– Хорош придуриваться, Игорёк, – поднасела я. – Чистосердечное признание облегчит твою душу.
Лапшин похватал ртом воздух и рванул, подлец, в туалет. Я постучала кулаком в косяк и пообещала:
– Я тебя достану, Лапшин! Вот увидишь!
– Жанна? – окликнул меня Андрей Степанов…
Но при ближайшем рассмотрении он оказался никаким не Степановым.
– А, это ты, – разочарованно вздохнула я. – С другой стороны, так лучше.
– Не понял, – заметил предатель Толик, одетый в куртку Степанова.
Вернее, у них с Андреем одинаковые куртки, и я ужасно этого не люблю. Потому что постоянно ввожусь в заблуждение. Верю, что настал час икс, и Степанов наконец-то решил предложить мне дружбу навеки. Но каждый раз это оказывается Толик, и разочарование постигает меня снова и снова.
– Ладно, – великодушно махнула я рукой, – прощаю.
Мне совсем не хотелось, чтобы Андрей Степанов застал меня атакующую мужской туалет.
– Жан, – Толик перехватил мой рюкзак по дороге к раздевалке. – Ты всё ещё дуешься, да? Я же не отказываюсь тебе помогать. Просто надо…
– Действовать разумно?! – Я выдернула у него свой рюкзак. – Толик, ты хотя бы представляешь, что можно найти на помойке?!
– Чуму, – кивнул Толик.
Он был в курсе этой истории и даже пошёл вместе со мной домой. Потому что я знала: папа при Толике орать не станет. Очочки у него на хорошем счету, что ни скажут – бери пример, Жанна. Одна-то я в жизни отца на Чумичку не уболтала бы. А Толик как-то так по-умному всё повернул, что мы с Чумичкой сидели открыв рты. Ну, пока она горшок с подоконника не опрокинула.
В общем, Толик знал о моих помоечных приключениях. Но в силу контузии продолжал меня ценить. Про пиццу и толстовку он, конечно, подумать не мог.
И тут я снова её увидела.
Толстовку. Зелёную. С английской надписью: «Оставайся странным!» На Андрее Степанове, который проходил мимо. Я машинально вцепилась в Толика.
– А… что же я тогда из мусорки достала? – проблеяла я.
– Ты что-то достала из мусорки? – заинтересовался Толик. – Опять?!
Я отмахнулась и, как зачарованная, пошла за Степановым. На повороте его догнала Полина-топ. Но Андрей, как мне показалось, не особенно ей обрадовался. Я до того на них пялилась, что не смотрела толком, куда иду. И пришла в крепыша. Вопреки столкновению, он не разозлился. А вполне по-дружески заметил:
– Ну что, детективщица недобитая, съела?! Пока ты народ донимала, блонда Андрюхину толстовку нашла.
– Где?! – Я цапнула крепыша за рукав: – Вместе с пиццами?!
Крепыш нахмурился, толстенькие бровки побелели. Он вырвал свою руку и покрутил пальцем у виска, точно как Лапшичкин вчера.
– Хорош на людей бросаться. Я про пиццы вообще не знаю ничего. Степанов их спёр, а нам теперь нахлобучат.
– Не может быть! – Я топнула ногой. – Андрей не брал.
– А ты видела? – Крепыш прищурился.
Ну да. Вопрос не лишённый смысла. Я видела, что Степанов выходил, когда подсчитывали баллы. Но это не повод его обвинять. Полина-топ ещё раньше выскочила, она здорово психанула на последнем задании. Когда стало понятно, что лучшая команда школы больше не лучшая, она едва со слезами справилась.
Толик Корнеев, предатель сердобольный, тоже выходил. Он же староста класса. И считает, что должен поддерживать моральный дух коллектива. А я считаю, что некоторым просто надо поумерить свои амбиции. Подумаешь, второе место. Моя команда вообще в начале сезона вылетела. Короче, Толик кинулся утешать свою впечатлительную соседку по парте и уж, наверное, сумел подобрать правильные слова. Ботан всегда найдёт, что сказать заучке.
Кстати! Толика-то я не опрашивала! А вдруг это он украл? Нет, он бы мне принёс – он всегда всё вкусное мне несёт.
– Надо поговорить, – сказала я Корнееву, когда пришла в класс.
Лапшичкин по-прежнему прятался в туалете, а Полина-топ, завидев меня, снисходительно пересела к Тоньке Парфёновой. Словно хотела показать мне, как должен вести себя вежливый человек. Но я-то видела, что Тоньку она совсем не слушала, а вся подалась в нашу сторону и даже каре своё за ухо убрала.
– Пойдём выйдем, – попросила я Толика на максимальной громкости. – Что я узнала, закачаешься!
Толик, конечно, пошёл. А я злорадно оглянулась на Токареву. Она покраснела до самой макушки и губу закусила. Заволновалась, ага, что я раньше неё дело раскрою.
Глава 6. Оставайся странным
Что случилось? – сразу спросил Толик.
Молодец, соображает. Всё-таки учится у меня.
– Ты ведь выходил перед награждением, помнишь?
– Ну.
– Не ну, а выкладывай! Кого ты видел?
– А если никого?
– Если бы никого, ты бы не спрашивал про если никого! Так кого?!
Толик помолчал, взвешивая ответ.
– Лапшина видел, – нехотя сказал он и тут же добавил: – Без пицц, Жан. Он с улицы зашёл. Как я понимаю, мусор выбрасывал. Нет, Жан, нет, он их там не ел, потому что без куртки был. Так что… напрасно ты его третируешь.
