Увидев нас, Гидеон поднялся и отряхнул джинсы. Я замедлила шаг и попыталась сообразить, как мне с ним держаться. Вариант «дружески, но подчёркнуто равнодушно» вряд ли бы вышел убедительным из-за дрожащей нижней губы. А вариант «холодно, поскольку ужасно сержусь» не казался перспективным ввиду моего сильнейшего желания броситься в его объятья. Поэтому я прикусила непослушную нижнюю губу и попыталась смотреть по возможности нейтрально. Приблизившись, я с удовлетворением увидела, что Гидеон тоже прикусил губу и вообще казался каким-то неуверенным. Хотя он был небрит, а его каштановые локоны выглядели так, как будто он в лучшем случае расчесал их пятернёй, я в очередной раз была им очарована. Я нерешительно остановилась у подножия лестницы, и пару секунд мы смотрели друг другу в глаза. Затем он перевёл взгляд на фасад противоположного дома и сказал ему «Привет». Во всяком случае, я не ощутила, что привет относился ко мне. Зато Шарлотта, отодвинув меня в сторону, прямо-таки взлетела по ступеням. Обвив рукой шею Гидеона, она чмокнула его в щёку.
– Привет, дорогой, – сказала она.
Разумеется. Гораздо элегантней, чем стоять пень пнём и глупо таращиться. Мистер Марли, похоже, расценил моё поведение как приступ лёгкой слабости и услужливо спросил:
– Может быть, поднести вам сумку, мисс?
– Нет, спасибо, всё в порядке. – Я мысленно подстегнула себя, подняла соскользнувшую сумку и сдвинулась с места. Вместо того, чтобы откинуть назад волосы и пройти мимо Гидеона и Шарлотты с холодным взглядом, я вскарабкалась по лестнице с грацией престарелой виноградной улитки. Наверное, мы с Лесли всё же посмотрели слишком много романтических фильмов. Но тут Гидеон отодвинул от себя Шарлотту и схватил меня за руку.
– Могу я коротко переговорить с тобой, Гвен?
От облегчения у меня чуть не подогнулись колени.
– Конечно.
Мистер Марли нервно переступил с ноги на ногу.
– Мы и так уже немного опаздываем, – пробормотал он с пылающими ушами.
– Он прав, – защебетала Шарлотта. – У Гвенни перед элапсированием ещё урок, а ты знаешь, каков Джордано, если заставлять его ждать. – Я не знала, как ей это удалось, но её серебристый смех звучал абсолютно естественно. – Ты идёшь, Гвенни?
– Она придёт через десять минут, – сказал Гидеон.
– Это не может подождать? Джордано…
– Я сказал, десять минут! – Тон Гидеона на волосок нарушил границу вежливости, и мистер Марли вздрогнул. Я, видимо, тоже.
Шарлотта пожала плечами.
– Как скажешь, – бросила она, гордо вскинула голову и удалилась. Это у неё получалось прекрасно. Мистер Марли поспешил за ней.
Когда они оба исчезли в доме, Гидеон словно забыл, что он хотел сказать. Он снова уставился на глупый фасад дома напротив и стал тереть себе затылок, как будто у него затекла шея. В конце концов мы заговорили одновременно.
– Как твоя рука? – спросила я, а Гидеон в тот же момент спросил:
– Ты в порядке? – и мы оба улыбнулись.
– С моей рукой всё отлично. – Он наконец посмотрел на меня. О Боже! Эти глаза! Мои колени опять подогнулись, и я была рада, что поблизости нет мистера Марли.
– Гвендолин, мне действительно ужасно жаль. Я вёл себя… крайне безответственно. Ты такого совершенно не заслужила. – Он выглядел таким удручённым, что я едва могла это вынести. – Вчера я раз сто звонил тебе на мобильник, но было всё время занято.
Я подумала, а не сократить ли мне разговор и не броситься ли в его объятья, но Лесли велела не облегчать Гидеону задачи, поэтому я лишь выжидательно подняла брови.
– Я не хотел причинять тебе боль, пожалуйста, поверь мне, – сказал он охрипшим от напряжения голосом. – Вчера вечером ты выглядела такой несчастной и разочарованной.
– Так плохо оно всё же не было, – тихо ответила я. Простительная ложь, я считаю. Зачем рассказывать ему о пролитых слезах и моём неодолимом желании умереть от чахотки. – Мне просто… было немного больно… – окей, а это уже преуменьшение века! – …больно думать, что с твоей стороны это всего лишь игра – поцелуи, объяснение в любви… – я смущённо замолчала.
Он выглядел ещё более удручённым, если такое вообще возможно.
– Я обещаю, что подобное больше не повторится.
Что он имел ввиду? Я не совсем поняла.
– Ну да, теперь, когда я всё знаю, это уже не сработает, – сказала я несколько более энергично. – Между нами говоря, план оказался довольно слабоумным. На влюблённых людей нисколько не легче повлиять, чем на всех остальных – совсем наоборот! Из-за гормонов невозможно предугадать, что они выкинут в следующую минуту. – В конце концов, я сама была наилучшим тому примером.
– Но из-за любви человек может делать вещи, которые он иначе никогда бы не сделал. – Гидеон поднял руку, словно хотел погладить меня по щеке, но затем опустил её. – Когда любишь, другой человек внезапно становится важнее, чем ты сам. – Знай я его не так хорошо, я могла бы подумать, что у него сейчас брызнут из глаз слёзы. – Человек приносит жертвы… это то, что имел ввиду граф.
