– Итак, трансжиры незаконны, а обжарка во фритюре осталась здесь, в прошлом. Известно, что старые способы приготовления пищи страшно вредны для здоровья, поэтому их сменили новые. Но на вкус еда стала другой. Многое потеряла. Об этом твердят все историки кулинарии. А ретрозаведения недотягивают до прототипа. Но теперь все будет иначе.
Пенни вскинула голову, и ее глаза сверкнули ярче звезд.
– Марсианские специи! – изрекла она.
Кин вспомнил, как Пенни – давненько это было! – потчевала гостей десертом. Тонкий баланс сладости и пряности, для которого требовалась исключительная кулинарная точность.
– Марсианские специи, – повторил он.
– Все добавляют их в десерт или выпечку, как моя мама, – затараторила Пенни с такой скоростью, что Кин едва разбирал ее слова. – Но нет, к основным блюдам они тоже подойдут. Надо тщательно рассчитать время, и эта смесь, этот вкус придаст рецепту завершенный вид. Вот что я буду продавать. Вот что поможет убедить банкиров. Поверь, после первой же пробы нам одобрят кредит.
Забыв о тяжелом рюкзаке за плечами, Пенни набросилась на Кина и стала быстро-быстро целовать его, и эти короткие поцелуи слились в один. Для Пенни он полнился радостью победы, для Кина – сладостью жизни перед прыжком в неизвестность. Обнявшись, они балансировали на темной тропе с видом на Область залива. Наконец Пенни запрокинула голову, ее волосы подхватил ветер, и повсюду разнесся звонкий смех.
– Мы справились. Слушай, мы и правда справились. Спасли Миранду и нашли изюминку для ресторана. – Она издала ликующий вопль – такой, что его, наверное, услышали в две тысячи сто сорок втором году. – А теперь нам надо домой. Бизнес-план сам себя не напишет.
Окрепший благодаря метаболизатору, Кин закрутил Пенни в воздухе. Она торжествующе хохотала, не подозревая, что есть и скверные новости.
– Так же, как в прошлый раз? – уточнила она и принялась распаковывать снаряжение, а Кин тем временем настраивал ускоритель. – Присесть, крепко взяться за руки и не отпускать?
Кин вбил в устройство координаты прибытия и оглянулся по сторонам. Эта эпоха, не подпадавшая под его юрисдикцию «двадцать один – А», находилась где-то между ближайшим будущим его старой жизни и древним прошлым новой. Занятно, что в этом междумирье он воссоединился с Мирандой, выяснил отношения с Хезер и, по всей вероятности, найдет свою погибель.
Расстегнув молнию на сумке, Кин достал футляр, где хранились шприцы. Всего лишь пара предпрыжковых бустеров. Как и прежде, он сделает два укола, себе и Пенни. Но, в отличие от прошлого раза, постпрыжковых инструкций для Пенни не потребуется.
– Вот, собственно, и все.
– Минутку. Разве после прыжка не надо сделать укол?
– Тебе – нет. Благодаря транспондерам бюро возврат происходит быстрее и точнее, с меньшим влиянием на организм. С тобой все будет хорошо. Здоровому путешественнику не требуется дополнительная стабилизация.
Пенни шагнула вперед. Впервые после расставания с Мирандой она сникла, и на лицо ей легли резкие тени.
– Я-то здорова, а ты – нет.
Не глядя на нее, Кин кивнул.
– Так почему же Маркус недодал инъекций? Я думала, вы с ним все продумали. Спланировали.
– Да, спланировали. И он раздобыл нужное количество шприцев. Не больше и не меньше…
Кин сделал укол бустера себе и Пенни, дождавшись, пока она изогнет шею.
– Без резервных – на случай, если один сломается.
Поднялся ветер. Между ними не осталось ни звука, кроме шороха танцующих листьев.
Опустившись на землю, Пенни крепко обхватила колени.
– Когда ты узнал?
– Незадолго до того, как мы вышли из рощи с той парой. Увидел на земле выпавший шприц, когда паковал снаряжение. Должно быть, в суматохе он вывалился из чехла и Алекс раздавил его подошвой.
В прохладном ночном воздухе виднелись облачка дыхания Пенни, поначалу глубокого и тяжелого, затем короткого и прерывистого.
– Ты не сказал…
– А зачем говорить? Наша цель не изменилась. И ты не получила бы таких впечатлений. Думала бы только об одном.
– Маркус. Мы могли бы связаться с Маркусом…
– Не было времени. Мы сильно опоздали.
– Когда окажемся в нашем времени, я сразу же вызову «скорую».
– Нет. Если выяснится, что ты знаешь о бюро, с тобой может произойти что угодно.
– Но должен быть хоть какой-то выход. – Подчеркивая эту фразу, Пенни хлопнула по коленям и подняла глаза.
– Это вряд ли, – сказал Кин.
Шершавыми ладонями он провел по лицу, заросшему колючей щетиной, и добавил:
– Остается лишь надеяться на лучшее.
Пенни встала и отвернулась. В темноте Кин услышал, как ее каблук зарылся в землю.
– Нет.
Ее лица не было видно, но в голосе явственно слышались слезы.
– Нельзя, чтобы все так закончилось. Мы слишком далеко зашли.
– Пенни, знаешь, что всегда говорил мне Маркус? Существуют правила. Это работа. Мы подписались на нее по собственной воле.
Кин подошел к ней, обнял и притянул к себе. Отчасти он ждал сопротивления, но Пенни с готовностью прильнула к нему.
