Девочка неловко взмахнула руками и полетела вниз. Алексей хотел закричать, но не мог издать ни звука. Только скользнул бестелесным призраком вслед за ней — чтобы увидеть, как маленькое тельце бережно перехватывает литофаг. Студенистое тело огромного червя сработало, как подушка безопасности, — ребенок даже не ушибся.
Обвив свою добычу кольцами, на манер земных питонов, червь с неожиданным проворством нырнул в воду. Его закрутило течением и понесло вниз, через пороги и излучины, туда, где…
«Он ведь питается неорганикой, зачем ему человеческий детеныш?» — растерянно подумал Ветров, прежде чем проснуться.
«Вот и ты, братец, одичал», — говорил себе Алексей, торопливо шагая по направлению к школьному корпусу. В плане базы это здание значилось как «интернат», но слово не прижилось — видимо, вызывало неприятные ассоциации, особенно у старшего поколения. Дети в колонии брошенными уж точно себя не чувствовали — напротив, на взгляд Ветрова, их даже баловали гиперопекой. А с другой стороны, как их не баловать, если они — самое ценное, что есть в колонии? Будущее этой планеты, как ни крути, в их руках. Когда снова откроется канал к Земле, старшие из них уже приблизятся к совершеннолетию. Наверное, будут чувствовать себя хозяевами здесь… и небеспочвенно, учитывая, как трудится над их адаптацией к этому миру целая бригада специалистов.
Девочку из сна он запомнил прекрасно, но совершенно не мог вспомнить, была ли такая среди его пациентов. Конечно, все дети проходили медосмотр — гораздо чаще, чем им хотелось бы, — но Ветров плохо запоминал лица. Вот их медкарты он при необходимости мог воспроизвести в памяти наизусть.
— А, доктор, — приветливо кивнула ему заведующая «интернатом». — Принесли нам обновленный коктейль, а?
«Коктейль», препарат, блокирующий бесконечные аллергические реакции, пока еще был на стадии очередной доработки. Когда-то это казалось разумным решением — не глушить иммунную систему целиком, повышая риск заболевания какими-нибудь вполне земными инфекциями, а синтезировать молекулы, что блокируют определенные рецепторы клеток, и те перестанут реагировать на местные белки, разводя беспочвенную панику в масштабах всего организма.
Вот только на каждый аллерген приходилось синтезировать свой блокатор, и «коктейль» все усложнялся и усложнялся, ставя перед врачами задачу — решить проблему адаптации каким-то принципиально иным способом.
— Нет, я… — Ветров смешался. А в самом деле, что он собирался спросить? «Все ли дети у вас на месте?» Да если б кого-то недосчитались, шуму было бы — на всю базу. — Хотел узнать, все ли у вас нормально.
— Ну, с разбитыми коленками пока справляемся, — улыбнулась женщина. — А с чем посерьезнее мы бы сразу обратились, не сомневайтесь!
— Мне ночью не спалось, — на ходу принялся сочинять Алексей. — Я ходил по базе и видел, что… то есть мне показалось, что по территории бродил ребенок. Кажется, девочка. Одна.
— Это совершенно исключено, — твердо заявила заведующая. — У нас контроль, как на космодроме!
— Может, и зря, — хмыкнул Ветров, но наткнулся на непонимающий взгляд и покачал головой. — Простите. Значит, мне показалось. Скажите, а… в лес дети ходят?
— У нас бывают экскурсии на уроках биологии. — Женщина все еще подозрительно хмурилась. — Но, разумеется, далеко мы не уходим. Сегодня вот на поля пойдем смотреть. — Она махнула рукой вдаль, туда, где ниже по склону несколько относительно плоских террас были распаханы под земные культуры.
— Ну, вы осторожнее там, — неловко кивнул ей Ветров. И добавил, сам себе удивляясь: — А то у меня что-то нехорошее предчувствие.
«Принять снотворного и поспать хоть днем, хоть пару часов», — мысленно прописал он себе.
Но, вернувшись на рабочее место, вместо этого полез копаться в архивах.
«…Шаманская болезнь — явление, предшествующее инициации нового шамана. Считается, что человек, избранный духами, испытывает данное патологическое состояние…»
Меньше всего Алексей ожидал, что из всей обширной базы публикаций, хранящейся в информационном терминале, ему понадобятся статьи по антропологии.
«Коренные народы Сибири проявляют удивительное единодушие в представлениях о том, что воля самого кандидата в шаманы не имеет никакого значения. Избранный духами будет страдать от шаманской болезни, пока не смирится со своей участью и не пройдет инициацию…»
— Инициацию проводит уже посвященный шаман, — пробормотал Ветров, скользя глазами по строчкам. — И где же, по-вашему, мне его взять тут, в сотнях световых лет от коренных народов Сибири?
«…характерны ночные кошмары, звуковые и зрительные галлюцинации…» — нервным движением пальца он выделил строку в тексте.
— Пока дело не дошло до галлюцинаций, надо бы зафиксировать, — подытожил он и вывел на экран новый текстовый файл.
Давно ему не приходилось писать ничего, кроме сухих строк научных отчетов. Алексей здорово увлекся процессом, описывая свои сны почти в художественной форме. За окном уже начало темнеть, когда его литературные упражнения прервал резкий вой сирены.
