— Да плевать на него! — нет, мне было не плевать, так как я любила свою внешность и было обидно и досадно приобретать шрамы. Весь масштаб катастрофы я не видела, но предполагала, что там все очень плохо.
— И еще. Я так поняла, что пострадали какие-то внутренние органы, но я не поняла какие. Я совершенно не понимаю, о чем они говорят, — призналась Даша, а я поняла, что все сильнее хочу пристукнуть тех существ в черном. Заодно и этих, которых Даша назвала жабами.
— А откуда здесь еще девушка взялась? Ее тоже похитили? — я старалась не думать о своих увечьях.
— Да, но значительно раньше. Но это я так поняла, потому что мы всего пару минут разговаривали, пока тебя сюда на гравитационной платформе несли. Затем ее увели, — рассказывает девушка.
— Насколько раньше? — почему-то меня это насторожило. Я решила не доверять никому, только Даше.
— Не знаю, но она знает язык, и потому ее отправили к нам в клетку.
— Знает язык? Это ж сколько она уже здесь?
— Я не знаю. Говорю же, мы совсем парой фраз перебросились, — Даша замолкает, и как раз в этот момент дверь палаты открывается и входит существо. Если нас и накачали наркотой, то это что-то очень забористое, так как к нам сейчас шла жаба на двух ногах, одетая в рубашку и брюки, да еще и белый халат, как у врачей.
— Это что за херня? — я на выдохе произнесла вопрос.
— Это бакайцы, — ответила тихо Даша. — Я не знаю, понимают они нас или нет, но лучше помолчать, — предупредила меня девушка, и я кивнула. Жаб снял какие-то показания с датчиков и, увидев, что мы не спим, понажимал кнопочки на аппаратуре, и меня начало клонить в сон. Значит, он нам снотворное добавил в капельницу. Это мысль мелькнула перед тем, как я отключилась.
Пришла я в себя от визга Дашки. Она плакала и кричала, а я дергалась на своей кушетке, совершенно не понимая, где она и что происходит. Тело затекло и ныло от неудобной позы, а я рвалась на свободу. Ко мне подошел жабеныш и снова добавил в капельницу транквилизатор. Я искренне боролась со сном, но все равно отключилась.
Сколько я была под действием снотворного — не понятно, но думаю, недолго. Так как пришла в себя и первым, что я сделала, — это нашла глазами Дашку, которая лежала на кушетке, как и прежде пристегнутая, и плакала.
— Что они с тобой сделали? — я сама готова была разрыдаться от вида девушки.
— Осматривали, — нехотя ответила она.
— Но ты кричала, — я не понимала.
— Они осматривали меня там, — и Даша многозначительно посмотрела вниз, на свое тело. Я не сразу догадалась, что она имеет в виду, а потом дошло, о чем она и почему смущена. И слезы, наверно, не от боли, а от стыда и страха.
— Больно? — я-то была на приеме у гинеколога и потому прекрасно понимаю, что это не самый приятный осмотр. А тут еще врачи, которые выглядят как жабы. То еще удовольствие. Такой осмотр на всю жизнь запомнишь, если вообще после такого не появится фобии относительно гинекологического осмотра.
— Немного, но было ужасно страшно, — призналась девушка.
— Понимаю, — стараюсь поддержать подругу по несчастью. — Я тоже боялась первого осмотра. А уж если б меня такие страшилища осматривали, то богу душу отдала бы от испуга, — Даша улыбается сквозь слезы. — Они вообще нас планируют отпускать или так и будут держать нас все время привязанными? Я бы прогулялась, а заодно осмотрела место дислокации. Пора разведывать все и думать, как отсюда сбежать, — озвучиваю свои мысли, а глаза Дашки становятся круглыми от испуга.
— Ты хочешь сбежать? — Даша заговорила шепотом, испуганно оглядевшись по сторонам, но мы точно были в палате одни.
— А ты хочешь здесь остаться? Понравились жабеныши? — я подшутила над девушкой, а у той даже пятна пошли по щекам от возмущения на мои слова.
— Нет конечно! Но куда мы сбежим? Мы в открытом космосе, на какой-то станции. Или это корабль, я не поняла, — просветила меня Даша.
— А вот это плохо. Но нет безвыходных ситуаций, — я старалась не терять присутствия духа.
— Думаю, это как раз одна из таких, — тихо ответила девушка, которая не верила в успех моего предприятия.
— Я не хочу сидеть и ждать, пока нас тут на опыты пустят, — обрубаю я упаднический настрой девушки. — Я буду пытаться сбежать, ты со мной?
— Да, — ответила Даша.
Глава 2
Дни тянулись за днями. Я сбилась со счета, но прошло точно больше месяца. Нас несколько раз выводили на прогулку. Я чувствовала себя заключенной. Не хватало только тюремной робы. Ну, робы у нас, к слову, были. Хоть и обычного цвета, не похожие на тюремные, но все равно это были ничем не примечательные рубашки и штаны. Нашу спасительницу мы во время прогулок так и не видели, хотя я и высматривала ее во все глаза. Не то чтобы я горела желанием сказать ей спасибо, но было любопытно: что это за девушка, откуда она взялась и как сюда попала.
