Вот такая, понимаешь, загогулина получается.
Я иду на короткий контакт, и он идет на короткий контакт. А два коротких контакта дают не замыкание, а хорошую отдачу.
Мы, конечно, все, что можно, со своей стороны, делаем, но не все мы можем. То есть мы можем, но совесть нам не позволяет.
Разве российский шоколад хуже импортного? А пиво? О водке я не говорю.
Я уверен, что никто из нас… из вас… из России не убежит.
Раньше я о нем думал плохо. Теперь не думаю вообще.
Наследник царя Бориса
Будем преследовать террористов везде. В аэропорту – в аэропорту. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем – и в сортире их замочим, в конце концов!
Комментировать в полном объеме не надо, потому что мы не знаем этого объема.
Вот если можно – соединить отвертку и наукоемкое содержание.
Человек, согласитесь, значительно шире и больше своего желудка.
У нас страна огромных возможностей не только для преступников, но и для государства.
Я как исполняющий президента…
Кто нас обидит, тому в течение трех дней мало не покажется.
Не думаю, что они [олигархи] уж так подтухли, а я думаю, они маскируются под полудохлых.
Выйдут – сядут.
Мы не можем оголить спину армии.
Над принятием законов думают сотни и сотни, а над тем, как обойти закон, думают миллионы.
Общество должно отторгать все, что связано с сексом.
Кто хочет прятаться по пещерам, пусть прячется, но кто не спрятался, я не виноват.
Мне в страшном сне не могло присниться, что я когда-нибудь, вы зря смеетесь – я говорю совершенно откровенно, буду участвовать в выборах. Потому что мне кажется, это абсолютно бессовестное дело.
То, как прошла избирательная кампания, избавило меня от главной необходимости – необходимости вводить в заблуждение массы населения.
Пытаются, я бы даже сказал грубее, раздувать какие-то политические жабры.
Если человека все устраивает, то он полный идиот.
Сейчас получается, что если у человека есть фуражка и сапоги, то он может обеспечить себе и закуску, и выпивку.
С трудом переживаем изобилие.
Государство держит в руках дубинку, которой бьет всего один раз. Но по голове.
Если вы готовы сделать себе обрезание, то я вас приглашаю в Москву. (…) И я порекомендую сделать операцию таким образом, чтобы у вас больше ничего не выросло.
Война войной, а обед должен быть по расписанию.
Если мозги утекают, значит, они есть. Уже хорошо.
Мне просто не хочется, чтобы исполнительная власть в стране чрезмерно увлекалась политической тряской. У нас есть органы власти, которые профессионально этим занимаются.
Указывая на свой рот:
Сюда смотреть и слушать! А кому неинтересно – те могут уйти.
Я вот разговаривал с одним директором, не буду говорить с каким. Он всю жизнь работал в отрасли, не скажу в какой.
Я читаю ваши мысли, и уже давно, и не только ваши.
Когда камеры работают, хочется выглядеть хорошо, но голова отключается.
От мертвого осла им уши, а не Пыталовский район!
Привет передайте своему президенту! Оказался очень мощный мужик! Десять женщин изнасиловал! Я никогда не ожидал от него! Он нас всех удивил! Мы все ему завидуем!
Есть еще такая старинная русская забава – поиск национальной идеи…
Я считаю себя абсолютным и чистым демократом. Но вы знаете, в чем беда? Даже не беда, трагедия настоящая. В том, что я такой один, других таких в мире просто нет. (…) После смерти Махатмы Ганди и поговорить не с кем.
А что я вижу? Сижу в машине, как таракан в бронированной банке…
Так говорил Черномырдин
Нам нужен рынок, а не базар!
На ноги встанем – на другое ляжем.
Мы хотели как лучше, а получилось как всегда.
Джентльмены дважды не договариваются.
Не все коммунисты пропащие люди. Я сам был коммунистом и членом ЦК.
Этот призрак… бродит где-то там в Европе, а у нас почему-то останавливается. Хватит нам бродячих.
Совсем хорошим министром будет Басин, если еще деньги перестанет просить.
Курс, он у нас один – правильный, в рыночную экономику. Но нахомутали, может быть? Да, нахомутали…
Я не сторонник сегодня влезать с распростертыми объятиями.
Все те вопросы, которые были поставлены, мы их все соберем в одно место.
Я чувствую, сегодня какое-то такое витает в воздухе: там кто кому, кто чего…