Дальше занимаюсь оптикой. Достаю из ящика и иду устанавливать перед своим командирским местом перископ с пятикратным увеличением ТПКУ-2Б. Он поворачивается и покачивается, можно смотреть не только строго прямо. Вокруг командирского и водительского сидений броня утыкана десятком триплексных призм, которые могут, при желании, выниматься из своих мест. Раньше, на первых образцах БТР-60П, были не перископические призмы, а просто пулестойкие стеклоблоки, но наш броневик новее, хоть и сделан на базе первого серийного образца, поэтому на нём некоторые вещи, как на последующих вариантах.
Смотрю в окуляр. Там нарисованы две шкалы для определения дальностей. Снизу дальномерная шкала. Она состоит из двух линий, верхняя дугообразная, с надписанными делениями в сотнях метров, нижняя прямая, под ней число 2,7. Это высота цели, условного танка, например. Поворотом оптики видимая цель подгоняется между двух линий так, чтобы находилась плотно между линий, и смотрится, сколько сотен метров получилось.
Выше горизонтальная шкала боковых поправок с торчащей из середины вверх шкалой измерения по высоте видимой цели. Чтобы ей пользоваться, нужно знать цену делений шкалы, на разных приборах она разная. На нашем, ТПКУ-2Б, цена деления 0,04.
Жалкие штатские делят окружность на 360 градусов, военные-же на 6000 тысячных, с целью облегчения вычислений. На практике радиус равен расстоянию до цели, а тысячная, это 1/1000 доля радиана (радиан — угол, соответствующий дуге, длина которой равна радиусу). Причём на самом деле всё сложнее.
Для упрощения расчётов в НАТО тысячная mil (сокращение от milliradian) считается 1/6400 оборота, а в СССР было принято 1/6000 оборота, в других странах есть ещё другие варианты.
На самом деле 1 радиан это 954, 92 тысячных, для удобства быстрых расчётов округляют, считая, что длина дуги равна одной тысячной радиуса(дальности).
Зная примерную ширину (или высоту) видимой цели, её надо разделить на те тысячные, в деления которых цель укладывается на шкале. И умножить на тысячу, это будет дальность в метрах. Например, если цель шириной 2 метра, а укладывается она в одно деление нашего прибора, то 2:4*1000=500 метров.
Артиллеристы называют эту штуку «формула тысячных», для лучшего запоминания «предмет, линейным размером 1 метр, удалённый от наблюдателя на 1 километр, виден под угловой величиной в 1 тысячную». Причём, записать эту формулу можно по разному, например «дальность=1000*ширина: угол».
Так легко переходить от угловых единиц к линейным и наоборот, потому-что длина дуги, соответствующая углу в одну тысячную, на всех дальностях равна одной тысячной радиуса.
А при отсутствии соответствующих оптических приборов приходится измерять с помощью подручных предметов. 1 мм линейки при удалении от глаза на 50 см (примерная длина вытянутой руки) составляет угол 0-02 тысячных. Поэтому подручный предмет, например, палец, измеряют в миллиметрах и получившееся число умножают на два, получится «цена» предмета в тысячных. Если, например, ширина вашего Айфона 61 миллиметр, то его «цена» будет 122 тысячных.
Продолжаю заниматься с обновами. Вынимаю из гнезда этот прибор, убираю его в специально предназначенное для хранения место, а взамен устанавливаю ночной ТКН-1С. Два прибора, дневной и ночной, одновременно не устанавливаются, их положено менять местами при надобности. Подключаю к электрической сети БТРа. Днём положено надевать на прибор защитный кожух-шторку, чтобы не угробить. Сверху прямо на прибор по инструкции крепится прожектор с ИК-фильтром. В окуляре видно зелёное свечение. После включения фары становятся видны предметы.
Осматриваю прожектор снаружи. Невооружённым глазом излучение не заметно, но мне говорили, что его видят многие камеры обычных мобильников. Такой мощный прожектор у нас в комплекте один, к сожалению, закреплённый за ПНВ, со светофильтром. Его можно, конечно, использовать как обычный, переставив в другое место и без светофильтра, но это требует возни и времени на перестановки.
У водителя центральный триплекс вынимается из своего гнезда и заменяется ночным прибором ТВН-2Б. Он, в отличие от командирского, бинокулярный и неподвижный. Светят ему две фары, установленные параллельно с обычными, но с светофильтрами, покрашенными специальной краской, пропускающей инфракрасные лучи и задерживающей видимые глазом. На стороне, обращённой к лампе, у этих стёкол сделан рассеиватель, ряды рассеивающих призм.
В голове всё крутятся слова завсклада о защите от радиации. Уж не хотят ли нас в особые заражённые районы послать? А вот и рентгенметр в комплекте. Впрочем, это старый советский ренгенметр ДП-3Б, ему положено быть в комплекте. Измеряет гамма-излучение в диапазоне от 0, 1 до 500 Р/ч. У него выносной блок на кабеле, крепящийся снаружи бронемашины.
