В другое время, не будь измучен тяжелой физической работой, слабостью от перемены часовых поясов, он, возможно, воспринял ее слова как комплимент. Но сейчас никак не мог заставить себя открыть глаза.
И это же была Клаудия. Он не думал о ней в таком контексте. Или, скорее, не привык так думать. Даже мысль о том, чтобы провести с ней ночь, невозможна.
— Приходи через час, тогда и поговорим.
Клаудия озадаченно посмотрела на его спрятанную под подушку голову.
— Эй. — Она стащила подушку, бросив ее на пол. — Я знаю, ты завтра улетаешь в Лондон, но у меня есть несколько идей. Много идей.
Люк застонал. И у него есть. И все безумные. И все неприличные. Но она выглядела очень бодро. Очень по-деловому. Целеустремленно. Он вздохнул, смиряясь со своей незавидной участью, заставляя себя сесть и протереть глаза руками.
— Ладно, хорошо.
Он начал различать ее силуэт сквозь пелену в глазах от мучительно яркого солнца, которого он не видел в Лондоне за последние десять лет. Как быстро глаза забывают!
А потом новые мучения, источником которых стала Клаудия, неприступная и сексуальная.
— Что там у тебя? — требовательно спросил он с напускной грубостью, под которой угадывался некий сексуальный подтекст.
Клаудия сощурила глаза. Он еще, видимо, не проснулся.
— Хочешь кофе?
Люк фыркнул. Он столько всего хочет, включая возможность затащить ее в постель, стащить эту ужасную одежду, распустить этот дурацкий конский хвост и целовать до тех пор, пока она не застонет от счастья. Никакой кофе с этим не сравнится.
Он явно терял рассудок.
— Просто говори. Ты меня разбудила. Я принял вертикальное положение и почти проснулся. Рассказывай.
— Я помню времена, когда ты в это время уже ловил волну на серфинге.
— Клод.
Угрожающие нотки в его голосе намекали на то, что она достаточно долго испытывала его терпение. Она приготовилась говорить о делах, начать свою игру и тут обратила внимание на его одежду. Точнее, на ее отсутствие. Он сидел весь такой большой, с голой грудью и таким же голым животом, с очень, очень милой дорожкой волос, спускавшейся ниже, туда, где, она подозревала, тоже не было ничего.
— На тебе что-нибудь надето?
Люк долго смотрел на нее и не отвечал. Клаудия не хотела говорить об этом вслух, но привыкла не скрывать своих мыслей от него и забыла, что они уже выросли, и некоторые мысли не стоит озвучивать.
— Нет. Я всегда сплю голым. А ты?
Клаудия фыркнула:
— Нет.
— Что? Даже после секса?
Щеки Клаудии порозовели. Она не собиралась обсуждать сексуальные привычки с Люком.
— Не твое дело.
Люк был с ней полностью согласен. Не хотел занимать голову мыслями о сексе и Клаудии, находясь в голом виде.
Ему явно нужно еще поспать.
— Ты права. Извини. Давай с этим покончим?
Клаудия скрестила руки на груди и уставилась на него:
— Я бы предпочла, чтобы ты оделся.
А он бы предпочел, чтобы она была более раздетой, чем сейчас. Его пронзило вожделение.
— Не всегда мы получаем, что хотим.
От усталости он стал агрессивным.
— Клод, умоляю, ничего больше не говори, я просто засыпаю сидя.
Она кивнула. Говорить? Да она слова не может вымолвить. Она прочистила горло.
— Я обдумала идею спа в общих чертах. О… — Он потер небритую щеку, от этого звука у нее заныли соски.
Боже мой, где она сейчас? Она снова прочистила горло.
— О наличии оборудования на рынке.
— Да?
От его легкого акцента сжало живот, будто кто-то сдавил его. Она невольно опустила руку на талию, чтобы унять возбуждение.
— Я думала о том, что мы можем предложить клиентам полное обслуживание, включая жилье. Представь: люксовые павильоны на четыре шезлонга с пологами из роскошных тканей? Они выходят на океан и похожи на иллюстрации из арабских сказок.
Люк знал, о чем она говорит. Один клиент предпочитал только такой стиль. Говоря о павильонах, она постукивала по животу, и в его голову полезли дурные мысли.
Которые не были связаны с его наготой.
А кроме того, это же Клаудия!
Он согнул ноги, держа их под простыней.
— Я думаю, это отлично подходит для «Тропиканы», у нас достаточно земли, чтобы их разместить должным образом.
Клаудия кивнула в порыве энтузиазма, забыв на время о том, что на Люке нет ничего, кроме простыни. Она даже сделала шаг к кровати, встала коленом на ее край.
— Если мы правильно расставим их, две части курорта будут разделены, счастливо сосуществуя друг с другом.
Люк хмыкнул, увидев, как синие глаза Клаудии засияли, словно полированные топазы.
— Ты выглядишь так, будто завтра Рождество, — поддразнил он.
Она улыбнулась:
— Никогда так не радовалась с того Рождества, когда получила от Санты чудесный велик, а еще больше мне понравился планшет, подаренный твоими родителями. Помнишь? Кажется, мне тогда было лет десять.
Вспоминая, он улыбался все шире. Это ничего не стоило его родителям, но она просто влюбилась в эту дурацкую штуковину.
