Родители Жулианы сгорели в два дня, и тела их приняла морская бездна. Все случилось так быстро, что Жулиана, которая безотлучно находилась при них, не могла поверить в то, что осталась на свете одна. Она все время оглядывалась по сторонам, словно бы ища любимые, дорогие лица, с которыми не могла расстаться.
— Я с тобой, я люблю тебя, — Матео обнял ее за плечи, и Жулиана заплакала, уткнувшись ему в грудь. Так
— Они всегда были вместе, — всхлипывала она, — и ушли тоже вместе. А знаешь, почему меня зовут Жулианой? — Она смотрела на юношу полными слез глазами. — Жулио и Ана, они назвали меня так, чтобы не разлучаться и быть всегда вместе со мной!
— Я тоже буду всегда с тобой! Я не оставлю тебя, любимая! — Матео крепко обнял ее, укрывая от всех бед.
Весь этот день они провели вместе, потом Матео отвел Жулиану в каюту и сидел с ней до тех пор, пока она не уснула.
— Сон лечит, — шепнул он, коснувшись губами ее щеки. — А как только мы окажемся на твердой земле, сразу же поженимся!
Но на следующее утро Жулиана не увидела своего Матео на привычном месте возле трапа, она отправилась искать его, спрашивала всех, кого встречала, о высоком молодом человеке.
— Вы нас видели вместе, — повторяла она жалобно, — мы всегда вместе танцевали... не
Наконец ей встретился судовой врач.
— Матео болен, — сурово ответил он.
— Я хочу его видеть, отведите меня к нему, — потребовала Жулиана.
Неужели жестокая судьба отнимет у нее и Матео? Если Матео болен, она тоже не хочет жить!
— Милая девушка, это невозможно, — стал уговаривать ее врач. — Вы же понимаете, чем это вам грозит.
— Я ухаживала за своими родителями, и не заразилась, — в отчаянии твердила Жулиана.
Потеряв родителей, она боялась потерять и Матео. И жить, и умереть она хотела только с ним!
Она так плакала, так умоляла, что врач махнул рукой. Он указал на дверь изолятора, где лежал больной, а сам ушел в другую сторону — не мог же он своими собственными руками отправить эту молодую жизнь на погибель.
Жулиана вошла и крепко-накрепко закрыла за собой дверь. Больше их не разлучит никто!
— Матео! Я здесь! — окликнула она лежавшего на рундуке юношу. Смотретките за интернеткен но
Он приоткрыл глаза, Секунду он медлил, радуясь Жулиане, ее близости, ее любви, но затем, сделав над собой усилие, проговорил:
— Уходи Жулиана, уходи, любимая! У меня чума!
Она сделала шаг к нему, и он раскрыл ей объятия. Отказаться от Жулианы было свыше его сил.
Она приникла к нему, почувствовала, что его бьет озноб, и прошептала:
— Я согрею тебя, мой любимый! Жить мне незачем! Мы умрем с тобой вместе!
Глава 2
Франческо Мальяно распорядился, чтобы комнаты для гостей в его доме были готовы, и Луиза принялась перестилать постели и проветривать помещения.
Дона Жанет, брезгливо поджав губы, распорядилась:
— Не забудь нагреть воды для ванны, Луиза! Прежде чем они лягут на мои постели, они должны будут вымыться!
Франческо метнул на жену сердитый взгляд.
— Я бы просил тебя, Жанет, помнить, что я многим обязан моему другу Жулио, и вести себя соответственно!
— Я не отвечаю за твои обязательства, Франческо! Я им не обязана ничем! И вести себя буду соответственно!
Большие темные глаза доны Жанет смотрели на мужа непримиримо. Ее нельзя было убедить ни в чем и никогда. Он повернулся и вышел.
— Макаронник! — презрительным шепотом бросила она ему вслед.
Дона Жанет была непоправимо оскорблена своим замужеством, и двадцать с лишним лет совместной жизни не погасили ее жгучей обиды. Дело в том, что ее отец — аристократ, богач и красавец, не привык отказывать себе ни в чем. Он прокутил все свои богатства, растратив их на хорошеньких танцовщиц и игру в казино. Жанет обожала красавца отца, жившего с ней по полгода в Париже, привозившего в дом необыкновенно красивых женщин, ездившего с ней на скачки и в Оперу. Его вкус казался ей верхом совершенства, все, что он делал — непогрешимым. Однако в приданое ей достались одни долги, и она очень скоро поняла, что ни в Париже, ни в Сан-Паулу не может рассчитывать на хорошую партию. Маменьки богатых наследников при виде красивой бесприданницы с аристократическими замашками прятали от нее своих дорогих сыночков. Они не желали, чтобы случился грех, за который потом пришлось бы расплачиваться состоянием.
Жанет по праву могла участвовать во всех самых пышных балах и празднествах, но ее туда не приглашали, несмотря на ее парижские туалеты, а может быть, еще и из-за них, зато охотно звали поухаживать за больными в монастырском приюте или понянчить приютских детей — время от времени девушки из благородных семейств отваживались и на такие посещения. Если готовилась прогулка на яхте, или пикник, или велосипедная прогулка, посыльный с запиской не являлся за Жанет, зато она неизменно получала приглашение навестить вместе с какой-нибудь старой девой бедное семейство на окраине.
