Энергетическая база также сказывается на городской инфраструктуре. В этом смысле план широко простирающегося, разуплотненного и рассчитанного на автомобили города в точности соответствует эпохе якобы вечно доступной и дешевой нефти. Электричество, производимое на гигантских угольных ТЭС, позволило вести энергоемкий образ жизни, превратив в крупных городах ночь в день. Электрические лифты, освещение, климатизация дали возможность строить высотные дома. Сначала появились средства общественного транспорта, приводимые в движение электричеством, — трамваи, метро, электрички, время их расцвета пришлось на 1920–1930-е гг. В 1950-е гг. настал черед автомобиля. Дешевая нефть стала тем смазочным материалом автомобильной революции, который самым драматическим образом изменил городское пространство. Частный автомобиль способствовал субурбанизации, разрастанию пригородов в чистом поле, что создало дополнительные транспортные потоки. Тем самым увеличивается время, которое человек проводит в дороге, уплотняются пробки, в общественном пространстве начинает доминировать автомобильное движение. То, что задумывалось как повышение качества жизни, обернулось потерей. Пространственное разделение жизненных сфер разрушает специфику города, возникающую только вследствие функционального смешения, существования шумных кварталов и оживленных пешеходами публичных мест. Возникшие в 1960–1970-е гг. спальные районы — бетонный реликт подобного антиурбанистического мышления. Это касается и не менее стерильных районов с домами на одну семью, куда бежали средние слои, не говоря уже о пустынных промышленных территориях на городских окраинах.
Предстоящее качественное изменение города, который будет эффективно расходовать ресурсы и получать энергию из возобновляемых источников, в очередной раз изменит его структуру[255]. Город будущего более компактен; в нем снова будет соединено то, что с функциональной точки зрения составляет один комплекс; снова повысится значимость публичного пространства; транспортная система такого города будет представлять собой тесно переплетенную сеть, включающую в себя общественный транспорт, электромобили и велосипеды. Наиболее энергоемкие формы жилья, например столь популярный прежде дом на одну семью, постепенно исчезнут. Энергоснабжение станет децентрализованным, объединив множество солнечных батарей, блочные тепловые электростанции и расположенные на крышах ветрогенераторы в одну внутреннюю сеть, связанную с общеевропейской сетью регенеративного электричества.
Говоря об экологизации города, мы не имеем в виду его превращение в деревню. Как раз наоборот, экологическая организация города усиливает его урбанистический характер. Зеленые города очень привлекательны: компактный город, где соседствуют жилые дома, офисные здания, школы, детские сады, заведения общественного питания, предприятия, оказывающие различные услуги, и мелкая торговля, притягивает квалифицированных работников и молодые семьи, которые ценят разгруженные от транспортных потоков районы и хорошо организованный общественный транспорт. Высокая доля возобновляемых видов энергии, сады, парки обеспечивают не только чистый воздух, но и позитивный имидж города; охрана зеленых ландшафтов в пригородах улучшает микроклимат и открывает более широкие возможности для проведения досуга.
Структурные перемены в городской экономике также говорят в пользу возврата к компактному, смешанному городу. Эра дымящихся труб подходит к концу — не потому, что исчезает промышленность, а потому, что в дальнейшем эксплуатацию заводов можно сделать углеродно нейтральной. Одновременно меняется структура энергопроизводства; гигантским угольным ТЭС придут на смену экологически чистые газотурбинные электростанции и производство энергии из возобновляемых источников. Вместе с солнечной энергией и децентрализованными блочными тепловыми электростанциями производство энергии вернется обратно в город. Расстояния между работой и домом сократятся. Старые промышленные, портовые районы, транспортные магистрали будут преобразованы в городские кварталы. Заново обретающий себя город соответствует новой «креативной экономике». Дизайнерские бюро, медийные, компьютерные и консалтинговые фирмы, галереи, студии моды, организаторы культурных мероприятий, финансовые консультанты, научно-исследовательские институты — всем им требуется коммуникативная среда. Учреждения культуры, образования, детские сады, рестораны и магазины, предлагающие экологически чистые продукты, по соседству станут важным территориальным фактором. Для нового поколения — молодых специалистов-горожан (young urban professionals) — машина уже не символ статуса. Не обязательно иметь лимузин с огромным количеством лошадиных сил. Годится и гибридный автомобиль или электромобиль, который оплачивается исключительно за наезженные километры. Вместо дорогого драндулета сегодня можно позволить себе отличный велосипед плюс членство в организации каршеринга плюс проездной билет на все виды пригородного транспорта.