– К черту Маркуса, – бросила она сквозь слезы. – Он тот еще придурок.
– Это точно.
Они стояли обнявшись и молчали.
Наконец Пенни обернулась к нему:
– Я с тобой не прощаюсь.
– Вполне может быть, что прощаешься.
– Знаю. Поверь, я знаю. Прощание означало бы, что я сдаюсь. Но если это финал, мы встретим его именно так, с надеждой.
Эти слова она подтвердила решительным кивком и, тряхнув волосами, снова подняла глаза к ночному небу.
– Мы рискуем ради любви. Но сегодня я рискнула ради надежды и не отступлюсь от нее. Возвращаемся домой. С тобой все будет в порядке. Мы непременно справимся.
Кин снова обхватил ее, их губы встретились, и они, Кин и Пенни, разделили одно дыхание на двоих, впитывая кислород с такой жадностью, будто цеплялись за спасательный трос, проброшенный сквозь время и пространство. Кин старался запомнить все и сразу: аромат ее волос, ощущение ее пальцев у себя на плечах, то, как Пенни прижалась к нему всем телом… Все это накрепко впечаталось в память. Как говорится, помирать, так с музыкой.
– Ну ладно, – сказал Кин, когда они отпрянули друг от друга.
В свете луны он посмотрел на Пенни, и та ответила твердым взглядом бездонных карих глаз.
– Пора.
Глава 34
На этот раз все было иначе.
Ни ослепительно-белого света, ни калейдоскопа бессвязных и безмолвных образов. Никакого смятения.
Кин понимал, где находится. Где и когда. По крайней мере, исходя из заданных координат и вида окрестностей. В ночном небе мерцали фиолетовые проблески. Значит, скоро рассвет.
Он лежал на склоне, на голой земле, а приподнятая голова – на какой-то растительности. Он не ощущал, как жесткие травинки колют лицо, а в ладони впиваются острые камешки. Не чувствовал вообще ничего, кроме всепоглощающего холода. Вдалеке сновали огни автолетов. Краем глаза Кин заметил очертания современных небоскребов, свойственные двадцать второму веку.
Он был дома.
Рядом тихо застонали. Определенно женщина. Кин не видел ее, но знал, что где-то за пределами поля зрения Пенни охает, с трудом поднимаясь на ноги. Значит, она тоже пережила этот прыжок. Если ощущения не вернутся, если все понемногу уплывет в темноту, Кин хотя бы будет знать, что Пенни благополучно добралась домой.
– Так, – сказала она. – Мы на месте. На месте, и…
Пенни появилась перед Кином и присела, из раза в раз отбрасывая за уши непокорные каштановые пряди.
– Кин? Кин, ты меня слышишь? О господи, ты даже не моргаешь!
Перед глазами замельтешила то одежда, то какая-то растительность. Предположительно, Пенни взялась проверять, жив ли он.
– Дыхание. Не пойму, есть оно или нет. Ладно, первая помощь.
Другие звуки спрятались за треском и шелестом ткани. Все в поле зрения заходило ходуном. Ничего не чувствуя, Кин сообразил, что Пенни пытается снять с него куртку.
– Сердечно-легочная реанимация, СЛР, СЛР, СЛР, – бормотала Пенни себе под нос, шаря руками по его спине. – Так, хорошо, поехали…
Кин почувствовал легкое нажатие, но ощущение тут же исчезло. Хотелось кричать, цепляться за землю, напрячь волю, чтобы сделать хоть что-нибудь. Но Кин мог лишь молча лежать на животе и думать, что даже боль стала бы сейчас настоящим благословением.
– Ну же, ну же…
Снова мимолетное нажатие. Раз – и нет, еще быстрее, чем в первый раз.
– Ты здесь, Кин? Нет, не здесь. Ну же, что делать? Что же делать? Маркус, почему ты не мог вернуться вместе с нами? Маркус и его идиотские правила!
Пенни выпрямилась – теперь Кин видел только ее ботинки – и загарцевала взад-вперед.
Шаги приблизились. Судя по тону голоса, следующие слова предназначались Кину.
– После всего, что мы сделали, ты боишься вызвать «скорую»? Но почему? Нам нужна помощь!
Пенни вернулась в поле зрения. Взяла Кина за голову. Он знал это, хотя не чувствовал прикосновения холодных ладоней.
– Так, не знаю, слышишь ты или нет, но я должна кое-что сделать, и пропади они пропадом, эти Маркусовы правила, – сказала она хладнокровно и решительно, хотя несколько дней назад в подобной ситуации растерялась бы, а то и впала в истерику. – И твои правила тоже. Сейчас я…
Она осеклась и взглянула за спину.
– Эй! Сюда! – эхом разнесся по склонам и ущельям ее пронзительный крик. – На помощь! Помогите!
Пенни напряженно застыла, глядя куда-то вдаль.
– Или мерещится?.. Помогите! Я здесь!
– Кин Стюарт! – крикнули в ответ.
Тот же голос, что Кин слышал перед прыжком в прошлое.
– Мне нужен Кин Стюарт!
– Он тут! – дрожащим голосом отозвалась Пенни и запрыгала на месте, размахивая руками. – Он тут, и ему нужна помощь! Быстрее!
Кин хотел было возразить, велеть Пенни, чтобы помалкивала, избегая очевидной ловушки бюро, – кто еще знает, что он здесь и сейчас? – но безмолвный вопль не покинул пределов черепной коробки.