Неужели она живёт под таким давлением всегда? Как она вообще выдерживала? И вдруг – голос. Надрывный. Уставший. Он прошёл прямо сквозь меня, словно эхо чужой боли.
— …не смогу… не сможем… — вибрировал он, дрожа, как оборванная струна. — …процесс запущен… вы обречены… мы обречены…
В её словах не было надежды. Только бездна обреченности и холод. От них стыло даже моё реальное тело, там, в капсуле. Казалось, что мороз проникает сквозь нейронные каналы.
— Мы не должны сдаваться! — мысленно крикнул я, стараясь вложить в импульс всю надежду, которая у меня была. — Мы можем справиться! Ты не одна, я здесь! Мы вместе!
Но мой голос тонул в её молчании. Её пульсации гасли. Узлы продолжали трескаться, как свежий лёд под ногами.
И я сам чувствовал, как не верю. Как эти слова не имею веса. Потому что я не знал что делать. Я не знал что происходит. Я был слепым в мире света. Глухим в море звуков. Я цеплялся за обломки, не понимая, где берег, а где глубина.
А где-то вдали гиперканалы стягивались в узлы, сплетаясь в сдавленные спирали. Красный свет медленно полз по линиям векторов, словно кровь, напитывающая сосуды мёртвого тела. Всё вокруг – давило. Сжималось. Сжигало. И каждый импульс пространства казался последним вздохом.
— …можем… спасти… нас… — прошелестел голос существа.Боль сквозила в каждом слоге. — …создам… контур… следуй за маяком… активируй… глифы… покажу… — её слова отдавались вибрацией в узлах, и я чувствовал, каждое слово даётся ей с невыносимой мукой. Энергопотоки вокруг искривлялись, рвались, мерцали на грани. Мир рассыпался.
Я вдохнул, или подумал что вдохнул. — Понял. Действуй. Я сделаю всё, что смогу. Покажи. — ответил я, хотя сам дрожал внутри. Другого выхода не было, как и времени для вопросов.
И тогда, прямо перед нами, из света и теней, начала формироваться печать. Огромная. Она росла узорами, словно гигантский глиф, сотканный из фракталов энергии. Каждая линия светилась смыслами, незнакомыми мне, но интуитивно ощущались важными.
Изнутри печати вспыхнул светлячок. Маяк. Он дрожал, его пульсации звали меня. Я сформировал мысленный зонд – сгусток намерения, и направил его за светлячком. Повторял её движения. Копировал вибрации. Шёл вслед за её резонансом.
Не понимая, что вообще делаю. Но и попыток разобраться прямо сейчас не предпринимал, промедление эквивалентно исчезновению. Так что разберусь позже, если получится выбраться.
Мы останавливались, когда она останавливалась. Мы закручивались, когда её маяк плёл танец. Мы дрожали, когда вибрация уводила нас всё глубже во тьму.
Она строила дорогу. Каркас. А я наполнял её энергией, дыханием, движением. И чем дальше мы шли, тем свет её маяка сильнее тускнел. Отклик от неё становился слабее. Я пытался поделиться силой. Но не знал как. Каждая моя попытка ни к чему не приводила.
— …не надо… — её голос едва был слышен. — …не старайся… не выйдет… — она затихла, но почти сразу сорвалась на надрыв. — …почти… закончили… когда… активируется… глиф… тянись… к выходу… откуда пришёл…
И замолкла. Вложив в завершение печати всё, что у неё оставалось. И вдруг… маячок запульсировал. Ровно. Чётко. Ярко.
Я понял – всё готово. Осталось только активировать.
Направив свой маяк прямо в центр печати. Мысленно приказал ей превратиться в односторонний туннель. Точкой выхода была моя капсула.
Всё рванулось в смазанном движении. Мы влетели в туннель. Пространство обжигало, а мир за спиной рушился.
А потом была только боль. Головная боль, острая как нож в череп. Гель в капсуле, который до этого приятно холодил. Сейчас же превратился в затвердевшую массу, внутри которой мое тело сдавливало тисками. Внутренности горели изнутри, словно кровь превратилась в расплавленный металл.
Я гулко выдохнул, что было сил. И трубка, которая до этого снабжала меня кислородом, соскочила. В рот попадала странная субстанция, заполняя его, и вызывая рвотные позывы. Одно было ясно точно, проблемы пока не закончились. Вдалеке где-то слышался звук стрельбы, а рядом с капсулой я услышал знакомый голос майора.
— Вытаскивайте его, живо, живо мать вашу! — проголосил он. Я улыбнулся у себя в уме, потому что сколько мы знакомы, ни разу не видел его таким эмоциональным.
Над головой раздавались какие-то звуки и хрипы. Знание, что меня скоро вытащат - давало мне силы держаться. Но в одно мгновенье, новая вспышка боли пронеслась сквозь моё тело, и сознание его стремительно покинуло.
***
— …Чёрт… какая отвратительная традиция… — пробормотал я, очнувшись на холодном полу. Комната встречала меня знакомой тишиной. Всё вроде как было на своих местах. Потрескавшиеся обои, старый книжный шкаф, стул, синяя софа, и запах влажной пыли вперемешку с нотками гари. Я медленно сел, облокотившись спиной о стену. Голова трещала как заведенная.
Тело сегодня чувствовалось как-то иначе, по-новому что ли. Контроль над мышцами возвращался неторопливо, неохотно. Казалось что я насильно отбираю контроль у них.
