Отлежался у хозяев. Спать не мог, опасался. Пистолет держал под рукой. Так и провалялся в полудреме до вечера. Собрали в дорогу бутербродов, дали обезболивающие таблетки и сигареты. Дорогу спрашивать не стал. И им эта информация не нужна, если вдруг про меня пытать будут, и мне спокойней.
Еще одна ночь и утро. Обход патрулей, постов, пара речек. Еще тридцатка. Когда стало совсем плохо постучался в крайний дом очередной деревни.
Здесь семья. И здесь украинцы. Воронюк. Муж, жена, две дочки. И тоже приняли, обогрели. Никому не сдали, не сообщили. Не отравили и не обидели. Ни словом, ни делом.
Так что есть хохлы, а есть украинцы. Разница есть. Большая.
Этот ночной переход дался сложнее. Чувствовалась усталость и боль в руке. Утром третьего дня вновь попытал счастья в попутном селе. Молодая женщина копалась в огороде.
– Доброе утро! Русские в деревне есть?
– Есть, но не совсем у нас- откликнулась женщина, – Муж к ним в соседнюю деревню за гуманитаркой как раз поехал. Там ваши военные ее раздают с машины. Позвонить ему?
Дальше было дело техники. Попросил ее мужа передать трубку ближайшему российскому военному. В два предложения обрисовал ему положение дел. И через пятнадцать минут за мной примчались наши. НАШИ! Но эти самые пятнадцать минут ожидания были самые длинные за всю мою жизнь…
Проснулся в палате медсанчасти. Ласковый летний ветер играл с занавеской. На тумбочке стояла ваза с полевыми цветами.
– Проснулся?!! Сутки почти проспал! Ну и напугал же ты нас, Ванечка! – возле кровати сидела Наташа. – Три дня про тебя ни слуху ни духу! Натерпелся, небось? Как же ты добрался?
– Проснулся, -улыбнулся увидев знакомое лицо, – вот так и добрался. Всю дорогу про твой борщ вспоминал, который перед вылетом доесть не успел.
– Раз шутишь, значит идешь на поправку!
– Когда свежий варить будешь? В среду?
– Что ты, что ты! Завтра принесу! Целую кастрюлю. Специально для тебя и твоих сварю. Завтра приезжают.
– Как завтра?! Куда приезжают?!
– Не переживай – Пашка их на машине встретит. У нас поживут пока. А как выпишут в отпуск и поедете. Вроде ничего серьезного у тебя, говорят. Рука в двух местах сломана. И ребро одно с трещиной. Главное позвоночник целый.
– Уф! Слава, Богу! Летать-то буду? Что Михалыч говорит?
– Будешь! Ты у нас теперь Герой! Почти сто километров отмахал за ленточкой!
– Да уж, херой, а не герой. Самолет угробил- отмахнулся я. Ведущего чуть не сбили тоже.
– Всыпят сначала, правда, за вашу с Вовкой самодеятельность с пикированием.
Заговорила, изменив голос на более низкий, пародируя сводки Левитана:
– «За решительные и профессиональные действия, за проявленную разумную инициативу, экипажу объявлен… ВЫГОВОР! " -и сама же засмеялась, довольная своей шуткой! – Но, вроде как, несильно должны. Так, для приличия. Ой, Ваня, что тут было пока тебя не было! -затараторила она заговорщицки, – Повезло, что те, мальчики из пехоты, которых вы прикрывали, в полк целую петицию прислали с благодарностью. Корреспондент с ними с центрального канала был какой-то, в тех самых окопах. Они уже думали, все! А тут вы.
Володька в тот день вернулся-сказал тебя сбили, но ты смог катапультироваться. У него у самого самолет сзади как дуршлаг-еле дошел.
А ребята, которые в спасательном вертолете за тобой летели, чуть не попали в засаду.
– Не мог я, предупредить. Связи не было!
– Лежи, лежи, иж как встрепенулся! Так частоты все сменили ночью перед вылетом, а почему до вас не довели сейчас разбираются.
– Обошлось, хоть с парнями?
– Все обошлось. Не переживай. Они по Володькиным координатам прилетели и тебя не нашли. Только самолет догорающий. А маячок твой в пяти километрах сигнал передавал. Сообразили, что так быстро ты не смог бы пробежать такую дистанцию. Да и из деревни рядом по ним огонь из автоматов открыли. Подумали, что тебя в плен взяли. Отправили дрон с камерой к маяку на всякий случай-а там, мама дорогая, целая делегация для встречи. Без оркестра и красной дорожки, правда.
Вот и вернулись на базу. Тебя в «пропавшие без вести/ возможно плен» определили. Комбат пытался через разведку на ту сторону выйти. Узнать что-нибудь. Но сам, понимаешь, быстро такие справки не наводятся…
– Делааааа, -только и протянул я на все эти новости.
– Да, вот такие дела! Главное все живы и дома! Остальное житейское! Ладно, утомила я тебя своими новостями. Тебе отдыхать надо…
Сентябрь. Была среда, обычный лётный день. В столовой на обед был борщ…
КОТ
Вторую неделю, как на участке батальона появился этот гад. Первой под удар попала буханка, на которой проводили эвакуацию трехсотых с передка…
Вадим Котов был родом из Белоруссии. Из небольшого скромного городка Орша, что под Витебском. Это там, где в Великую Отечественную впервые дали залп реактивные «Катюши». Там же стоит и памятник легендарной машине.
