И в довершение всего река решила выйти из берегов, затопив долину, где расположилось первое поселение.
Они тогда еще не знали, что стебли водяника имеют свойство внезапно раскрываться, фактически порождая новые русла рек. Что или кто служило «спусковым крючком» процесса — за все последующие годы биологи так и не разобрались.
Они знали, на что шли, точнее — летели сквозь вновь открытый пространственный тоннель «пульсирующего» типа. Что до прибытия следующей партии колонистов пройдут годы, а им выживать здесь с тем, что есть; что данные первичной разведки — это капля в море, и их может ждать множество неприятных сюрпризов.
Наверное, Ветров подсознательно ожидал от этой планеты подвоха. В частности, потому и оказался в числе выживших.
«Природа вызывала иррациональный страх у первобытного человека, а кто мы здесь, если не первобытные люди?»
— Эй, куда дальше идем, спрашиваю! — растормошил его Вано, бесцеремонно выдергивая из пучин философских размышлений.
— А у вас разве нет своей программы? — спросил Алексей, окидывая взглядом открывшийся вид. Они вышли на берег реки, где она делала крутой поворот, огибая гигантский кусок скалы, видимо, некогда отколовшийся с вершины.
— Брагин сказал — сопровождать тебя в твоих духовных поисках. И следить, чтоб в ущелье не свалился по пути.
— Духовных, значит, поисках… — Ветров все не мог отвести взгляда от обманчиво спокойной реки. Уже в ста метрах ниже она вновь диким зверем ревела на крутых порогах, а здесь, на излучине, затаилась, но все равно странным образом ощущалась, будто живое существо, следящее за людьми насмешливым взглядом.
Место казалось смутно знакомым. Может, напоминало что-то из земных пейзажей. Если, конечно, не приглядываться к деталям, не рассматривать расступившийся по берегам лес.
— Ну, для начала, туда, где вас леший водил, — со вздохом ответил он.
— Так уже проскочили, — хмыкнул Вано. — С тобой как-то быстро прошли, точно по тропе заговоренной.
— Что ж ты не сказал? Мне надо искать аллерген, что на тебя подействовал…
— Там ничего необычного из растений не было, ребята бы отметили, а, Касьян?
Остальные ребята из группы согласно закивали.
— Тогда… туда, где встречаются реки с двух вершин, — неожиданно сам для себя произнес Ветров.
В переплетении толстых цилиндрических стволов и колючих лиан на противоположном берегу что-то шевельнулось. Раздвигая кожистые листья, из леса выглянул тонкорог.
— Ты гляди-ка! — восхитился Вано и защелкал камерой. — И не боится ведь. У, олень беспозвоночный, как только ходит еще…
Коллеги его отозвались дружным смехом. Ветров же не мог оторвать взгляда от больших печальных глаз животного. Зацепившись за эту деталь, память услужливо подсунула ему образ из недавнего сна.
— До вторых водопадов успеем спуститься? — деловито спросил он, поправляя лямки рюкзака.
— Ну, если тупить не будем… — пожал плечами Вано.
Тонкорог тут же скрылся в чаще, будто ждал команды от руководителя экспедиции.
Водопады представляли собой красивейшее зрелище — два ореола радужных брызг, густо поросшие местным аналогом мха камни вокруг. Биологи принялись его фотографировать, бурно восторгаясь формой каких-то спорангиев, а Ветров шагнул прямо в заводь перед водопадами и направился к скале между ними, уповая на непромокаемость костюма.
— Ты чего? — окликнул его Вано.
На камне притаился куст невиданного до сих пор растения. Круглая розетка сочных листьев и едва заметная паутинка оплетающих камни мелких корешков.
— Оп-па, это что-то новое. — Биолог, не долго думая, пошлепал вброд вслед за Ветровым.
«Не такое большое, как во сне, но…» — подумал Алексей, завороженно глядя на растение. Что «но», он так и не смог себе ответить и потянул из кармана рюкзака портативный анализатор.
— Странно, что он так похож на суккулент, — суетился рядом Вано. — Смотри, какой мясистый, точно кактус. Зачем ему стараться сохранить влагу, если он растет чуть ли не в воде?
Ветров не ответил, уставившись на экран прибора.
— Что там? — Любопытный биолог сунулся через плечо. — Аллерген нашел?
— А то. — Алексей усмехнулся, перелистывая столбики данных. — И даже больше.
— Ну что там, не томи! Я в твоих диаграммах ни черта не понимаю, знаешь же.
— Пока рано утверждать, но… по предварительным данным, в листьях этого растения содержатся белки и другие макромолекулы, характерные для всей местной флоры. А то и… ну точно, вот это у нас фактор фертильности моллюсков. Гормоны тонкорога… как интересно.
— Это как? — изумился Вано.
— Надо взять образец. — Пальцы Ветрова заметно дрожали, когда он стерильным щупом отделял от основания один лист. Казалось, растение кинется на него, защищаясь, оплетет гибкой сетью ворсинок, вопьется в кожу, высасывая соки…
«В первую очередь проверю содержание в нем психоактивных веществ, вот что».
Биологи за его спиной тем временем уже спорили о наименовании нового объекта.
