Все, что у них отняли, все, поставленное на карту в гонке против времени, все это находилось теперь перед ним. Кин мог узнать, кем стала его дочь, и, если судьба дарует ему шанс прыгнуть в прошлое – самый последний раз, – он сможет увидеть Миранду. И это как минимум.
Вот только сама Миранда этого не хотела. На деле такое искушение могло поставить под угрозу всю жизнь, которую она прожила. Своим вопросом Миранда умоляла: хотя бы раз дайте выбрать жизненный путь, освободиться от внешних сил, формирующих судьбу и навязывающих свою волю. И если согласиться с условиями дочери, Кин больше никогда ее не увидит.
Но в каком-то смысле Миранда останется с ним навсегда.
Разве не этого он хотел с самого начала?
Кин тихо молвил «да», словно проекция была не записью, а порталом в прошлое.
Голограмма пришла в движение.
Миранда ласково улыбнулась.
– Спасибо. Я очень рада. После расставания с вами я стала Вероникой Бэмфорд. Бэмфорд… Я скучаю по этой собаке.
Бэмфорд. Ну конечно. Ведь имя и фамилию выбрал Маркус.
– Я купила билет до Лондона, не имея ничего, кроме паспорта и наличных денег. Знаешь, мне всегда хотелось побывать в Лондоне. Той ночью я начала жизнь с чистого листа. При мне нашли лекарство от рака, но, к сожалению, я не дожила до тех волшебных метаболизаторов, о которых ты рассказывал. Что ж, хорошенького понемножку, – хохотнула она, а затем пару секунд смотрела в сторону.
Наверное, она думала о пользе, которую могли бы принести метаболизаторы, продержись она еще лет десять или около того.
– Итак, началась моя вторая жизнь, и вот как она развернулась…
Следующий час Кин, Пенни и Джулиус сидели вокруг светящейся голограммы, будто у электронного костра.
– И еще один момент, – сказала Миранда. – Запись не бесконечная, но с тех пор, как мы расстались, я все думала, как бы донести до тебя все, о чем хочется рассказать. А затем меня осенило. Много лет назад, воспользовавшись твоим дневником, я сделала это из злобы. По крайней мере, так мне казалось. Но я ошиблась. Наконец я поняла, что в глубине души, за всей этой болью и гневом, мне просто хотелось сохранить нечто, напоминающее о тебе. Теперь твоя очередь. Джулиус, доставай коробочку.
Джулиус встал, жестом подозвал к себе Кина и вынул из сумки миниатюрный черный куб, уместившийся у него на ладони.
– Мне довелось поработать над шестнадцатью видеоиграми. Восемь лет я преподавала программирование в двух учебных заведениях. Но все же считаю своим величайшим достижением вот эту вещицу. Не просто записанный звук или визуальную голограмму, но интерактивное событие, которое можно прожить. Ну а теперь моя виртуальная жизнь подошла к концу. Впрочем, как и настоящая.
Миранда улыбнулась – казалось, морщины на ее лице разгладились, – и она исчезла, оставив после себя только небо с розово-голубыми проблесками.
Кин взял у Джулиуса маленький куб. Внизу, у подножия, располагалась единственная кнопка. Кин нажал ее, и пространство вокруг них озарил эфемерный образ.
Терминал аэропорта.
В нижней части голограммы светились голубые символы: «28 августа 2030, 23:59». На изображении появилась стрелочка. Коснувшись ее пальцем, Кин отправился в виртуальное путешествие в сторону гейта. Движущаяся голограмма виделась воображаемыми глазами Миранды. Кин посмотрел вбок и остановился возле табло рядом с окном.
«Вылет в Лондон, Англия / ХИТРОУ».
Присев рядом, Пенни обняла его за плечи, коснулась щекой его щеки и со свистом втянула в себя воздух.
– Мы прошли через это, чтобы она жила дальше, – сказал Кин.
Он снова нажал кнопку питания. Голограмма исчезла, и он прижал миниатюрный куб к груди с такой нежностью, будто взял на руки новорожденного младенца.
– И вот я наконец узнал, кто она на самом деле.
Они сидели молча, запоминая эту секунду. Тихое утро на горном склоне, кульминация мгновений, растянувшихся на полторы сотни лет. Но теперь все подошло к концу.
– Мы выслушали ее историю, – сухо произнес Джулиус, повернувшись к Кину, – но там не объясняется, кто вы такой. Бабушка назвала вас папой. Но вы моложе меня. И как она узнала, что вы окажетесь именно здесь?
– Сейчас Маркус непременно брякнул бы что-нибудь насчет правил, – сказала Пенни, все еще держа голову на плече Кина.
– Думаю, на этот раз правилами можно пренебречь.
– Правила… – посмотрела на него Пенни, наморщив нос. – Мы слышали голос Джулиуса перед прыжком. То есть он был здесь до того, как мы отправились… туда. Разве это не парадокс? Тот, что называется дедовым?
Кин обвел глазами пейзаж. Вдали тянулась вереница автолетов. Последний вздох тьмы перед рассветом. Внизу мерцали городские огни. Ни гигантских прорех в пространственно-временном континууме, ни сжатия вселенной, ни уничтожения всего сущего, ни внезапного появления парней из команды по предотвращению парадоксов.
– Что ж, сейчас или рухнет мироздание, или все останется как прежде. Тут не угадаешь.