Большая культурная и политическая роль, которую в городах играет экологически просвещенная интеллигенция[256], и вернувшаяся любовь платежеспособных высококлассных профессионалов к городской жизни имеют и оборотную сторону. Во всех бурно развивающихся городах горячей темой стала «джентрификация». Это понятие означает захват заброшенных жилых кварталов «креативным классом», вследствие чего растут арендные цены и потихоньку вытесняются местные жители. Даже экологические городские проекты, например преобразование промышленного квартала в парк, могут привести к коммерциализации округи. Предвестниками социоэкономических перемен часто становятся художники, студенты, разработчики альтернативных проектов, в поисках дешевых квартир, мастерских и офисов заселяющие кварталы, которые до сих пор ускользали от внимания маклеров по недвижимости. За ними последовали представители вольных профессий и молодые интеллектуалы, открылись кафе и ателье. Один за другим реставрируются кварталы, приводятся в порядок парки и игровые площадки, озеленяются крыши, оборудуются велосипедные стояночные места, цены на недвижимость ползут вверх, верхушка средних слоев дышит в спину.
В Берлине можно наблюдать, как эта тенденция постепенно распространяется на центральные кварталы. С одной стороны, зарождается новая жизнь: проводится санация запущенных зданий, сектор общественного питания и творческая сфера притягивают инвестиции и потенциальных покупателей, создают рабочие места. Район становится привлекательным для все большего числа молодых семей, прогуливаются туристы со всего мира, городская экономика обретает новое дыхание. После десятилетий разъедающей эрозии строительного фонда и общественной инфраструктуры началась модернизация этой части города. Но уже нельзя не видеть и ее негативных последствий: санация и строительство ведутся только в верхнем ценовом сегменте, дешевого жилья почти не остается, креативное смешение уступает место новому единообразию, расстилается ухоженная скука. Никаких тебе ремесленников, вольные художники, люди с не самыми высокими доходами, вытесняются на окраины.
И все же немного странно, что о «джентрификации» рассуждают в категориях «наплыва чужеродных элементов». Крупные города — это динамичные организмы, их демографическая, социальная, архитектурная структура постоянно меняется. Желание законсервировать небогатые кварталы в их нынешнем состоянии чревато регрессом. Школы чахнут, специализированные магазины сменяются дешевыми лавками, все, кто может, уезжают. Во избежание спада нужны частные инвестиции, предпринимательский дух и определенная доля высокооплачиваемого населения. Это не означает следования логике денег. Муниципальные органы обязаны отстаивать культурную и социальную дифференциацию: поддерживать строительство социального жилья, товарищества, открывать школы для учащихся с ограниченными возможностями, вести земельную политику, которая обеспечила бы площадями некоммерческие проекты.
В последние годы в условиях недофинансирования многие города в значительной степени лишились возможности проводить преобразования. Эту тенденцию необходимо свернуть, для чего нужно решительно приостановить вытеснение недорогих квартир, мелких предприятий и магазинов. Строительное и земельное право дают для этого достаточно возможностей. Заполнение городских центров огромными торговыми комплексами не закон природы. Если как следует присмотреться к улицам Барселоны или Рима, можно с удивлением заметить, что в самом центре сохранились самые разные жилые дома, магазинчики, ресторанчики. Это свидетельство политической воли городов, которой так часто не хватает в Германии. Поэтому экологическое переустройство городов и комплексная социальная городская политика не исключают друг друга, это две стороны одной медали.
Экогорода
Все больше городов приходят сегодня к пониманию, что устойчивое развитие не только экологический императив, но и несомненное конкурентное преимущество. Между тем уже можно говорить о настоящей борьбе за звание самой зеленой метрополии. Информативный обзор дают «Десять тезисов о городе будущего» Фридриха фон Борриса[257].
Ванкувер планирует в ближайшем будущем так перестроить все общественные здания, чтобы их эксплуатация была углеродно нейтральной; Лондон намерен стать «самым чистым и зеленым городом мира», Париж — «самой устойчивой метрополией», а Копенгаген к 2025 г. — первой углеродно нейтральной столицей: цель, подкрепленная конкретным планом мероприятий; Нью-Йорк также выбрал зеленый курс. Официальный план «Нью-Йорк 2030» (NYC 2030) предусматривает инвестиции в размере 50 млрд долларов только в модернизацию общественного транспорта. Здания должны стать энергоэффективными, новые высотные дома возводиться в соответствии со стандартом «Первенство в энергетике и экологическом дизайне» (Leadership in Energy and Environmental Design, LEED). Большие инвестиции — это хорошо вложенные деньги. Эксплуатация сертифицированных экологических зданий дешевле, и их арендная и продажная стоимость выше. Улучшенный микроклимат помещений, приятное освещение, отказ от потенциально вредных строительных материалов повышают мотивацию сотрудников, понижают уровень заболеваемости