— Садитесь, пожалуйста.
Приглашающий жест, рука — узкая, словно сухой стебель. Он тут же погрузил взгляд в папку, зашелестела бумага, точно опавшие листья. И я представил вдруг очень отчетливо: лес. Голые ветви скрипят, стукаются друг о друга. Под ногами шуршит, чавкает, вздыхает. Почти забытые ощущения детства. Картины прошлого, которое уже успело стать нереальным. Потому что закончилось — очень-очень давно.
— «Интерстар» вам доверяет, как я погляжу.
Еремин просматривал документы. Для виду или и правда делал это впервые?
Я сел. Стул был шатким, неудобным. Обычный стул из обычного пластика. Как и все в этом кабинете — привет с далекой Земли.
— Спасибо, — поблагодарил я.
Он поднял на меня свои золотистые глаза. Впервые за все время с начала встречи.
— За что?
— За комплимент.
Я откинулся на хлипкую спинку, принудив тело расслабиться. Добавил:
— Вы не сомневаетесь в представителях «Интерстара». Хоть это хорошо.
Начальник Дальней хмыкнул. Вновь вонзился взглядом в разложенные на столе бумаги.
— Знаете, Немов, есть такая поговорка. Через тернии…
Я ждал, что он скажет: «К звездам». Обычно людей видно сразу: с этим можно так, а с тем — эдак. Но начальник Дальней оказался другим. Неудобным и вовсе не обычным, как я сначала думал. Он ускользал, как песок меж пальцев. Или как вода.
Вот и сейчас он сказал:
— Через тернии, Немов… к другим терниям.
Я изобразил на лице вежливое недоумение. Он понял меня без дальнейших слов.
— На испытательный участок когда проводите?
Я встал. В моем голосе ясно звучало: «Ваше личное мнение никого не волнует. Мы оба знаем, интересы компании — превыше всего».
— Сейчас, — ответил он.
И тоже поднялся. Но никто из нас так и не двинулся с места. Мы оба знали, что за препарат нам предстоит испытать.
Планету обнаружили семнадцать лет назад. Это был исторический день в отделе транспорта и астронавигации «Интерстара» — землеподобных планет во Вселенной не так уж много. Зонд собрал данные, развернулся в станцию, расставил Н-пространственные маяки. Дорогу «провесили» за какой-то месяц, натянули струны-ориентировщики. А станция к тому времени уже высадила «разведчиков» на поверхность.
Вот тут-то и начались чудеса.
«Разведчики» успешно приземлялись, собирали и транслировали данные. Потом выходили из строя. Правда, спустя несколько часов, сигнал возобновлялся. Дублировался другим устройством с неопознанной кодировкой. И третьим. И четвертым… Сначала целыми десятками, потом сотнями и тысячами однотипных устройств.
Во Вселенной много необъяснимого. Но с феноменом Деметры «Интерстар» столкнулся впервые.
Разумеется, всем разработкам тут же был присвоен красный уровень секретности. Со временем он изменился на более демократичный желтый. Но делу это вряд ли помогло. Базы по-прежнему висели на Н-пространственных якорях. Якоря жрали массу топлива. Трудностей освоения это не решало.
Выход был лишь один. Сделать пригодной хотя бы небольшую площадь. Обуздать разбушевавшуюся почву. Лишить гектар этой рыжей пустыни его немыслимых животворных сил.
Для этой цели сюда и отправлен был мой груз — новейшая разработка «Интерстара». Модуль с набором модифицированных генов старения для посева. А вместе с ним для контроля за операцией был отправлен и я.
…Еремин молчал. Не торопясь, мы шли к испытательной делянке — среди обкатанных ветром дюн. Скафандр разрешили снять и одеться, как местные: все тело закрыто плотной одеждой и слоями нанопленки, на лице — маска. Под ногами неистово хлюпает; песчаная пыль, словно издеваясь, скрипит на зубах.
Полный набор, как говорится.
— Через тернии к терниям, — продолжал начальник Дальней. — У нас так часто говорят. Одно дело, когда живешь где-то там, — он кивнул на вечернее, гладкое, как лист меди, небо, — и совсем другое — здесь. Оттуда все куда как просто выглядит: бездушный кусок камня среди невыразительных звезд, завод по выращиванию дармовых запчастей. Так ведь выгоднее, Немов. Понимаете?
— А вы хотите сказать, что эта планета — не просто кусок камня и не просто завод? — спросил я.
Он коротко взглянул на меня. В его карих глазах блеснули едва заметные золотые искры.
— А как вы думаете? Если допустить обезьяну к кластеру Н-пространства и положить туда банан? Обучить ее базовым условиям, при которых она сможет этот банан извлечь. А потом, если она, по незнанию, замкнет тумблер, синхронизирует энергетические потоки и…
Он замолчал. Его молчание было красноречивее слов.
— То есть вы хотите сказать, человечество на Деметре — нечто вроде обезьян?
— Нет. — Его губы, скованные нанопленкой, растянулись в тугую улыбку. — Не совсем так.
Я удивленно хмыкнул. Он остановился, вопреки всем инструкциям. Очень внимательно посмотрел на меня.
— Обезьяны взяли палку-копалку. Потом построили первый город. Потом открыли Н-пространство. И наконец, прилетели сюда. Обезьяны используют джунгли, чтобы добыть банан. Точно так же они используют чужие планеты, чужие ресурсы. Н-пространство.
