— (обращаясь к Смерти) И все же, давайте, как говорил Ги де Мопассан, ближе к телу. Как докажете, что весь этот бред не какой-то дурацкий розыгрыш?
С. — А чего мне доказывать? Вот пакет, берите, вскрывайте, а я пошла. Только распишитесь, у нас бухгалтерия строгая.
М. — Чего? Какая еще бухгалтерия? В Раю что ли бух учет?
С. — А что это Вы так иронизируете? Нормальная бухгалтерия, не хуже, чем у Вас. Наша контора тоже вполне приличная, а (переходит на рекламный слоган) «опыт, наработанный веками! Сто тысяч лет работы на рынке услуг!»
Т. — Каком рынке? Каких услуг?
М. — Ритуальных что ли?
С. — И ритуальных тоже. Что же касается учета — вы никогда не слышали фразу «свести счеты с жизнью»? Она же не от фонаря придумана! Вы не просто так умираете — окочурился и всё! Вы переходите в иное состояние. И здесь все просчитать нужно: все ли правильно вы в жизни делали, имеете ли право на отсрочку, положены ли вам льготы, есть ли у вас право на реинкарнацию и какую именно, какой процент вашего «Я» может быть вложен в души ваших родственников, сколько раз, кому и когда именно вам можно являться во сне… Хотя все равно бывают накладки. Особенно в конце квартала. И тогда у вас здесь начинается — полтергейст, барабашки, привидения. Одним словом, бардак.
М. — (взрывается) Может, хватит сказки рассказывать? Вечность, учет! Надоело! Спасибо, конечно, развеселили, используем эту ситуацию в своей рекламной кампании, а пока — или говорите по делу или до свидания!
С. — Да я уже все сказала. Вот пакет, распишитесь и до свидания! Моя миссия завершена.
Т. — До какого свидания?
С. — Ну не любовного же! На том свете свидимся.
М. — Спасибо, мы как-то не торопимся.
С. — Зато я тороплюсь!
Т. — А зачем? Куда? Вы же многоликая, вас столько — сколько умирает людей. Вас же много!
С. — Я, конечно, не обязана перед вами отчитываться, но, в принципе, секрета в этом нет — Вы, Михаил, сами можете сделать свой выбор — жить Вам или умереть.
М. — Спасибо, я же говорил — как-то не тороплюсь.
С. — Минуту потерпите — я все расскажу, и потом посмотрим — торопитесь или нет. Вы про Книгу Жизни слышали легенды? Ну, про Книгу Судеб… В общем, есть Линия Судьбы у каждого, она такая, скажем, пунктирная, нечеткая, то есть, есть узловые моменты в вашей жизни, когда вы сами способны изменить эту свою жизнь. Ну, это как железнодорожное полотно, понимает, стрелку — раз и перевел, и по другому пути поехал. Вот, к примеру, стал бы Александр Дюма знаменитым писателем, если бы случайно в его городок не заехал бродячий театр, который показал пьесу Шекспира, а потом, когда Дюма перебрался в Париж и устроился там простым писцом, в театре же не познакомился случайно со знаменитым писателем Шарлем Нодье. Кто помнит сегодня это имя? А Дюма знает весь мир. Или вот — кем стал бы начинающий живописец Адольф Шикльгрубер, если бы его приняли в Академию живописи? Стал бы он канцлером Германии Адольфом Гитлером? А сын сапожника и семинарист Сосо Джугашвили стал бы Сталиным, если бы его не исключили из Тифлисской духовной семинарии? Я могла бы привести еще много примеров резкого изменения Судеб очень многих людей, но речь сейчас не об этом.
Т. — А о чем?
С. — О Вашем друге. Все просто — его жена ждет ребенка, а когда в семье появляется новая жизнь, кто-то должен уйти. Так уж выпало, что уйти придется Вам. Но если Вы этого не сделаете — должна умереть Ваша жена. Выбор у Вас, Михаил, есть.
М. — Что? Вы в своем уме?
Т. — С такими вещами не шутят!
С. — Поскольку вы так бурно реагируете, то, видимо, поняли, что я не шучу. Можете считать меня представителем секты или сумасшедшей, да только от Судьбы не уйдешь, поверьте. Поэтому я с вами тут так долго и разговариваю — Вам, Михаил, предоставлено редкое право выбора. Вы всего лишь должны вскрыть этот пакет.
М. — Право выбора? Это ты называешь правом выбора?! Да я тебя сейчас…
Смерть исчезает (мгновенный ЗТМ).
Т. — Что это было?
М. — Какая-то женщина с каким-то пакетом… мне что — померещилось?
Т. — Да нет — вот конверт лежит. Я тоже было подумал — с бодуна привиделось… мгновенное какое-то помутнение…
М. — Блин, а что она насчет жены моей морозила?
Т. — Ты, кстати, Миша, о своей жене чаще бы вспоминал… Танька там одна дома беременная сидит, а мало ли что?
М. — Не каркай. Но вот пакет, если она правду говорила?
Т. — А ты проверь — вскрой его.
М. — Типун тебе на язык — со вскрытием я не тороплюсь… Не, ну какая-то комедия. Как же, «здравствуйте, я Ваша Смерть!» Бред!
Т. — Не скажи, очень все логично!