— Эй! ну-ка слушаться меня, быстро! Это ведь мои руки… — уже не совсем уверенно продолжил я, разминая пальцами мышцы ног.
— Алекс! Прекрати разговаривать со своими руками — раздался знакомый, чересчур бодрый голос Вейлы, прямо в голове. Звук вонзился иглой в череп. Я скривился, прижимая ладони к вискам.
— Да не ори ты, я тебя отлично слышу… — мысленно буркнул я, стараясь не застонать.
Вейла хихикнула где-то внутри. А я, прикрыв глаза, стал прокручивать то, что видел. Фрагменты. Обрывки. Лицо Маркова… нет, Артёма Артемовича. Кабинет. Лаборатория. Какая-то база. Обрывочные диалоги, цифры на экранах, холодный свет ламп.
Это… были воспоминания? Или вставленные образы? Или чья-то чужая память? Я открыл глаза, глядя на потемневший потолок.
— Моя ты радость… — пробормотал я вслух, — …а это ты была там? — спросил я у Вейлы, вбрасывая вопрос, словно камень в колодец.
— Алекс? Что ты имеешь в виду? — ответила она, отозвавшись привычной проекцией жёлтого смайлика у меня в голове. Только теперь смайлик закатывал глаза и теребил подбородок. Слишком невинно. Слишком нарочито.
— Ой, да не строй из себя незнайку. — хмыкнул я. — Ладно. Давай по порядку. — медленно поднялся, прислушиваясь к телу. Ноги слушались. Руки дрожали, но подчинялись. Голова… а пусть голова болит. К этому мы уже привычны. Значит жив.
Вспомнил про капсулу. Про то, как воткнул в себя этот чёртов кристалл с монстра. Про то, как в системе все рушилось и ломалось, затягивало нас в какое-то пространство. Марков… чёрт возьми, а где он? Точно помню, что он скомандовал кому-то меня вытаскивать, а дальше… а дальше не помню. Уверен, что выключился. Тогда почему когда я очнулся, я был один, а у меня в голове уже сидела Вейла.
Я послал ей образы. Которые возвращались ко мне с некоторой периодичностью. И ждал. Но она молчала. Просто… молчала. Как будто исчезла, растворилась, ушла в глубины разума, туда, где мои мысли уже не доставали.
Ну что ж. Значит помолчим.
Я откинулся на стену, прислушиваясь к себе. Голова гудела. Тело ныло. В висках пульсировало слабое эхо, будто следы только что закрывшегося водяного канала.
— Вот чего мне никто не сказал, так это то, что после вашей этой инициации зверски хочется жрать… — пробормотал я в пустоту, кидая крючок в тишину. Мало ли она клюнет.
Я вытянул руку к своим запасам. Банка кукурузы. Банка тушёнки. Желудок заворчал так громко, что я всерьёз представил, как монстры за окном замирают, прислушиваются и начинают бежать сюда, думая, что это был сигнал приглашение на ужин. Нет. Есть они будут явно не кукурузу.
Я открыл банку, и с жадностью зачерпнул ложку желтых зёрен. Жевал медленно, но с аппетитом, будто еда была якорем, удерживающим меня в реальности. Подтянул ногой бутылку воды, сделал несколько маленьких глотков. Жажда резала горло как наждачка.
В комнате было тихо. Слишком тихо. Обычная тишина всегда несла облегчение. Эта давила. Как глухой колокол, накрывший всё вокруг.
— Ну что… будешь меня игнорировать? — спросил я, отправив мысленный сигнал внутрь себя, но вот жевать не перестал.
И она вернулась. Резко. Слишком резко. Словно прорвала невидимую границу. — Я? Никогда! — её голос дрогнул, почти всхлипнул. В нём было что-то… хрупкое. Неспокойное. Как будто она сама боялась того, что собиралась сказать.
— Просто… я не знаю, как сказать. Как ты отреагируешь… — добавила она, медленно, словно слова давались с усилием. Меня кольнула лёгкая тревога. Не хотелось затягивать разговор. В окно пробивались первые лучи солнца. Мир снаружи просыпался. А я… я пока не знал, сколько пролежал без сознания. А планы у меня уже вырисовывались, если все то, что Вейла рассказывала об инициации правда. То дел у меня очень много.
— Вейла… давай без загадок. — я устало выдохнул, отставив банку. — Ты же знаешь, мы связаны. Что бы это ни было сейчас это никак не повлияет на тебя. Скажи прямо.
Она замолчала. Тишина растянулась. И вот тогда я услышал её. Голос стал тише, глубже. Полушепотом.
— В общем… да. — сказала она. — Там была я. И… не совсем я. Она словно отдалялась пока произносила эти слова. С каждым словом будто уходила дальше и дальше, как эхо, теряющееся в тоннеле.
— Ко мне вернулась… часть воспоминаний. После того как… на вашей планете… началось массовое восхождение… — тихо, почти беззвучно. И снова – тишина.
Я замер глядя в пол, и так не донес ко рту ложку с тушенкой. Массовое восхождение? Что, чёрт побери, она имела в виду?
Глава 4
— Что ты имеешь в виду под массовым восхождением? — спросил я, не выдержав. Этот вопрос сжигал изнутри, чувствовалось, что это очень важный момент.
— Понимаешь… — начала Вейла тихо, но я тут же её остановил, подняв ладонь, будто она могла это увидеть.
— Давай сразу по структуре, Вейла. — я выдохнул, стараясь упорядочить мысли. — Я задаю вопросы – ты даёшь полный ответ. Если нужно, уточнять ещё буду по ходу. Договорились?