Я молчал. Мои ноги медленно, но верно погружались в песок.
— Поэтому нет никакого человечества, Немов. И не было никогда.
Он подтолкнул меня в спину. Вечернее солнце малевало на небе яркое замысловатое по цветам гало.
— Что-то вы не сильно оптимистичны.
— А у меня есть причины. Например, это.
И он указал на тщательно сложенную, припорошенную песком каменную пирамидку. Над ней висело жужжание — приглушенное жужжание сотен мух.
— Что там?
Воздух над пирамидкой чуть заметно дрожал.
— Муха, — ответил Еремин просто. — Сюда зарыли муху. Дохлую муху с Земли. Но если не заметить, пересечь черту, — он указал на песок, — жужжать будет так, что собственного голоса не услышишь. Поэтому давайте-ка… Осторожно.
Мы обогнули мушиную могилку и принялись взбираться на дюну. Ее покатый бок рассыпался под ногами. На той стороне, обернутый вечерними тенями, будто покрывалом, висел миниатюрный плот.
— Или вот еще пример, — продолжал Еремин как ни в чем не бывало. — С Земли как-то притащили гриб. Обычный гриб, сушеный. Подберезовик. И закопали в песок.
— И во что он вырос?
— В холм. Сначала небольшой, метровый. Потом поднялся на два километра. Пришлось даже базу эвакуировать.
— Надежды на терраформирование пошли прахом? — не удержался я.
— Что-то в этом роде. А холм скоро совсем круглый стал. Потом пошел ветер, песок с него слетел, и выяснилось… Это — туча.
— Туча?
— Да. Натуральная, грозовая. Оторвалась от земли, поднялась в небо. Повисела для порядка. А потом из нее и посыпалось… Вот что, думаете, посыпалось?
— Не знаю. Вода?
— На Деметре-то? В пустыне? Нет, Немов. Грибы.
— Грибы?!
Еремин усмехнулся:
— Ну да. Грибной же дождь.
Он поднялся на плот, взял капсулу-буек. Привычным движением вскрыл Н-пространство.
Я наблюдал за тем, как быстро двигались его руки, как ловко шарили в недрах буйка длинные пальцы. И думал. О Деметре, которая вырастила из гриба тучу, а из цифрового кулона — башню. О словах Еремина, на что способна обезьяна, если ее допустить к управлению Н-пространством. И впервые — об «Интерстаре». О том, насколько его решения целесообразны.
— Мы, конечно, сделаем все по инструкции, — продолжал Еремин, будто читая мои мысли. — Но Деметра — структура сложная. Мы никогда не знаем, как она отреагирует. В частности, на гены старения. «Фотографии» хотя бы взять — уже повод насторожиться.
— Фотографии?
— Да. У нас рабочие давно практикуют. Берешь фотографию, зарываешь в песок. Вот как раз вечером. Куда закопал — на то место памятный камушек. А ночью они приходят.
— Кто?
— Родственники. Друзья, знакомые. Домашние животные, наконец. Словом, те, кто на фотографиях изображен.
— Они… материальны?
— Ну как сказать. Зависит от качества снимка. И от бумаги. Фотографии должны быть бумажными — такие держатся дольше всего.
Я молчал. Я долго молчал, пока он извлекал из Н-пространства генетический модуль, снимал защиту, помещал устройство в посевной буек. Гены старения. А может, это и правда вариант обуздать планету?
Нет. Обезьяны в космосе, ответил себе я. Макаки, которые не знают, к чему прикоснулись. Мартышки, не имеющие понятия о том, что делать, когда находишь очки.
— Готово. Посмотрите.
Я повел плечом. Стряхнул наваждение, словно надоедливую муху.
— Вот, — бодро, по-военному отчитался Еремин. — Капсула установлена, буек на автомате. Будет висеть над местом посева, сбросит капсулу, когда получит команду. В принципе, сброс можно задать сейчас. А можно и с отсрочкой установить.
— А мнемокристаллы? — спросил я. Он недоуменно посмотрел на меня, и тогда я добавил: — Кто-нибудь придет, если мнемокристаллы закопать?
Начальник Дальней помедлил, прежде чем ответить.
— Придет. Только продержится максимум минут двадцать. Да и качество… так себе.
— Ничего. Мне достаточно.
Я повернулся и спрыгнул с плота. Его голос догнал меня уже на земле:
— Немов, ну так что? Ставим посев сейчас или с отсрочкой?
— С отсрочкой, — нащупывая на груди мнемокристалл, ответил я.
На низкой полке тикают часы. Тик-так. Старинный механический будильник — сейчас уже такие не производят. Время путается среди колесиков и шестеренок, двигает стрелки вперед. Отмеряет секунды, оставшиеся до пуска посевной капсулы. Секунды перетекают в минуты. Минуты умножаются в часы.
Нет, до утра у меня еще есть время. Я надеваю маску, встаю.
Ночь на Деметре — вся в сиянии золотистых лун. За ними не видно звезд, все предметы отбрасывают тройные тени. Через тернии — к терниям.
Она ждет меня у камня, под которым я спрятал мнемокристалл. Маленькая искорка в своем белом платье. Острые коленки, как у большинства детей, острые локти. И большие, в пол-лица, немного изумленные глаза.