М. — Как раз у таких сумасшедших логика непрошибаемая. Ладно, плевать, я разорву этот чертов пакет! (вскрывает и падает под стол).
Т. — Миша, не надо! Не надо!
Миш!.. Мишаааааа!!!!.. Ёёёёёё….
Звучит песня «Сплин» «Феллини». (Альбом «25 кадр»).
Выходят Ангел Смерти и Миша, смотрят на Толика, подписывают документы, потом уходят.
Писатель — Ну вот и написан мой последний роман. Пока я его писал — я жил. Но вот сейчас во мне появился страх. Страх смерти. И он оттого, что я не знаю, что будет ТАМ?
На что я надеюсь сегодня?
Бог. — На то, что наступит завтра.
Писатель — А что будет завтра?
Бог. — А ты уверен, что оно будет?..
Писатель — Слушай, я все хотел тебя спросить… после смерти мы существуем? Ну, то есть, куда мы уходим? К тебе?
Бог. — Нет.
Писатель — Ну, не совсем к тебе… или рай, ад — это все выдумки?
Бог. — Ты сам ответил на свой вопрос. Ад или рай люди устраивают себе и другим при жизни. А после смерти их ждет покой.
Писатель — А что такое покой?
Бог. — Это забвение.
Писатель — Но я не хочу, чтобы меня забывали.
Бог. — Тебя не забудут — ты все забудешь.
Писатель — Не понял?
Бог. — Да все просто… вот, у тебя же дети есть?
Писатель — Да, двое, мальчик и девочка.
Бог. — При этом, девочка похожа на тебя, как две капли воды.
Писатель — да, мальчик меньше…
Бог. — Вот и все — ты продолжаешь себя в своих детях.
Писатель — Но это банально, разве в этом секрет?
Бог. — В этом, в этом. Про реинкарнацию читать лекцию не буду, люди там многое надумали, но в целом идея правильная. В девочке ты воплотился, скажем так, на 80 %, но это она, твоя дочь — а не ты. В мальчике твоего процентов 60… и так далее. Но когда-то ты попадешь в яблочко — и возродишься вновь стопроцентным собою. Набор генов будет точно таким же, и ты будешь точно таким же, как сейчас — но судьба у тебя уже будет другая. И ты ничего помнить не будешь о себе нынешнем.
Писатель — Это правда?
Бог. — Ты никогда не видел правнуков, которые являлись точной копией своих далеких предков?
Писатель — Понятно… и сколько ждать?
Бог. — А здесь даже я не могу тебе ответить… я не вмешиваюсь в процесс — просто его контролирую.
Писатель — Утешил… а я так надеялся на то, что все-таки ты есть, и после смерти есть жизнь…
Бог. — Я есть. Но в этом мире надо оставить надежду. Сделай шаг к вечности.
Писатель — Я уже сделал. И что теперь?
Бог. — Теперь готовься.
Писатель — К чему?
Бог. — К рождению. Наш разговор подошел к концу — тебе пора рождаться.
Писатель — Как рождаться? Я же умираю!
Бог. — Ты давно умер… много лет назад. А сейчас я делаю тебе подарок — сообщаю, что теперь пришло время вновь родится. И через несколько минут ты все забудешь — меня, себя, все, что с тобой было — табула раса — все с чистого листа. И мы теперь с тобой встретимся через… впрочем, это уже конфиденциальная информация.
Писатель — И все? Так просто?
Бог. — Ну, не совсем просто, но все. И напоследок еще один подарок от меня. (целует Писателя в лоб).
Писатель — Зачем это?
Бог. — Потом узнаешь. Все, тебе пора. Я буду наблюдать за тобой. До встречи!
Писатель — До свидания… (уходит).
Начинает играть музыка: Gustavo Santaolalla — Kat's Gut.
Мужчина в белом костюме снисходительно и насмешливо смотрит ему вслед. Усмехается, взмахом руки гасит свет на сцене и мановением другой закрывает занавес. Потом смотрит на сцену некоторое время и, не спеша, уходит.
Но задерживается и рассказывает притчу.
(микшер на 1.16).
Бог. В животе беременной женщины беседуют верующий и неверующий зародыши. Один спрашивает другого:
Неверующий: Ты веришь в жизнь после родов?
Верующий: Да, жизнь после родов существует. Здесь мы для того, чтобы стать сильными и готовыми к тому, что ждет нас потом.
Неверующий: Темнота! Никакой жизни после родов нет! Это все глупости. Разве ты можешь себе представить, как такая жизнь могла бы выглядеть?
Верующий: Ну, я не знаю всех деталей, но в том мире будет больше света, радостей…
Неверующий: Что такое свет?
Верующий: Не знаю. Но я верю, что при свете иначе воспринимается действительность.
Неверующий: Ты говоришь о том, чего не знаешь.
Верующий: Да, я этого не знаю. Но я верю, мы там будем перемещаться в пространстве, есть своим ртом и делать много такого, что сейчас сложно вообразить.
Неверующий: Ерунда! В пространстве невозможно передвигаться. Как можно есть ртом! Это просто смешно! У нас есть пуповина и она нас кормит.
Верующий: Я верю, после родов нас ждёт другая жизнь.
Неверующий: Да оттуда ещё никто никогда не возвращался! Жизнь просто заканчивается родами. И вообще, жизнь — это одно большое страдание в темноте.