— Кустолист, — уверенно произнес Вано. — Обожаю изобретать названия. Еще на Земле, помню, мечтал: вот прилечу на новую планету, а там как выпрыгнут на меня слономедведи, черепаховерблюды и крысотигры! А тут одни слизняки, никакой фантазии у природы, даже до хордовых и то дело не дошло…
— Вообще-то первооткрывателю решать, — заспорил кто-то из биологов, кивнув на Ветрова.
— Сердце, — пересохшими от волнения губами произнес Ветров. — Сердце Сестер.
— И то верно, — произнес, подумав, Вано. — Хотя я бы сказал — нервный узел. Или лимфоузел.
Ветров не ответил, осторожно упаковывая в пакетик оторванный лист.
Где-то глубоко внутри пульсировал неслышный монотонный гул. Точно удары гигантского бубна — или сердца.
— Предлагаю отметить. — Брагин вынул из-под стола колбу с прозрачной жидкостью и встряхнул. — Ну, не каберне, конечно, но..
— Что именно отмечаем? — рассеянно спросил Ветров. Он нервно выстукивал пальцами по подлокотнику сложный ритм, думая о своем.
— Ну как же? Твое открытие. Весь химсостав в одном листе, разве не чудо? Все возможные вредные факторы в одном флаконе. Когда сделаем новую сыворотку на его основе, это здорово облегчит работу. В первую очередь — тебе…
— Вадик. — Алексей со стоном опустил лицо в ладони. — Ты не понимаешь. Я… слушай, ты поверишь, если я скажу, что видение этого… кустолиста, как его упорно называет Георгадзе, посетило меня во сне?
— Отчего же нет? Менделеев в свое время целую периодическую таблицу во сне увидел. Мозг ведь и во сне работает, не мне тебе объяснять.
— Но я ведь никогда не был в этой части леса! Я с базы не выхожу, ты же сам знаешь. А тут как будто озарение — надо идти к водопадам!
— Что ж… думаю, существование подобного организма ты вполне мог вычислить теоретически. На кончике пера, как говорили древние. Сам посуди: мы знаем, что разрастающийся водяник пронизывает всю почву, точно сосуды в живом организме. Мы знаем, что стволы его иногда прорываются в русла рек. О том, какая здесь запредельная степень симбиоза всего со всем, мне биологи давно твердят. Оставалось всего лишь сделать следующий шаг…
— И признать, что реки — это главные артерии, что по ним передаются химические сигналы, регулирующие жизнь сообщества в целом, — медленно кивнул Ветров. — И если это аналог регуляторной системы организма, то должны быть узлы, где информация аккумулируется… обрабатывается…
— Живая планета, ну точь-в-точь как в старой фантастике. — Брагин не казался ни испуганным этой мыслью, ни даже слишком удивленным. Ветров не понимал, как он может так отвлеченно рассуждать о том, что непосредственно касалось вопросов их выживания.
— Можно пойти дальше, — нарочито беспечно усмехнулся он. — Где нервная система, там и разум, а?
— Ну, это уж ты перегибаешь, — покачал головой комендант. — А катастрофа на первой базе — это был гнев при виде наглых захватчиков, так, что ли?
— Катастрофа… — Новая мысль захватила сознание Ветрова. Игра в аналогии подсказала ему простое решение.
— Иммунная реакция, — пробормотал он. — Синтез антител…
— Что? — Брагин пересел к нему, отодвинул нетронутый стакан со спиртным. — Вот теперь я все-таки спрошу, не бредишь ли ты. Может, не стоило плескаться в ледяной воде, а?
— У планеты случилась на нас аллергия, вот что. — Алексей нервно рассмеялся и потер лоб. — Отток жидкости из сосудов… моллюски как лимфоциты… Красная пыльца как попытка убить паразитов. Непроизвольная реакция. Но мы выжили и, возможно, своими действиями показали, что немного сложнее паразитов. Что с нами можно вступать в контакт.
— Психоактивных веществ это ваше «сердце», значит, не синтезирует? — вкрадчиво поинтересовался Брагин и ненавязчиво проверил, нет ли у товарища температуры. Ветров раздраженно смахнул его руку. — Нет, вообще первая часть теории очень похожа на правду…
— Не синтезирует, — буркнул Алексей. — Она действует как-то иначе. Излучения, может быть?
— Хочешь сказать, все эти лешие, духи и прочее — сигналы?
— Мне снятся сны… — невпопад произнес Ветров и наконец потянулся за выпивкой. — В одном из них я попросил… уж не знаю, духов, это растение, реку или саму планету… помочь нам с адаптацией. Не представляю, к чему это приведет.
Девочка шла по скользкому стволу водяника, опасно балансируя и взмахивая руками. Ветров потянулся удержать ее — и не смог: не было у него ни рук, ни тела вообще.
У девочки были тонкие руки и темные волосы. Светлая майка болталась на плечах, будто сшитая на вырост.
«Куда же ты в лес на ночь глядя, да без респиратора», — бессильно подумал Ветров. Окружающая темнота давила и пугала, но ребенок, кажется, нисколько не разделял его страхов.
Толстый лежачий стебель охватом с доброе земное бревно внезапно закончился, повиснув над обрывом, точно сточная труба. Внизу шумела река, и прозрачный сок водяника извергался в нее, смешиваясь с водой.
«Река собирает знания обо всем, что встречает на своем пути», — подумал Ветров — а может, кто-то прошептал ему на ухо эту фразу.