Нас неоднократно осматривали, вернее, меня просто осматривали, следя за тем, как заживает жуткий шрам внизу живота, ровно там, где прикоснулось ко мне то существо в черном. А вот Дашу неоднократно осматривал местный гинеколог. Она каждый раз плакала, чем рвала мне душу. Я даже один раз попыталась заступиться за нее, но мне вкололи что-то и пристегнули. И с того раза прогулки прекратились, а нас стали чаще пристегивать к кушеткам. Я поняла, что лишь усугубила ситуацию. Прогулок не хватало, ка и тренировок. Кормили редко, видимо, чтобы мы просто не умерли от голода. Но, как я поняла, вкалывали витамины и делали поддерживающие капельницы с каким-то раствором. Исходя из того, что я этих жаб как девушка не интересовала и меня гинеколог не осматривал, полагаю, что внутренние органы, которые пострадали при ожоге, как раз таки были женскими. Уверена, пострадала репродуктивная система. В противном случае непонятно, почему Даша их интересует, а я нет. Задумываться о последствиях я не стала. Если честно, было не до того сейчас. Я всегда была поджарой и спортивной. А вот Даша похудела на этой жабьей диете, осунулась, и лицо стало какое-то угловатое, пропала детская припухлость щек. А еще у нее изменился взгляд. Он стал каким-то потерянным. Она не верила, что нас отпустят или что нам удастся сбежать.
Как-то нас оставили пристегнутыми. Даже уже капельницы сняли, но от кушеток не отстегнули. Мы дремали, когда раздался вой сирены и освещение начало устраивать светопреставление.
— Что случилось? — Даша испуганно выпучила глаза.
— Не знаю, — я даже усмехнулась. Можно подумать, я не лежу рядом с ней, пристегнутая точно такими же ремнями, и не буравлю взглядом потолок. — Может, у них что случилось, — высказала предположение, а у девушки глаза стали еще больше. — А может, просто пожарную тревогу проверяют на предмет исправности, — придумала другую, вроде бы безобидную причину, чтобы не пугать подругу. Она немного успокоилась, но, когда стала слышна беготня в коридоре, снова занервничала.
— Это точно не проверка пожарной тревоги, — она смотрит на меня с надеждой.
— Да, — соглашаюсь я, но больше ничего не говорю. А что я могу сказать? Испугать ее еще больше? Хотя куда уж больше. Беготня прекратилась, и наступила тишина, разрываемая лишь воем сирены. Я лежала и смотрела в белый покатый потолок. Здесь, в палате, почему-то не было острых углов. Все овальное, покатое. Разные мысли блуждают в голове, и, мне кажется, я даже задремала. В какой-то момент ощущаю, что ремни, которые крепко фиксировали конечности, сворачиваются и уходят вглубь кушетки-капсулы, и я получаю свободу. Резко сажусь, потирая затекшие конечности.
— Что случилось? Ты кто такая? — я смотрю с недоверием на спасшую нас девушку. Темноволосая, нормальной комплекции, с такими же, как и у нас, синяками на глазах и в такой же рубашке и брюках.
— Это Маша, я тебе рассказывала, — вступает в разговор Даша. — Ты не знаешь, что случилось?
— Нет, меня накачали снотворным, и я отключилась. А проснулась уже от этого звука, — спасительница отрицательно качает головой.
— Это уже несколько часов длится, — я решаю выглянуть в коридор, чтобы оценить обстановку. Даша же начала неустанно что-то говорить, давая стрессу выход наружу в виде трескотни. — Нам надо убираться отсюда.
— Над нами ставили какие-то опыты, — доносится голос Даши. — Делали инъекции, ставили капельницы, и даже что-то вроде гинекологического осмотра было, — пересказывает все наши “приключения” подруга. Она ухватилась за локоть Маши и, стараясь не отставать, идет за мной. — Мне так страшно было. Они такие мерзкие и ничего не понятно, что говорят, только клокочут и все. Но они вылечили Яну, — добавила девушка, а меня накрыло глухое раздражение и на Дашу, и на Машу. Какое им дело, вылечили они меня или покалечили? Натыкаюсь взглядом на информационное табло, на котором мигает надпись на непонятном мне языке.
— Ты можешь прочитать? — я перебиваю Дашу и указываю на мигающую табличку. Маша, отвлеченная от Даши, озирается удивленно по сторонам.
— Нет, — она вглядывается в мигающее табло. А я не могу понять: врет она или говорит правду. Даша же говорила, что она разговаривала с этими существами и даже знает, что это раса бакайцев.
— Но Даша говорила, что ты с ними разговаривала, — вот не верю я этой Маше, и сама не знаю почему.
— Я говорила с ними на хармитском языке, — наша спасительница как-то неловко замялась, и моя уверенность, что Маша что-то недоговаривает, усиливается.
— А это какой? — пытаюсь поймать ее на вранье.
— Наверно, бакайский, — она пожала плечами.
— И куда нам идти? — у Даши прорывается паника.
— Наверно, туда, — и Маша указала на мигающую стрелку. — Если на корабле произошло ЧП, то так могут указывать пути эвакуации.
Я молча пошла по стрелкам, а Машу потащила на буксире Даша. Я заметила, что Маша стала шагать все неувереннее, словно слабела. Что с ней? Не в обморок она тут собралась мне падать? Подхожу и подхватываю ее под другую руку, чтобы она не грохнулась где-нибудь здесь, в темном уголочке. Шли мы по стрелкам не очень долго и вышли к какому-то ангару. В них стояли похожие на семечки капсулы, скрепленные по трое. Я сразу поняла, что это спасательные шлюпки с этого космического корабля.