, пока тот не высвободился. В последний раз они с Мирандой сидели за столом больше десятилетия тому назад, и теперь этот ужин существовал только в проблесках воспоминаний, наполненных смутными ароматами, звуками и образами. В памяти Кина все это, пожалуй, проявлялось чуть резче, ярче и громче.
Для него прошел всего лишь год, настолько тяжелый, что его гравитация могла бы повлиять на орбиту Луны. Но какое значение этот период имел для Миранды?
– Я…
– Вряд ли у тебя есть право голоса, – перебила его Пенни. – Это жизнь твоей дочери. Как ты и сказал, выбор за ней.
– Я предпочту рискнуть, чтобы не жалеть об упущенном моменте всю оставшуюся жизнь, – добавила Миранда.
Ее неуверенность сменилась зрелой непреклонностью, нашедшей отражение в ее словах. В зеркале заднего вида ее взгляд пересекся с отцовским.
– Мне нужно узнать, кто ты такой, и сейчас самый подходящий случай.
В отличие от Маркуса, Кин не опасался выйти за рамки, установленные БТД. Правила он расценивал как руководство к действию, не считая их неодолимой преградой. Однако это решение было сопряжено с высочайшим риском.
Но Миранда сама хотела пойти на этот риск.
После всего, что выпало на их долю, место за штурвалом занимал уже не Кин, а его дочь.
– Ну что ж… – произнес он, повернув ключ в замке зажигания. – Куда поедем?
– Мне кажется, Пенни хотела кое-что попробовать, – указала на пассажирское сиденье Миранда.
Изначально Кин планировал, что к полуночи они с Пенни прибудут на точку возврата, тем самым не нарушив границ, за которыми бюро способно зафиксировать темпоральный прыжок. Пенни благополучно отправится домой, ну а Кин… Без немедленного врачебного вмешательства у него был пятидесятипроцентный шанс на выживание. И это в лучшем случае.
Вместо этого они оказались в круглосуточной забегаловке, где подавали курицу, – за столом, уставленным тарелками с обглоданными костями и недоеденными блюдами. Разговор шел не о невероятном будущем или горестном прошлом. Нет, он походил на самую обычную застольную беседу родственников и лился легко. Кину казалось, будто он, не расставаясь ни на день, провел с Мирандой всю ее жизнь, а не только половину и что Пенни всегда была рядом – просто Пенни, а не загадочный проблеск в ночных небесах.
Они расположились за угловым столиком, не снимая головных уборов и не опустив воротников, чтобы минимизировать риск. Несмотря на маскировку, Пенни сверкала улыбкой на всю столовую.
– Даже не верится, что эта еда еще не запрещена.
– Папа редко позволял питаться в таких местах. Все твердил, что готовит лучше здешних поваров. – И Миранда добавила низким голосом, насмешливо покачивая пальцем: – Думаете, на передаче «Домашний шеф-повар» стали бы такое пробовать?
– «Домашний шеф-повар»?
– Телешоу, в котором мне хотелось поучаствовать, – объяснил Кин, но шутка Миранды уже спровоцировала взрыв смеха за столом, одно из тех невероятных мгновений, что повторяются только в воспоминаниях. – И это правда. Вряд ли участники «Шеф-повара» рискнули бы пробовать эту еду. Она ужасно вредная.
– Вредная, но какая же вкусная! – возразила Пенни. – В сравнении с экспонатами МНОИС – просто объедение.
Миранда и Кин с одинаковым изумлением смотрели, как Пенни, извинившись, разглядывает страницу с десертами.
– То есть вы возвратитесь в восемнадцатое сентября? Две тысячи сто сорок второго? – спросила Миранда, понизив голос, когда называла год, а затем продолжила уже нормальным тоном: – Звучит как полнейшая чушь. Мне очень нравится. И что будет потом?
Возвратная дата. Секретная информация. Кин изо всех сил старался хранить спокойствие, но все равно выпучил глаза.
– Откуда ты знаешь?
– Пенни рассказала.
Кин практически услышал, как Маркус распинается насчет правил, руководств и вопиющих нарушений. Но сделанного не воротишь, и Пенни очень повезло, что ее брат не увидел, как она попирает пространственно-временные законы, поскольку был занят инсценировкой смертельной автокатастрофы с последующим пожаром.
– Это она зря. Забыла о темпоральной деформации.
– Ну хорошо. Что произойдет, когда вы двое окажетесь дома? В будущем? – Миранда изобразила пальцами кавычки. – Вернетесь к нормальной жизни? Поженитесь? Господи, пап, ты у нас профессиональный жених. Откроете ресторан? Пенни говорила, что планирует взять кредит.
– Ну да, – подтвердил после долгой паузы Кин. – Что-то в этом роде.
– Нет, – возразила Миранда.
Она задумчиво прищурилась, закусив нижнюю губу, и принялась ритмично постукивать пальцем по столу.
– Нет. Что-то здесь не так.
– Да все нормально…
– Помнишь, как ты учил меня играть в футбол? Чуть ли не первым делом сказал, что надо внимательно следить за другими игроками. Бывает, взгляд устремлен в одну сторону, а тело подалось в другую. По некоторым признакам всегда можно догадаться, что игрок хочет тебя обвести. Об этом говорит его поза, взгляд на товарища… Да много чего. Этому ты научил меня в детстве, и я всю жизнь пользовалась твоим советом. Даже после того, как бросила играть в футбол.
Миранда подалась вперед и, посмотрев Кину в глаза, пояснила:
– Мой детектор фигни. Он работает на полную мощность. И сейчас мне втирают какую-то фигню. Обычно ты или отвечаешь сразу, будто подготовил речь, или медлишь, не зная, что сказать. В обоих случаях ты что-то скрываешь. Это чувствовалось, когда Пенни говорила с мамой.
«Детектор фигни».
При каждом поступке и слове Миранды Кин таял от восхищения. Если у нее и были недостатки, сейчас Кин не видел ни одного.