Я готов и буду объединяться. И со всеми. Нельзя, извините за выражение, все время врастопырку.
И те, кто выживет, сами потом будут смеяться.
Все можно было бы сделать, да кое-что мешает.
Мы мyжики и знаем, на чем сидим.
В совете директоров многие участвуют – представители государства, акционеры, так что это орган такой – советывает.
Нам нет необходимости наступать на те же грабли, что уже были.
Многое может сбыться. Сбудется, если не будем ничего предпринимать.
Вы что же, опять должны свой народ еще два раза согнуть и опустить? За что? Почему?
Не надо умалять свою роль и свою значимость. Это не значит, что нужно раздуваться здесь и, как говорят, тут махать, размахивать кое-чем.
Это глупость вообще, но это мне знакомая песня.
Правительство поддерживать надо, а мы ему по рукам, по рукам, все по рукам. Еще норовим не только по рукам, но еще куда-то. Как говорил Чехов.
То, что там заявляют вот те, кого вы называете, я их даже не хочу называть этим словом, – их не должно быть там.
Не все то, что я сказал, всем это, все могут об этом говорить. Даже об этом люди и то не все говорят. Не дошел я еще до главного.
Меня всю жизнь пытаются задвинуть. Задвигал только нет.
Не только противодействовать, а будем отстаивать это, чтобы этого не допустить.
Правильно или неправильно – это вопрос философский.
Мы были, есть и будем. Только этим и занимаемся сейчас.
Вряд ли должность определяет или дает мне какой-то вес. Ну куда же еще больше нужно человеку, который все уже прошел. Всё многое знает в этой жизни. Многое знаю. Может, даже лишнее.
Все это так прямолинейно и перпендикулярно, что мне неприятно.
Мы не однодневки, не одноpазовые.
Принципы у всех есть. Принципы, которые были принципиальны, были непринципиальны.
Что, похоже на меня, что можно взять Черномырдина куда-то, загнать или нагнуть? Это что, было когда-нибудь? Примеры были какие-нибудь?
По-моему, у нас сейчас все с протянутыми руками. Главное, чтобы что-то другое не протянули.
Если поймем, что нужно работать, тогда, я думаю, вреда особого не будет и не так уж много потеряем.
Вот с ними – с ними – у нас точно ничего не будет. Поэтому я об этом и не говорю. Но уж коли вы меня вынудили – я скажу. И им тоже. И я им об этом сказал.
Проснемся – и все не в ту сторону пойдет. Будет или не будет? Я говорю: не будет. У нас бывает «вдруг», но здесь мы не свернем. Спите спокойно.
У нас какой-то, где-то мы чего-то там, сзади все чего-то побаиваемся.
Все нам нужно что-то туда достать, там где-то когда-то устроить кому-то. Почему не себе? Почему не своему поколению?
Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся.
Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех – и белых, и красных, и пестрых. Лишь бы у них были идеи. Но они на это только показывают язык и еще кое-что.
Вообще-то успехов немного. Но главное: есть правительство!
В хаpизме надо pодиться.
Мы выполнили все пункты от А до Б.
У нас еще есть люди, которые очень плохо живут. Мы это видим, ездим, слышим, читаем.
Мы до сих пор пытаемся доить тех, кто и так лежит.
Народ пожил – и будет.
Этот вопрос не один Черномырдин сам с собой обсуждал, у меня и прав таких не было.
Никак еще не могу это для себя понять. Где я? Куда я попал?
Некоторые думают, что правительство – это тот орган, к которому каждый может прикоснуться определенным местом. Ошибаются!
Что-то много стало таких желающих что-то возбуждать! Пусть возбуждаются!
То у них я миллиардер, теперь меня снизили до миллионера. За что? Понять не могу.
А кто пытается мешать – о них мы знаем в лицо. Правда, там не назовешь это лицом.
Ни то не смогли, ни это не удовлетворили – ничего.
Меня воспринимают там [в Киеве] больше не как российского посла, а как Черномырдина.
Чем они там будут отдавать, неважно: они что, пахнут?
Мы никуда не вступаем (…). Да нам и нельзя вступать. (…) Как начнем вступать, так обязательно на что-нибудь наступим.
Его реакция – она всегда. Увидим, будет этот или не будет. Если не будет – значит, такая реакция. Если будет – то никакая реакция.
Нас никто не может упрекнуть в том, что у нас хорошие помыслы.
И сегодня такое затишье, вот как скакуна взять и на полном ходу остановить.
Ярких цветов я не очень люблю. Но это не значит, что я к голубому и голубым имею пристрастие.
Многие спорят, где оно лучше, снизу или сверху, по мне – снизу, так оно даже спокойнее.