Непосредственно перед сиденьем командира находится место, предназначенное для установки рации. Она и идёт в комплекте, старая советская ламповая радиостанция Р-123 с диапазоном частот от 20 до 51, 5МГц (от 15 до 5,82 м). Диапазон «зацепляет» КВ и УКВ, что даёт возможность пользоваться сильно отличающимися друг от друга типами радиосвязи. УКВ-волны проходят сквозь ионосферу в космос, что позволяет пользоваться спутниковой связью, а КВ-волны отражаются обратно на землю(особенно хорошо ночью), что позволяет при благоприятных условиях работать на многократно отражённом сигнале на тысячи километров. Знаю, что Р-123 хоть и старая и тяжёлая, но до сих пор состоит на оснащении российской бронетехники, ибо надёжна. Способна выдержать даже электромагнитный импульс, сопутствующий ядерному взрыву, из-за своей «ламповости», в отличие от микросхем современных раций, подверженных мгновенному разрушению при ЭМИ. Есть, конечно, и много минусов, например, для увеличения дальности работы радиостанцию приходится прогревать несколько минут. Сама рация состоит из двух отдельных блоков, соединённых кабелем, непосредственно перед командиром приёмопередатчик, сбоку блок питания с торчащими из него предохранителями.
Наружу бронемашины идёт кабель, крепящийся к стандартной армейской 4-х метровой штыревой антенне. Антенна состоит из четырёх метровых отрезков, которые можно поочерёдно ставить один на другой, наращивая высоту постепенно. При полной высоте радиоприём, естественно, лучше всего, но можно за что-нибудь зацепиться. Очень не хотелось бы случайно «запитаться» от уличной линии электропередач. Ещё бывало и так, что в бою пулемётчик «срезал» пулями торчащую антенну. Поэтому она и сделана разборной. Присутствующая техническая брошюра утверждает, что с четырёхметровой антенной связь с подобной же радиостанцией будет возможна на расстоянии не менее 20 километров. Для увеличения прямой радиовидимости существуют стандартные 11-метровые мачты, аналоги которых мы, похоже, и будем устанавливать в своих комплексных западных экспедициях. О подобном уже говорилось, мы учимся подобным вещам. Будем создавать маскированные пункты связи, куда можно приехать и подключиться к стационарной антенне.
Рация не имеет встроенных динамиков и микрофона. На спинке командирского кресла есть сумка, в которой хранится шлемофон с головными телефонами и ларингофоном. На свисающем при радиосвязи на грудь проводе находится тангента, при нажатии на которую производится передача, при отпускании же тангенты рация переключается в состояние приёма. На рации приклёпана жестяная табличка: «Помни! Противник подслушивает!».
Установив всё это, катаемся под дождём, прикрываясь новым тентом. Совершая тренировочные пробеги, соображаю, что этак можно и домой прокатится, посмотреть, как там дела. Но сначала надо ещё получить оружие.
Бортовое вооружение будем получать у прапорщика Васильева. Добираемся до него, пробуксовывая на адски размякшей почве. Даже наши десять колёс не так уж хороши для здешнего передвижения. Земля, собственно, уже и не земля совсем, а просто жидкая грязь.
Прапорщик обходит кругом нашу длиннющую зелёную крокодилину.
— Да-а, вместительный аппарат. Целый взвод везти можно. Такой вместимости только американские броневики знаю, но те гусеничные, для высадки морской пехоты. И у нас был БТР-50, тоже мог взвод везти, с него даже на плаву можно было из тяжёлого миномёта стрелять или пушки. Ну, что там у тебя по списку?
— Первым по списку тяжёлый пулемёт.
— Тяжёлый? Пулемёт? Хм. Ну, пошли.
Васильев ведёт меня в помещение, уставленное старыми Максимами.
— Вот. Сейчас подберём, который в хорошем состоянии.
— Так написано «тяжёлый пулемёт»! Это значит крупнокалиберный! Хотя-бы старый ДШК!
— Ишь-ты, «хотя-бы ДШК». ДШК на броне очень даже ого-го, когда не надо самому такую тяжесть таскать, а не «хотя-бы».
— Так на наших современных БТРах КПВТ стоят, покрупней калибром, чем ДШК! И написано-же в ведомости — «тяжёлый».
— А Максим что, лёгкий? Считай, 65–70 кило весит. А если серьёзно — нету у нас такого запаса тяжёлых пулемётов, чтобы их на второстепенные машины ставить. Не знаю, кто этот список составлял и чем руководствовался, ведь на «шестидесятках» первых типов стоял пулемёт Горюнова, СГМБ, позже ПКБ, а не крупнокалиберный. Только потом, когда башню от БРДМ-2 приделали, крупнокалиберный 14,5 мм появился, в спарке с ПКБ. А на твоём экспериментальном вообще ничего, скорей всего, не определено, что должно по правилам стоять. Ты пойми меня правильно, мне не жалко, просто у нас эмбарго, покупать хорошие пулемёты трудно, их мало, все они в автомобильные войска уходят, которые на трассах с бандитами захлёстываются. А тебе ехать в регион, где такого не предвидится. Установочные гнёзда потом в мастерской адаптируете, чтобы и на станок можно было при надобности ставить, и с кронштейна стрелять.
— Понятно.
Обидно. Но справедливо. Лучшее оружие нужно на «жарких» трассах. Окидываю взглядом «стадо» Максимов. Они тут самые разные, и царских времён есть, и советские ранних выпусков, хорошо отличимые от поздних тем, что у них сверху кожуха нет большой крышки для набивания снегом или более быстрого наполнения водой. И иностранные есть, английские Виккерсы, немецкие MG 08 времён первой мировой, китайские Тип 24, ещё какие-то. Целое стадо раритетов, привезёных в этот мир случайными людьми и не востребованных в войсках. Видя мою некоторую удручённость, прапорщик ободряет: