— Что же, он собирается нырнуть в этот оранжевый сок, так, что ли? — недоумевал Доркас. — Сначала он ходит вокруг лампы, потом куда-то вылетает, чтобы поплавать в соке, и, судя по всему, получает от этого огромное удовольствие.
Номы затихли, пытаясь представить себе эту картину.
— Священные изречения подчас с трудом поддаются расшифровке, — авторитетно заявил Гердер.
— Судя по всему, в этом священном изречении заключена особая сила, — заметил Доркас.
— А я считаю, что это всего-навсего совпадение, — с присущей ему самоуверенностью заявил Ангало. — Здесь говорится об обыкновенном человеке, вроде тех, о которых пишут в книгах.
— Интересно, много ли сыщется обыкновенных людей, которые ходят вокруг лампы, не говоря уже о том, чтобы совершать вокруг нее вояж? — не без ехидства полюбопытствовал Гердер.
— Ну ладно, — сказал Ангало. — Что в таком случае нам следует предпринять?
Гердер несколько раз открывал рот, намереваясь что-то сказать, и наконец решился.
— По-моему, это очевидно, — неуверенно сказал он.
— Тогда объясни нам, — кисло проговорил Ангало.
— Ну, вообще говоря… Вообще говоря, это очевидно. Мы должны отправиться туда… гм… туда, где находится этот оранжевый сок…
— А дальше?
— А дальше… гм… разыскать Тридцатидевятилетнего Внука, что не составит труда, поскольку у нас есть этот снимок…
— Так, а потом? — не отступал Ангало. Гердер смерил его надменным взглядом.
— Вспомните заповедь, висевшую в Магазине, — сказал он. — Разве она не гласила: «Если вы не можете найти то, что вам требуется, спрашивайте»?
Номы оживленно закивали. Многие из них помнили эту заповедь, равно как и другие, ну, хотя бы ту, которая висела перед эскалатором: «Не ставить на ступени собак и детские коляски». Эти слова принадлежали самому Арнольду Лимитеду (осн. 1905). В их истинности невозможно было усомниться… Но, с другой стороны, то был Магазин, а здесь совсем иное дело.
— А дальше-то что? — снова спросил Ангало.
Гердер покрылся испариной.
— А дальше мы… гм… попросим его сделать так, чтобы люди оставили нас в покое.
Наступила неловкая тишина.
— Довольно-таки глупая затея, — сказал Ангало.
— А что означает «вылетает»? — поинтересовалась Гримма. — Это как-то связано с самолетом?
— Если что-то и летает, то, безусловно, самолет, — ответил Ангало, недаром же он слыл докой по части всяких машин.
— Стало быть, «вылетать» означает лететь со скоростью самолета? Или все-таки на самолете? — спросила Гримма.
Все повернулись к Масклину, чье пристрастие к самолетам было общеизвестным.
Но Масклина нигде поблизости не оказалось.
Масклин вытащил из отверстия в стене черный кубик и отправился с ним наружу. Талисман не требовалось подключать к проводам, достаточно было просто поднести к ним.
В старом здании, где когда-то помещалась контора, имелась электрическая проводка. Масклин быстро преодолел расстояние между двумя развалюхами и протиснулся в щель под покосившейся дверью.
Он поставил кубик на пол и стал ждать.
Обычно требовалось некоторое время, чтобы Талисман проснулся. При этом лампочки на нем начинали беспорядочно мигать, и кубик издавал какие-то отрывистые гудки. Масклин считал, что это заменяет у него зевоту и невнятное бормотание, которое издает всякий ном, когда приходит время вставать и вылезать из постели.
Наконец Талисман заговорил:
— Кто здесь?
— Это я, Масклин. Послушай, мне необходимо узнать, что такое «спутник связи». Я помню, однажды ты упомянул слово «спутник». Ты сказал, что Луна — это спутник, верно?
— Да. Только спутники связи — это искусственные луны. Они служат для связи. Под связью понимают передачу информации. В данном случае с помощью радио и телевидения.
— Что такое «телевидение»? — спросил Масклин.
— Способ передачи изображения на расстоянии.
— И часто они передаются, эти изображения?
— Постоянно.
«Надо будет посмотреть, не пролетает ли в воздухе каких-либо изображений», — подумал Масклин.
— Ясно, — соврал он. — А эти спутники, где они находятся?
— В небе.
— Странно, — с сомнением проговорил Масклин. — Я ни одного не видал.
В голове у него мелькнула догадка. Он еще не мог ее сформулировать. Отрывочные сведения, почерпнутые из прочитанного или услышанного когда-то, начинали складываться в некую целостную картину. Важно было не торопить их, не спугнуть ненароком.
— Они двигаются по орбите, на расстоянии многих миль от Земли. Над этой планетой их великое множество, — объяснил Талисман.
— Откуда ты знаешь?
— Я умею их обнаруживать.
— Вот это да! — Масклин уставился на мигающие лампочки. — Раз эти спутники называются искусственными, значит, они ненастоящие?
— Это — машины. Их создают на планете и запускают в космическое пространство.
Догадка Масклина обретала уже вполне конкретный смысл, еще немного, и все окончательно прояснится.
— Космическое пространство… Ты говорил, там находится наш корабль.
— Совершенно верно.
В голове у Масклина родилась идея, это случилось так же легко и стремительно, как слетает пух с одуванчика.
— Если знать, где именно произойдет запуск этой штуковины, — торопливо, пока слова не успели улетучиться из головы, затараторил Масклин, — если суметь каким-то образом к ней прицепиться или даже пробраться туда, откуда ею управляют, как мы сделали в Грузовике, наконец, если взять тебя с собой, то, поднявшись в космос, мы могли бы спрыгнуть в нужном месте и отправиться на поиски нашего корабля. Правильно я рассуждаю?
Лампочки на поверхности кубика замигали, образуя странные фигуры, каких Масклин никогда прежде не видел. Прошло немало времени, прежде чем Талисман заговорил снова. В голосе его можно было уловить печальную ноту.
— Представляешь ли ты себе, как велик космос?
— Нет, — признался Масклин и вежливо добавил: — Наверное, он очень большой, да?
— Да. И все же, если меня поднимут за пределы атмосферы, я, наверное, смогу обнаружить и вызвать корабль. Но есть одна сложность. Тебе известен смысл понятия «запас кислорода»?
— Нет.
— А «скафандр»?
— Нет.
— В космосе очень холодно.
— Мы могли бы попрыгать, чтобы согреться, разве нет?
— Ты не представляешь себе, что такое открытый космос.
— Что же это такое?
— Космос — это ничто. И в то же время — все. Но последнего куда меньше, а первого — куда больше, чем ты способен себе представить.
— И все же попытка — не пытка.
— То, что ты предлагаешь, совершенно бессмысленно, — отрезал Талисман.
— Послушай, — решительно заявил Масклин, — если ничего не предпринять, мы превратимся в вечных скитальцев. Едва освоившись на одном месте, мы будем вынуждены опять пускаться в путь, чтобы найти новое пристанище. Рано или поздно мы все равно должны отыскать такое место, где сможем жить спокойно, никого не боясь. Доркас прав: здесь нигде невозможно укрыться от людей. Постой, ты ведь сам говорил, что наш дом… там, в вышине.
— Сейчас еще не время. Ты недостаточно подготовлен.
Масклин сжал кулаки.
— Я никогда не буду достаточно подготовлен! Пойми, Талисман! Я родился в норе! В темной норе! Можно ли после этого быть хорошо подготовленным к чему бы то ни было? Таков удел любого живого существа. Жить — это значит постоянно чувствовать, что ты недостаточно подготовлен ко всему! Потому что каждому дается один-единственный шанс, а потом ты умираешь и лишаешься возможности им воспользоваться! Теперь тебе ясно, Талисман? Мы должны попытаться сейчас же, немедленно! Я приказываю тебе помочь. Ты — машина и обязан делать, что тебе говорят!
Огоньки замигали и сложились в спиралевидный узор.
— Ты — способный ученик, — произнес Талисман.
Глава 4
III. И сказал тогда Великий Масклин, и голос его был подобен грому небесному: Внемли же мне, Талисман, пришло время возвращаться в наш дом в вышине.
IV. Иначе вечные скитания станут уделом нашим.
V. Но никто не должен знать о моем намерении, ибо скажут на это: Смешно!
Зачем отправляться в вышину, когда у нас так много дел здесь?
VI. Ибо таковы номы.
Книга Номов, Каменоломни, гл. 2, ст. III–VI
Вернувшись, Масклин застал Гердера и Ангало в разгаре яростного спора.
Масклин не счел нужным вмешиваться. Он поставил Талисман на пол и, усевшись рядышком, стал наблюдать за ними.
Поразительно, до чего все вокруг обожают спорить! Главное же для спорщиков, как успел заметить Масклин, заключается в том, чтобы не слушать доводов противника.
Гердер и Ангало были непревзойденными спорщиками. При этом ни один из них не был до конца уверен в собственной правоте. А, как это ни странно, тот, кто не до конца уверен в собственной правоте, всегда кричит намного громче — ведь ему необходимо в первую очередь убедить себя самого. Гердер сомневался или, скажем так, был не вполне уверен в реальном существовании Арнольда Лимитеда (осн. 1905), Ангало же был не вполне уверен в обратном.
Прошло немало времени, прежде чем Ангало заметил Масклина.
— Скажи хоть ты ему, Масклин, — взмолился Ангало. — Он собрался отправиться на поиски Тридцатидевятилетнего Внука!
— Это правда? — спросил Масклин аббата. — Где же вы намерены его искать?
— В аэропорту, — выпалил Гердер. — Где же еще? Сказано ведь, что он вылетает. На самолете.
— Но мы же знаем, что представляет собой аэропорт! — воскликнул Ангало. — Я много раз бывал там, подходил к самой ограде. Там целыми днями снуют люди! Как среди них отыскать Внука? Да и вообще, он мог давно уже улететь и теперь плавает в своем соке! Нельзя слепо верить всему, что падает с неба! — Он снова повернулся к Масклину. — Масклин — разумный парень, пусть он вам объяснит. Объясни же ему, Масклин. А вы, Гердер, послушайте, что он скажет. Масклин прекрасно во всем разбирается. В такое время, как сейчас…