Капли пота превратились в струйки…
Я потел. Катя убежала куда-то гулять. К обеду она пришла с соседской девочкой, и они побежали к ней наверх, смотреть коллекцию старых порнографических открыток. Винтаж. Я уже видел их. На карточках были изображены обнаженные дети, занимающиеся относительно традиционными вещами. Картинки были с уклоном в детский фут-фетишизм. Главнй герой, мальчишка лет шести или семи, упоенно лизал и сосал нежные пальчики ног у сверстниц. Я уже собрался было готовить обед, как сверху позвала дочь. Она стояла на середине лестницы и, глядя вниз, похвасталась:
— Пап! А я научила Ленку дрочить! Хочешь посмотреть, как мы делаем это вместе?
— Не сомневаюсь, что это прекрасно с точки зрения художника. Но мне недостает образования…
— Ну па-ап! Полюбуйся нашими голыми писями!
Экая бестия! Соблазнительница! Вот так и станешь педофилом, вроде бы и не желая того!
Лена встала рядом с Катюшкой и задрала подол коричневого платья, смахивающего на школьное. Трусики детка уже успела снять.
Пальчики пробежали по губкам, затем подраздвинули их. Девочка стала легонько поскуливать.
— А почему у Ленки писяет струйка не прямо, а вниз?
— Потому, дочь, что у вас писи по-разному устроены. Одна девочка писает так, другая эдак. У всех это по-разному, ну как тебе сказать? — вот у тебя есть крохотная дырочка, ты через нее мочищся. Это называется так. Подойди сюда, и ты, Ленушка, тоже. Катенька!… — я поймал себя на том, что голос мой предательски задрожал. — Дай-ка я тебя поцелую, девочка. Я начал вращать языком на манер пропеллера Карлсона. Уже предвкушал, как две девчонки обольют меня теплой желтой писаниной.
— А Ленка тоже хочет пи-пись.
— Ну, пускай писает.
Лена, нависая надо мной на лестничном пролете, пустила струю. Я попытался поймать ее ртом.
Дочурка уселась надо мной, задорно посмеивась. Ножки раздвинулись. Золотистая струйка детской мочи пролетела мимо лица, и это меня слегка обескуражило.
— Теперь, папа… Можно?
— Писай, дочь моя, писай.
Девочка, трогая свой клиторок, поднатужилась и стала на меня мочиться.
У дочки, оказалось, был еще запас ссанины. Я ловил ртом волшебную струю дочери.
Катя мочилась на меня. Последние капельки выдавливались с трудом. А Леночка тоже не отставала.
Не представляете, камрады, какое это было фееерическое ощущение. Меня обоссала дочь!
— А у вас толстый? — поинтересовалась Лена.
— Вот такой. — Я показал.
— У папки толстый! — хвастливо заявила Катька. Кажется, она гордилась, будто бы мой толстячок принадлежал не мне, а ей, развратной дочурке.
— Мне нравится пися девочки, пахнущая детской мочой. Дай понюхать.
Какая романтика — лизать голопопого ребенка на лестнице. Трусов на Ленке, конечно, не было. Я лизал.
— Теперь и я, папа….
Дочь села на рот.
До чего же приятно лизать девочек! Писи, пахнущие детской мочой! Их голые письки…. Эх!
— Папа, пососешь Лене?
— Да вроде сосал…
— Пососи еще. Вот так. Пизденушку… Ленку еби языком…. А ты не против, если я на тебя сяду? Вот так. Папа, лижи. Я сделаю так. И вот так. И та-а-ак! Папа, ты меня выебал! А поеби теперь Ленуську! Я грязная, развратная девочка! Я хочу, хочу! Хочу, чтоб ты ее выебал!
Я понял задание буквально. Ленуша — то ли к счастью, то ли к несчастью, стала, не задумываясь, садиться на стоящий орган. В принципе все получилось неплохо!
Так и ебались. Девочкам не было стыдно; напротив, совокупиться с половозрелым мужичком было куда интереснее, чем с этой шелудивой гопотой.
Я с наслаждением лизал. Нам не дано узнать, чья же вульвочка была слаще. Предлагаем поставить эксперимент.