— Приданое бедных и благородных девушек — щедрое сердце, — со вздохом говорили ей богатые родственницы и просили составить компанию полуслепой тетушке, пока все остальное семейство отправится в театр.
Очень скоро сообразив, что богатая родня готовит ей участь отзывчивой старой девы, Жанет перестала навещать родных. Отец продолжал охотно их навещать, но так часто и так беззастенчиво просил в долг, что мало-помалу двери богатых гостиных оказались закрытыми перед вернувшимся на родину аристократом, о чем сам он очень и очень сожалел, вновь занявшись скачками и певичками. Ему были нужны деньги, и он добывал их всеми правдами и неправдами. Жанет сидела одна, копя обиды на жесткий и несправедливый мир. Когда кредиторы стали грозить отцу тюрьмой, он нанял себе адвоката, чтобы тот разбирался с его кредиторами и долгами. Так в их доме появился Франческо Мальяно. Жанет смотрела на него, как смотрела на всех слуг в доме, Иными словами, как на пустое место.
В один прекрасный день отец с иронической усмешкой сказал ей:
— У меня попросили твоей руки!
Жанет вспыхнула, теряясь в догадках. Она вопросительно посмотрела на отца.
— Но я же никуда не выхожу... — начала она. — У тетушки...
— Он заходит сюда, — с той же иронической усмешкой сообщил отец.
Трудная работа мысли отразилась на лице дочери, отец ее не торопил, наконец Жанет осенило — адвокат?! Это было почти оскорблением!
— Он заплатит мои долги и выкупит из заклада земли, которые пойдут тебе в приданое, — прибавил отец, испытуоще глядя на дочь.
— Это сделка? — уточнила она с закипающим гневом.
— Я бы на твоем месте согласился на нее, — миролюбиво сказал отец. — У замужней женщины куда больше свободы. Почему бы и тебе не пожить в свое удовольствие?
Если бы Жанет пошла нравом в своего отца, то циничная правда его слов была бы ей и очевидна, и приятна, суля в будущем много удовольствий, она бы ответила понимающей улыбкой, и дело сладилось бы миром. Но она пошла правом в мать — пылкую, безоглядную бразильянку, не ведавшую доводов разума, слышавшую только повеления сердца, а оно куда чаще гневается или ненавидит, чем любит.
Ничего, кроме обиды, Жанет не услышала в этом предложении, она сочла себя униженной и отцом, и предполагаемым женихом. Однако предложение приняла, решив отомстить всем — будущему мужу, презревшим ее маменькам, не отважившимся жениться молодым людям, отомстить своей безупречностью, добродетелью и великолепным домом.
Первое, что она сделала после свадьбы, кстати безупречно аристократичной, без всякой купеческой пышности и пошлости, которую почтили своим присутствием самые знатные семейства, успокоенные тем, что опасная бесприданница пристроена, — это выписала из Парижа оставленную там мебель. Ее дом действительно стал самым безупречным в Сан-Паулу, а она сама — образцом утонченности и вкуса.
Франческо отличался природным чувством такта, был умен и хорош собой и надеялся, что этого достаточно, чтобы пробудить в сердце жены хотя бы привязанность, но ошибся... Жанет не простила ему ничего. Хорошо еще, что Франческо был занят с утра до ночи, он обожал свою профессию, которая предоставляла ему нескончаемые возможности для его природной изобретательности.
Он расплатился с кредиторами тестя не столько деньгами, сколько деловыми проектами, которые и впрямь стали приносить доходы, а значит, в конце концов погасили и долги. Он удачно занялся хозяйством на доставшихся ему земЛях, и пока Жанет созидала царство хорошего вкуса вих доме, он со вкусом увеличивал их общее достояние. Он был рад, что взял долги в качестве приданого, жена принесла ему совсем иное положение и связи, которые он тут же пустил в оборот. Очень скоро многие считали за честь быть приглашенными в дом сеньора Мальяно, однако Жанет звала гостей на свои приемы с большим выбором. Зато деловые обеды ее мужа были куда демократичнее.
Родившийся сын, которого обожали оба супруга, сблизил их, в доме воцарился мир и покой, Франческо вздохнул. с облегчением. Но хорошее в мире всегда недолговечно. Вскоре в дом дочери пожаловал отец, требуя заплатить свои новые долги. Зять отказал ему — свободных денег у него не было, он только-только начал создавать основу собственного благосостояния и не собирался пускать в трубу деньги своей семьи. Да и вообще он не был сторонником прожигателей жизни.
Разразился большой скандал. Супруги в очередной раз поссорились. Жанет опять почувствовала себя обиженной и униженной, и вновь принялась мстить мужу пренебрежением, и высокомерием. Так они и жили — периоды относительного благополучия — «Вооруженного мира», как называл их про себя Франческо, сменялись откровенной войной. Франческо был человеком миролюбивым и сбегал от своей воинственной супруги в деловой мир, что шло на пользу всему семейству — они богатели с каждым днем.
Марко Антонио получил юридическое образование, как его отец, и стал записным гулякой, как дед. Его приятель Аугусту корпел над книгами, а Марко Антонио проводил дни в прохладных кофейнях в праздной болтовне с хорошенькими девушками. У него было бессчетное число романов слегкомысленными красавицами, которые оставляли его так же легко, как и он их. Сердце его было свободно, и он ни разу еще не страдал из-за женщины. Он любил веселые застолья и часто приглашал приятелей покутить за его счет. Счета потом получал Франческо.