— Третья бригада, сектор «Ц» ваш! Связь каждые десять минут. Белкин за главного. Снаряжение получать бегом марш!
Алексей редко видел Брагина в «боевой» обстановке. Признаться, он уже и не помнил, когда это было-то. Мирная, размеренная жизнь базы редко требовала от коменданта решительных действий. Разруливать бесконечные дрязги, споры ученых за оборудование да перераспределять ресурсы строителей из-за очередной непредсказуемой поломки оборудования — все это его друг умудрялся проворачивать, чуть ли не вставая из кресла. Сейчас же перед Ветровым был практически другой человек — собранный, резкий в движениях, холодные и незнакомые глаза поблескивают сталью. К нему так просто не подступишься с отвлеченным разговором о критериях иррационального.
А придется ведь, подумал он тоскливо и дернул коменданта за рукав.
— Я знаю, где она может быть.
Брагин стремительно развернулся к нему.
— Надо поднять флаер и лететь к нижним водопадам.
— Флаер уже над лесом. — Комендант едва заметно поморщился, видимо, вспомнив, в каком состоянии одна из немногих летательных машин, переживших катастрофу. — До нижних… нет, ребенок туда не доберется физически.
— Если ему не помогут, — ответил Ветров. — Что именно сказала воспитательница? Я слышал самые дикие версии.
— Что ребенка утащил лес. — Поджатые губы Брагина превратились почти в бесцветную линию. — Именно лес, не лесной зверь. Стволы и ветви извивались как щупальца, схватили ребенка, мгновенно отделили от группы…
— У меня был сон. Вещий сон, — упрямо повторил Ветров. И предпочел не заметить, как переглянулись при этих словах окружающие. — В этом сне девочку уносил литофаг. И я знаю, куда он ее потащил. Прочесывать лес можно бесконечно. Просто полетим вместе, и ты сам все поймешь.
Комендант помолчал, сверля взглядом товарища.
— Не ты ли меня убеждал в необходимости иррационального? — Алексей стиснул пальцы в кулак, чувствуя бессилие. Одно дело — неспешные философские беседы за чаем, другое — реальная ситуация. Чрезвычайная ситуация, в которой он ничего не решает. — Вот оно, твое иррациональное… стучится в дверь. Точнее, в мою голову. Уже которую ночь. Поначалу я думал, что герой этих снов — не я, откуда во мне эти образы из древних культур? Потом понял — это попытка коммуникации. Образы добавляет мое сознание, а внешний источник лишь передает информацию.
— Ты хоть понимаешь, как подозрительно все это выглядит?
— Если я окажусь не прав, посади меня в изолятор, как опасного психа, — криво ухмыльнувшись, посоветовал Алексей.
— Так и сделаю, не сомневайся, — коротко кивнул Брагин и снова включил рацию.
— Ладно, — вполголоса сказал он двадцать минут спустя, выбираясь из леса на берег реки, — впредь буду, как хороший вождь, слушать шамана племени.
Там, где струи двух водопадов сливались, смешивая талые воды с двух разных вершин Сестер, кровь двух разных рек, на мокром камне сидела девочка. С боков ее придерживали щупальца-ворсинки гигантского литофага.
— Транквилизатор для моллюсков на него должен подействовать, — воинственно прошептал Вано, вскидывая ружье. Биолог полетел с ними в качестве проводника по местности, хотя, как подозревал Алексей, вторым его заданием было — в случае чего помочь скрутить «опасного психа».
— Не стреляй! — тоже шепотом ответил он.
— Леночка! Ты в порядке? — взволнованно спросил комендант. Девочка кивнула, хоть и несколько заторможенно.
— Мы плыли по реке, — сказала она сонным голосом. — Я знаю, что нельзя уходить далеко…
— Просто заберем ее? — Брагин шагнул вперед. Ветров остановил его.
— Смотри…
От камня, где росло Сердце, к телу ребенка тянулись тонкие ниточки сосудов. Там, где они касались кожи, зеленый цвет их сменялся красноватым.
— Если их резко оборвать, кто знает, что случится?
— Вампир! — Эмоциональный биолог явно едва сдерживался, чтоб не выстрелить.
— Нельзя, чтобы черт знает что обменивалось черт знает чем с земным ребенком! — Комендант в гневе был крайне лаконичен. Он уже выхватил из ножен широкий плоский нож и шагал к девочке, шумно загребая ногами воду.
Гибкий полупрозрачный хвост литофага хлестнул его по коленям, опрокидывая навзничь.
— Ах ты! — Биолог все-таки выстрелил — сразу целой россыпью дротиков. Но не похоже, чтоб на червя мгновенно подействовало их содержимое.
— Они просто решили отобрать пробу, — укоризненно сказал Ветров, выхватывая нож из руки шумно ругающегося товарища. — Взять и отделить маленький кусочек колонии… ну, как мы берем образец с чашки Петри, ага? Даже честно предупредили об этом… Просто просчитались с выбором «кусочка». Сейчас я им дам нормальный образец.
— Но зачем им наша кровь? — возмущенно крикнул Вано, даже не уточняя, кто такие эти загадочные «они».
— Чтобы выполнить запрос на синтез лекарства, — Ветров подошел к цветку, и его никто не остановил — а может, просто у червя наконец замедлилась реакция.