Возле нее, кстати, Вадима принимали в пионеры. Давно это было. Как в прошлой жизни. Он тогда учился в третьем классе. Но помнил этот день до сих пор. Очень уж торжественным и важным все было тогда для десятилетнего мальчишки. Красный галстук, на шею, повязал убеленный сединами ветеран. Много их тогда было в живых. Каждое 1 сентября всегда начиналось в школе уроком Мира. Куда приглашали ветеранов. Те приходили в своих пиджаках, на которых висели блестящие кругляшки медалей. Школьники, выросшие на героических фильмах, подвигах Матросова и пионеров-героев засыпали вопросами. Про взрывы, про танки, про немцев. Но старики, как правило, не любили говорить о войне. Улыбались и рассказывали о каких-то совсем неинтересных для ребенка вещах. О дружбе, товарищах, голоде, госпиталях, землянках. В общем, ничего героического с точки зрения молодого жаждущего информации организма. Сейчас, Вадим понимает этих опаленных войной стариков, как никто другой…
В комсомол не попал. Не успел -рассыпалась на карте его большая красная Родина на множество разноцветных лоскутков. Из Беларуси, так теперь называлась Белорусская ССР, он уехал с семьей на Волгу, в Ульяновск. Там жили родственники по отцовой линии. Потом, как и всех, закружил водоворот лихих девяностых, следом навалились двухтысячные. Не успел оглянуться, как за плечами остался сорокет, а он крутит руль и развозит пассажиров. Таксист в Москве. Но это не резкий поворот судьбы. Вадим всю жизнь работал водителем. В армии в лесах под Читой крутил баранку на ЗИЛе. Успел поработать и на скорой, и на хлебокомбинате. Даже у депутата одного полгода личным водителем побыть успел. Так, что работа в такси для него была лишь очередной вехой судьбы. Ему нравилось. Работы достаточно, зарплата вовремя. Не заоблачно, но на жизнь ему одному хватает. Машина в аренде китайская. Единственный минус, доход не стабилен. То густо, то пусто. Плюс, все зависит от того сколько работаешь. Вот, например, когда ковидом заболел. Тяжело, в больнице даже лежал. Два месяца без денег куковал на одном дошираке и воде. Хорошо сосед Леха на себя взял оплату аренды за комнату. А сам бы не вытянул.
Вот это самый Леха и позвал Вадима на контракт записаться.
– Ну, послушай! Какая разница, где тебе баранку крутить? Здесь или там? – начал он разговор, в один из вечеров. – Посуди сам. Что тебя держит? Деньги? Там даже больше будешь получать. На еду, жилье, одежду тратиться не надо. Семьи, жены нет. Дочка взрослая уже. Внук растет. Маме дом, наконец, в своем Ульяновске отремонтируешь.
– Ну а как убьют? Или не дай Бог, покалечат. Куда я потом такой? Хорошо, если руку ногу оторвет. А если обездвиженным стану. Ни ложку сам поднять, ни в туалет сходить без помощи.
– Чудак, человек! Не понимаю тебя! – не унимался Леха. – Ну и что тебя ждет лет через десять? Полтинник разменяешь. Кроме геморроя и болячек ничего. Ни кола, ни двора. А тут и Родине послужишь, и заработаешь. Льготы, санатории, социальная поддержка, то, сё!
– Дались, мне твои санатории, Леха.– беззлобно огрызался Вадим.– Нас и тут неплохо кормят.
Но, Леха, не был бы Лехой, если бы не успел выучить Вадима и его чувствительные точки. Хороший таксист, как хороший психолог. Всегда найдет ключик к человеку. Поговорит на любую тему, поддержит пьяный разговор, обсудит политику. Кому даст совет по лекарству для мамы, кому врача посоветует для ребенка. Кого-то утешит, кого развеселит.
– Ну, а бабушку, ту, помнишь? В Харькове, которая. Наших с флагом встречала? Не забыл? За таких как она не хочешь туда пойти? Внуку потом, что рассказывать будешь?
Знал куда бить – это факт.
В апреле это было. Где-то в маленькой деревне под Харьковом, на встречу трем вооруженным людям в форме, из сельского дома вышла пожилая женщина. В руках у нее было красное знамя. С серпом и молотом. Да, то самое, под которым прошло все детство Вадима. Счастливое детство. Она приняла украинских солдат за российских и вышла их встречать. Молодчики, снимавшие все на камеру, опешили от такой встречи и вырвали стяг из рук беззащитной женщины. Бросили на землю и оттоптались по полотнищу ногами, предложив опешившей бабушке пакет с продуктами. Бабуля не испугалась, что люди с оружием оказались не теми, кого она так ждала. Отказалась от продуктов. Лишь произнесла: – За этот флаг, мои родители погибали!..
Железный был аргумент у Лехи. Опытный таксист, что тут скажешь…
Вот так Вадим и оказался в армии. Сначала в учебку загремел на пару месяцев, потом на передовую. На ленточку, как тут говорят. С Лехой в одном отряде. В БАРСе. Отряд добровольцев, таких же простых мужиков со всей России, как и они. Тут он и стал Котом. Ну а кем еще? С такой-то фамилией! Лехе тоже позывной дали – Таксист. Ну и тут все очевидно. Таксист он и на войне таксист. Потянулись фронтовые будни.
Хороший у них коллектив подобрался. Со всей страны мужики. Все водители со стажем. Универсалы в своем деле. Настоящее фронтовое братство-удивительный феномен мужского коллектива. Коктейль замешанный на дружбе и товариществе, взаимовыручке и честности, самоотверженности, юморе, крепком слове и справедливости. В единый клубок органично вписываются разные культуры и вероисповедания, характеры и человеческие качества. Со своим языком, правилами, кодексом чести. Здесь жизненный опыт мужиков с сединой перекликается с задором и безбашенностью молодой крови.