– Да-да, ещё бы. – Я сдвинула брови и поставила мысленную галочку насчёт Игорька. – А теперь давай начистоту, Корнеев. Ты видел, как Токарева пиццы спёрла?
Толик открыл рот, закрыл рот и снова открыл:
– Жан, ты нормальная, вообще?
– Угу, десять лет была нормальная, а как тебя с Полиной-топ посадили, так норма сместилась, да? У нас теперь высокие блондинки в приоритете?!
– Ты чего городишь? – возмутился Корнеев. – Ты, вообще-то, тоже блондинка.
Я завязала косы под подбородком.
– По-твоему, все блондинки – дуры?!
Толик потряс головой. Я заметила, что он часто трясёт головой, когда со мной общается.
– По-моему, я ничего такого не говорил. Ты же сама себе противоречишь.
– Ты меня, Толик, не сбивай! Нарочно её защищаешь, да? Это она тебя попросила? Или Андрей Степанов? Вы оба за неё теперь заступаетесь?!
Я видела, что Толик обалдевает всё больше. Он засунул руки в карманы и сжал кулаки.
– Нет, Корнеев, – сказала я. – Так не пойдёт. Ты мне кулаки не сжимай! Этот твой психоз я давно по косточкам разобрала. Ты мне лучше скажи, брала Полина пиццы или нет? Потому что в Андрея Степанова я не верю категорически! То есть я именно что верю в Андрея. И он совершенно точно…
– Чего он совершенно точно?! – раздался возмущённый голос.
Ну, конечно, не выдержала! Полина-топ, сдвинув брови в суровую полоску, сверлила меня взглядом.
– Я что-то слышала про Степанова? – холодно спросила она и перевела строгий взгляд с меня на Толика. – Не говорите, что и вы верите в эту чепуху! Вы же не настолько глупы.
Под «вами» она, видимо, имела в виду Корнеева. Я-то вряд ли сходила за умную в рейтинге Полины-топ. Я раздула ноздри. Если Толик сейчас скажет «успокойтесь, девочки», я его укокошу.
– Успоко… – Толик поймал мой взгляд и закашлялся. – Жанна, я с тобой согласен. Я считаю, что Андрей не имеет к пропаже пицц никакого отношения. И Полина тоже так думает.
Вот именно! Именно, что Андрей – не имеет отношения. А Полина?! Но при ней мы, конечно, обсуждать этого не можем. Из соседнего класса вышел Андрей Степанов, и Полина-топ немедленно к нему метнулась.
Она, наверное, из класса ради него и выскочила. Когда у «бэшек» урок в соседнем кабинете, Полина постоянно в коридоре дежурит. И делает вид, что не специально. То рюкзак возьмётся на подоконнике перебирать, то шнурок у неё аккурат на проходе развяжется, то она типа зачиталась на ходу и неспешно так, благородно, мимо «Б»-класса дефилирует.
Я всё это вижу распрекрасно, не зря же постоянно в коридоре дежурю. Я не специально, клянусь. Меня жизнь задерживает. То из рюкзака всё вывалится, то кроссовка с ноги улетит, то я просто задумаюсь в проходе и стою, как сурикат в пустыне.
Так вот, профессиональное чутьё меня ещё ни разу не подводило. Оно во мне проснулось задолго до кражи пицц. Полину я давным-давно раскусила. Ребёнку ясно, что она хочет увести у меня друга. Ну, будущего друга, ладно. Потому что настанет день, когда Степанов прозреет. Придёт в моё детективное агентство и признает, что Чума – щеночек мой – лучшая кошка на свете, а я – лучший детектив и друг. А потом мы пойдём в мою любимую пиццерию. Или лучше в чебуречную? А то пиццы эти…
Тут во мне всё затуманилось, потому что Степанов потихонечку избавился от Полюсика и пошёл прямо на нас с Толиком. Я сразу же изобразила исключительное внимание к Корнееву.
– Давай, – намекнула я ему, – спроси у меня что-нибудь!
Толик пожал плечами:
– Слушай, ты расскажешь, что там у тебя с мусоркой… Ты в ту же самую лазила или в другую?
Я подпрыгнула и зажала ему рот рукой. Ну что за балбес?!
Андрей прошёл мимо, бросив на меня заинтересованный взгляд. В другой раз я бы такому взгляду обрадовалась, но в этот… Я закатила глаза и помычала сквозь сжатые зубы.
– Что не так? – спросил Толик, чьи умственные способности очень сильно пошатнулись в моих глазах.
– Ты думаешь хотя бы, что говоришь?! – прошипела я.
– Как правило, да, – ответил непрошибаемый Корнеев.
– Тогда… Тогда… – Я поняла, что от бакланов нельзя требовать многого, поэтому объяснила, как для пустоголовых: – В другой раз, когда мимо нас Степанов пойдёт, спрашивай у меня о чём-нибудь престижном. Ну хотя бы где стоит мой кубок за победу в конкурсе красоты в летнем лагере.
Толик вращал глазами, обрабатывая информацию.
– А у тебя есть такой кубок? – наконец уточнил он.
– Вот этого не спрашивай! Это, Толик, совсем неправильный вопрос. Мой кубок стоит дома у Ленки Чижовой – ты же сам ей призовой букет выносил. Но Степанову об этом знать необязательно. Понял?!
– Понял, – кивнул Толик. – Я бы Ленке первое место не присудил. Зря ты участвовать отказалась.
Отказалась я, как же. Я наказана была. За то, что на рассвете вылезла из окна первого этажа, а потом одна плавала в открытом бассейне, где меня директор лагеря застукал. Я же не знала, что он так рано встанет. А он решил обойти территорию, потому что как раз комиссию ждали… Вот так Чижова и получила мой кубок.