– Как мне кажется, бедняга не имеет никакого понятия о том, о чём он говорит, – критически заметила я. – Я думаю, что любовь – не его конёк, а его знания женской психологии… просто жалкие. – А теперь поцелуй меня, я хочу знать, колется ли твоя щетина.
Улыбка осветила лицо Гидеона.
– Возможно, ты права, – сказал он и вздохнул, словно у него камень с души свалился. – Во всяком случае, я рад, что мы это прояснили. Но мы всегда будем хорошими друзьями, да?
Что?
– Хорошими друзьями? – переспросила я, и внезапно у меня пересохло во рту.
– Хорошими друзьями, которые друг другу доверяют и друг на друга полагаются, – пояснил Гидеон. – Потому что важно, чтобы ты мне доверяла.
Прошла одна-две секунды, прежде чем я поняла, что в этом разговоре что-то пошло не так. Гидеон не пытался сказать мне: «Пожалуйста, прости, я люблю тебя», он сказал: «Давай останемся хорошими друзьями» – а любой идиот знает, что это абсолютно разные вещи!
Это значит, что он в меня не влюблён. Это значит, что мы с Лесли посмотрели слишком много романтических фильмов.
Это значит…
– …мерзавец! – закричала я. Слепая, бешеная ярость охватила меня и сделала мой голос совершенно хриплым. – Как можно быть таким прохвостом? В один день ты целуешь меня и говоришь, что влюбился в меня, а на следующий день выражаешь сожаление, что ты такой лживый подонок, и хочешь, чтобы я тебе доверяла?
Сейчас и до Гидеона дошло, что что-то пошло не так. Улыбка сползла с его лица.
– Гвен…
– Знаешь, что я тебе скажу? Мне жаль каждой слезы, что я пролила из-за тебя! – Мне хотелось кричать, но вышло довольно жалко. – И не думай, что их было много! –проскрипела я.
– Гвен! – Гидеон попытался схватить меня за руку. – О Боже! Мне так жаль. Я же не хотел… пожалуйста!
Пожалуйста что? Я гневно уставилась на него. Неужели он не видит, что он делает всё только хуже? Или он думает, что его собачий взгляд что-то изменит? Я хотела развернуться, но Гидеон крепко держал меня за запястье.
– Гвен, послушай. Нам предстоят очень опасные времена, и важно, чтобы мы держались вместе, ты и я… я действительно очень хорошо к тебе отношусь и хочу, чтобы мы…
Только бы он этого не сказал. Только не эту затасканную фразу. Но он поступил именно так.
– …были друзьями. Неужели ты не понимаешь? Только если мы будем друг другу доверять…
Я вырвала свою руку из его пальцев.
– Неужели ты думаешь, что я захочу иметь другом кого-то вроде тебя? – Я снова обрела голос, и он был такой громкий, что голуби почти попадали с крыш. – Да ты не имеешь никакого понятия, что значит дружба!
И вдруг у меня это получилось. Я отбросила волосы за спину, развернулась на каблуках и умчалась прочь.
Главное прыгнуть с обрыва — по пути у вас обязательно вырастут крылья.
Рэй Брэдбери.
3
«Давай останемся друзьями» – эта фраза была действительно хуже некуда.
– Мне кажется, что каждый раз, когда кто-то на Земле это говорит, умирает фея, – сказала я. Я заперлась с телефоном в туалете и изо всех сил старалась не кричать, хотя у меня до сих пор – а прошло уже полчаса после разговора с Гидеоном – внутри всё кипело.
– Он сказал, что хочет, чтобы вы были друзьями, – поправила меня Лесли, которая, как обычно, подмечала каждое слово.
– Это же совершенно то же самое, – возразила я.
– Нет. То есть да, наверное. – Лесли вздохнула. – Ничего не понимаю. И ты на сей раз гарантированно дала ему высказаться? Помнишь, в фильме «10 причин моей ненависти», когда…
– Я дала ему высказаться, к сожалению. – Я посмотрела на часы. – Ой, вот дерьмо. Я сказала мистеру Джорджу, что вернусь через минуту. – Я погляделась в зеркало над старомодной раковиной. – Вот дерьмо, – повторила я. На моих щеках красовались два круглых красных пятна. – Мне кажется, у меня аллергическая реакция.
– Это всего лишь пятна гнева, – определила Лесли, когда я ей их описала. – А что с твоими глазами? Они опасно сверкают?
Я уставилась на своё отражение.
– Ну да, что-то в этом роде. Взгляд почти как у Хелены Бонэм Картер в роли Беллатрисы Лестрейндж в «Гарри Поттере». Довольно угрожающий.
– То, что надо. Послушай, ты сейчас выйдешь из туалета и всех их там этим взглядом запугаешь, хорошо?
Я послушно кивнула и пообещала.
После разговора с Лесли мне стало чуть-чуть легче, хотя холодной воде не удалось смыть с меня ни пятен гнева, ни сам гнев.
Даже если мистер Джордж и недоумевал, где это я торчу столько времени, вида он не подал.
– Всё в порядке? – дружелюбно спросил он. Он ждал меня возле Старой Трапезной.
– Всё в лучшем виде. – Я бросила взгляд в открытую дверь, но там не было ни Джордано, ни Шарлотты, хотя я довольно сильно опоздала на урок. – Мне надо было… э-э-э… нанести новые румяна.
Мистер Джордж улыбнулся. Не считая морщинок в уголках глаз и складок у рта, ничто в его круглом, дружелюбном лице не выдавало его возраста, а ведь ему было далеко за семьдесят. Пляшущие на лысине солнечные зайчики делали его голову похожей на шар для боулинга, отполированный до зеркального блеска.