Дуновение ветра шевельнуло высокие травы и тонкие ветви кустов.
– Так или иначе, Маркусу об этом не рассказывай.
По тонким проблескам света над горизонтом Кин предположил, что сейчас примерно шесть утра.
– Простите, что я пытался вас придушить.
– С моим братом он проделал то же самое, – лукаво улыбнулась Пенни. – Добро пожаловать в семью.
Глава 35
В прошлом Кин Стюарт был секретным агентом и путешественником во времени.
Проще простого в сравнении с тем, что предстояло сделать этой ночью.
Вероника открыла глаза с живостью, вовсе не типичной для столь раннего утра. Пару минут она ерзала, перекатывалась справа налево и слева направо, сучила руками и ногами – в общем, никак не хотела лежать смирно. Когда Кин пытался опустить одну ногу, взбрыкивала вторая. Когда опускал обе, в воздух взлетали руки. Надеть пижамку после смены подгузника оказалось не проще, чем гоняться за преступниками по всей шкале времени. Самое тщательное планирование, самый пристальный визуальный осмотр в данном случае продемонстрировали свою несостоятельность.
У этой малышки хватало сил, чтобы дать сдачи. И гримаса у нее была соответствующая.
Кин хорошо знал эту физиономию. Веронике было каких-то пять недель от роду, а Кин и Пенни уже прекрасно изучили все ее жесты, невербальные сигналы и язык тела. К примеру, широко раскрытые глаза и ясный взгляд означали, что через несколько секунд раздастся голодный крик.
Над кроваткой висел портрет Миранды, наблюдавшей за Вероникой, – строго говоря, ее единокровной сестрой. В рамке старомодной фотографии отражался лунный свет, проникший сквозь наклонные жалюзи. Теперь, когда материальные принты снова вошли в моду, такие жалюзи называли винтажными. Вообще-то портретов было два: слева школьница, с которой расстался Кин, а справа пожилая женщина, чей возраст читался и в улыбке, и в морщинах на лице. Этот портрет сделали с голограммы, записанной ею незадолго до смерти. Между рамками находилась видавшая виды медная монета. Увидев ее, Кин расслабился, машинально поцеловал пальцы и коснулся своего пенни. На удачу.
После того как он впервые стал отцом, изменилось многое, но не все. Для него прошло всего лишь шестнадцать лет с тех пор, как он кормил Миранду из бутылочки, но с точки зрения остальных миновало целое столетие. Внутренней стороной запястья Кин проверил температуру бутылочки, затем поставил ее на тумбочку и заглянул в колыбель, где Вероника извивалась, лежа на спине, а булькающие звуки то и дело сменялись младенческими воплями.
– Знаю, знаю. – Кин поднял малышку и легонько покачал на руках. – Я не мама. Но теперь моя очередь, и бутылочки почти не отличаются от свежего грудного молока.
Похоже, его слова не утешили Веронику, и громкость рыданий существенно возросла.
– Ну же, тише, тише. С Мирандой такое всегда срабатывало.
Но покачивания и уговоры не приносили плачущему младенцу никакого утешения, и поэтому Кин схватил бутылку с тумбочки и перешел к делу.
– Без обид. Я тоже плачу, когда хочу есть.
Потекли минуты. Тишину нарушали только звуки глотания.
– Что, нравится? – спросил Кин, когда бутылочка наполовину опустела. – Погоди, скоро перейдешь на твердую пищу. Есть один ресторан, где столики зарезервированы на несколько недель вперед, но я знаком с шеф-поваром, так что обеспечу тебе уютное местечко.
Не допив молоко, Вероника обхватила ручкой мизинец Кина и уснула с приоткрытым ртом.
Появилась Пенни – вернее, ее голограмма в пижаме на коммуникационной панели в детской. Молча обвела комнату взглядом, кивнула Кину, приподняла брови и с надеждой оттопырила два больших пальца.
Кин тоже кивнул и сказал одними губами:
– Иди спать.
Пенни улыбнулась, таким же манером ответила «люблю тебя» и исчезла.
Теперь можно было вернуть Веронику на место. К счастью, спала она крепко – в отличие от Миранды в том же возрасте. Что касается Кина, он научился ценить все эти минуты, включая даже кормление посреди ночи. Девочка зашевелилась у него в руках, заерзала и повернула голову, будто хотела посмотреть на счастливый пенни. Глаза ее открылись, закрылись, и она снова погрузилась в сон.
Как ни странно, Кину совсем не хотелось спать.
Быть может, пришло время посмотреть второй «Звездный путь».
Да, пожалуй.
Он усмехнулся себе под нос так шумно, что дрогнули ресницы младенца. В окружении прошлого и будущего Кин откинулся на спинку кресла. Негромко звучала «Рапсодия номер один» Белы Бартока. Покачиваясь вместе с Вероникой, Кин улыбнулся.
В конце концов, здесь и сейчас – неплохое место.
Слова благодарности
Прежде всего, спасибо за чтение!
Книги создаются не в вакууме, и это дважды верно, когда речь идет о дебюте. От идеи до поисков агента и публикации путь неблизкий, и доброго слова заслуживают все, кого я встретил на этом пути.
Спасибо Мэнди, моей спутнице по ТАРДИСу. Спасибо, что миришься со многими моими причудами, включая эту странную тягу к одиночеству во время сочинения и редактирования. И спасибо, что ты такая классная. Настоящая соратница из отряда под кодом «N7».