— И ты ходила повсюду, притворяясь Джулией из мелодраматического сериала «Корабль любви», — засмеялся он.
— И почти не ездила на велосипеде.
Некоторое время они смеялись вместе, но вновь вернулась неловкость. Клаудия убрала колено с кровати.
— Ну ладно, извини, что разбудила. Я просто…
Люк отмахнулся:
— Прощаю. Просто в следующий раз обязательно приноси кофе.
— А почему ты решил, что будет следующий раз?
— Хочешь сказать, не собираешься больше вламываться в мою комнату в такую рань?
Клаудия закатила глаза:
— Уже семь часов. И завтра ты уезжаешь, забыл?
— Но сегодня я еще в отпуске.
— Тот еще отпуск, — фыркнула она.
И оба снова усмехнулись.
— Иди отсюда, — сказал посерьезневший Люк.
Клаудия снова скрестила руки:
— Ты же не собираешься снова спать, да?
— Нет. Я иду в душ. Просто подумал, что ты не захочешь оставаться здесь, когда я сброшу простыню.
Вдруг привычная легкость между ними испарилась, и обстановка накалилась.
— Конечно нет. — Она собиралась сделать шаг, но ноги будто приросли к месту. — Это будет избыточная информация.
Люка рассмешило это заявление.
— Клод?
На этот раз Клаудия зашевелилась, смутившись своей медлительности.
— Ладно, да. Я просто… я найду тебя… позже.
Она не стала ждать его ответа, через две секунды ее и след простыл. Люк со стоном повалился на кровать.
Ему не нравилось это притяжение между ними. Этого не должно быть.
Хорошо, что завтра он уезжает, вернется к работе, карьере, которая вновь пойдет вверх. Особенно теперь, когда они с Клаудией единодушны в том, как управлять курортом.
Образ Клаудии, постукивавшей себя по животу, возник у него в голове.
Он потянулся к подушке и спрятал под нее голову. Когда-то еще наступит завтра.
— Сюрприз! — сказала Эйвери, стоило Клаудии войти в большую ярко освещенную комнату, заполненную пальмами в горшках и с фреской во всю стену с изображением подводного мира. Ей непривычно было видеть комнату пустой, лишенной обычной суетливой толпы за завтраком.
Родители, ее и Люка, улыбались за соседним столиком.
Увидев их, Клаудия чуть не уронила планшет. Когда обрушился ураган, бесстрашные путешественники были далеко на сафари, где-то в Большой Песчаной пустыне, и даже о нем не слышали. Но как только вернулись к цивилизации и посмотрели новости, связались с Клаудией.
Они настаивали на возвращении домой, она умоляла их не делать этого. Не хватало ей волноваться о четверых бродягах.
Но, черт, как приятно было их видеть.
Она с трудом справилась с внезапно появившимся комом в горле. Прогнала слезы. Хватить плакать.
— Мам? Пап? Когда открыли дороги?
— Сегодня утром, — улыбнулась Лена, ее мать.
— Вам не обязательно было приезжать, мы справляемся.
— Мы знаем. Но не могли не приехать.
И тут она бросилась к ним в объятия. Все обнимали ее в ответ и говорили хором. Тони, подавая завтрак, рассказывал о бедствии и предстоящей расчистке, потом он тоже сел за стол и поел с ними, делясь своими собственными впечатлениями об урагане, замечая, что это была самая страшная буря из всех, что он видел за сорок лет жизни.
— А где Люк? — спросила Глория, его мать. — Все еще спит, да? На него это не похоже.
— Думаю, смена часовых поясов его добила, — сказала Эйвери.
— Мы хорошо его припахали. Заставили этого офисного белоручку поработать, — ухмыльнулся Джона.
Сайрус, Тони и Брайан, отец Люка, засмеялись.
— Он скоро спустится, — перебила Клаудия. — Он собирался принимать душ, когда я выходила от него.
За столом внезапно стало тихо, все смотрели на нее. Прошла секунда, прежде чем Клаудия поняла почему, да и то взглянув в широко раскрытые от удивления глаза Эйвери.
— Ой, не так, я просто рассказывала ему о своих идеях насчет курорта. Думала, он тоже рано встает.
Еще более глубокое молчание.
— Он спал? — в конце концов спросила Глория.
— Как бревно, — подтвердила Клаудия.
Родители Люка переглянулись. Клаудию снова поразило, насколько Люк похож на них обоих. Фигурой — на отца, карими глазами и отличным цветом лица — на мать.
— Он по-прежнему спит голышом? — спросил Брайан.
Клаудия отвела взгляд, покраснев, и не заметила, как тот подмигнул Джоне.
— Наверное. — Она пыталась говорить нормальным голосом и не сбиться, вспоминая о кубиках его пресса. О дорожке волос.
Она бросила взгляд на Эйвери, предпочитая не смотреть на Брайана, думая о нагом Люке. Эйвери многозначительно переглядывалась с Глорией.
— Он улетает завтра вечерним самолетом, — выпалила Клаудия. Она не знала, зачем сообщала об этом, но ей показалось: нужно дать им знать, что Люк уже не является частью «Тропиканы».
Ее «Тропиканы».
— Что ж, прискорбно, — отозвалась Глория.
Клаудия была более чем согласна с ней, но, как ни странно, почувствовала необходимость его защитить.