– Магги… – позвала негромко Непанта. – Магги…
– Да, госпожа. – Служанка поднялась со стула, на котором дремала, склонившись над своим вязанием.
– Где Вартлоккур? Он мне ничего не передавал?
– Прошу прощения, госпожа, но пока нет никаких вестей. Даже королева ужасно расстроена. Уже несколько дней она ничего не слышала о короле.
Непанта медленно повернула голову так, чтобы можно было увидеть волшебные огни. Ее охватила глубокая тоска.
– Что это такое? Кто-нибудь знает?
– Говорят, госпожа, что это воюет Империя Ужаса. Но не с нами. Нет. На сей раз с другими. Тьма столкнулась с одним из отдаленных королевств, о существовании которых можно узнать лишь из сказок.
Непанта не ответила, уже не слушая слов служанки.
Она чувствовала себя одинокой, и её мучил страх. Присутствие прислуги успокоения не приносило. Магги была не тем человеком, перед которым она могла распахнуть свое сердце. Непанта опасалась, что девушка в глубине души станет смеяться над страхами хозяйки… Варт обещал, что дитя появится на свет не здесь… «Будь разумной, – увещевала она себя. – По твоим же расчетам до родов оставалось ещё несколько недель».
Она посмотрела на крошечную, морщинистую, красную головку. Словно почувствовав на себе взгляд матери, дитя зашевелилось и вновь принялась сосать грудь. Непанта с улыбкой следила за тем, как двигаются маленькие щечки.
Только после этого она вдруг осознала, что служанка продолжает говорить. На её вопрос был дан более подробный ответ, чем он хотела услышать.
– Магги, не могла бы ты попросить королеву Ингер навестить меня? – Непанта хотела, чтобы рядом с ней кто-то находился, но она здесь никого не знала…
Можно было бы позвать Мглу, но жена брата наверняка находится в гуще дел, которыми обычно увлекаются мужчины. Это существо лишь прикидывалось женщиной.
Королева Ингер пришла через несколько минут.
– Благодарю, вас, – произнесла Непанта. – Я думала, вы не придете.
– Мне, видимо, также как и вам, дорогая, необходимо выговориться. – Высокая, светловолосая королева Ингер, была, как всегда, холодна и элегантна. Женщина держалась поистине с королевским величием. Ингер прекрасно умела владеть собой и командовать своим окружением. – Я не видела Браги уже несколько дней.
– Варт ушел в тот самый день, когда родилась дочка. Понимаю, у него много дел, но разве не может он просто забежать ко мне, чтобы поприветствовать?
– Что они на сей раз затеяли? Вы хотя бы приблизительно представляете, что это может быть?
– Я даже не имею представления, где может быть Варт, не говоря уж о том, чем он может заниматься.
– Они – в доме Мглы. Они и все их обычное сопровождение. Это все, что мне известно. О том, чем они занимаются, остается только гадать. Ни Браги, ни ваш супруг не желают ничего говорить. Король даже не отвечает на мои послания.
– Держу пари, что их дела имеют отношение к этому. – Непанта с трудом поднялась с постели, подошла к окну и остановилась, опершись о подоконник. Королева смотрела через её плечо. – Этому не видно конца, Ингер. Мне иногда хочется… Я не хочу вас обидеть… Но, правда, было бы лучше, если бы Браги вообще не приходил в Кавелин. У нас были прекрасные дома в Итаскии. Мы не были там важными шишками. Не были и богаты. Но наши семьи пребывали в дружбе и согласии, и большую часть времени мы были счастливы. Этот проклятый Гарун бин Юсиф… Надеюсь, что он горит в аду. Если бы он не втянул в свои делишки Браги и Насмешника…
– Мы ничего не можем изменить. Я думаю, что все было предначертано судьбой. Если не Гарун, так кто-нибудь другой все равно вытянул бы вас из дома.
Непанта обернулась и посмотрела на Ингер внезапно сузившимися глазами.
– Верно. Ведь герцог Грейфеллз – ваш дядя или что-то вроде того? – Герцог Грейфеллз был смертельным врагом её первого мужа и Браги в то время, когда последний был простым наемником.
– Совершенно другая фамильная ветвь, дорогая. Семья по нашей линии никогда не занималась политикой. И мне хочется, чтобы Браги тоже отошел от политики.
– Вам не нравится быть королевой?
– Обожаю быть королевой. Мне просто не нравится связанные с эти званием беспокойство, ответственность и интриги.
Непанта отвернулась от королевы и снова устремила взгляд вдаль. Магическое сияние превратилось в светлое, зеленоватое зарево. Колдовство! Колдовство, которое следует за ней всю её сознательную жизнь. Оно отняло у неё Этриана. Колдовство всегда пожирает невинных.
– Браги когда-нибудь рассказывал, что произошло тогда между ним и Насмешником?
– Нет. Он не хочет вспоминать. Но в то же время и не может забыть. Эта трагедия постоянно преследует его. Иногда он просыпается по ночам и плачет. Или кричит. Браги не может убедить себя в том, что у него не было иного выхода. А у него выхода действительно не было. Вы это знаете.
– Знаю и не держу против него зла. Я берегу всю свою ненависть для людей, вынудивших моего мужа посягнуть на жизнь своего лучшего друга. Иногда мне хочется, чтобы они до сих пор были бы живы. В этом случае я могла бы истязать злодеев, наслаждаясь видом их мук.
– Браги готов сделать все, чтобы вы не страдали, Непанта. Он до сей поры переживает…
– Мне ничего не надо, Ингер. У меня есть Варт и эта крошка. Единственное… так это Этриан. Мне хотелось бы точно знать – жив он или умер.
– Я думала, что его убили после того, как затея использовать Насмешника для убийства Браги с треском провалилась. Во всяком случае, так все говорят.
– Все считают, что он погиб. Но никто не видел, как это произошло. А я продолжаю все время чувствовать, что сын где-то там далеко и нуждается в помощи. – Непанту начала бить дрожь. Она никогда не рассказывала о своих снах. Варт постоянно смеялся над ними. Ингер может поступить так же. – Иногда… иногда мне кажется, что Варт и Браги что-то знают, но не желают мне говорить.
– Браги никогда об этом не упоминал.
– Мне просто необходимо это знать. Обещайте… сказать мне, если что-нибудь услышите. Умоляю.
– Ну конечно, – ответила Ингер, потрепав Непанту по плечу. – Разве не для этого существуют друзья?
«Не знаю, – подумала Непанта. – Мне всегда не хватало времени, чтобы убедиться в этом».
Небеса вспыхнули. В них снова закружился огненный смерч.
ГЛАВА 111016 ГОД ОТ ОСНОВАНИЯ ИМПЕРИИ ИЛЬКАЗАРАКаменный зверь отверз свою пасть
Этриан и Сахманан стояли на вершине холма. Внизу под ними неторопливо катил свои воды широкий Тусгус. Этриан так крепко сжал кинжал, что костяшки пальцев побелели.
– Проклятие! – выкрикнул он, швырнув клинок на землю. Кинжал скользнул в кусты. Этриан так его и не нашел.
– В чем дело?
– Мы выигрываем сражения, но проигрываем войну, – проворчал он. – Они нас постепенно перемалывают. А как нам перебраться через это? – он показал на реку. – Враги не уступают нам в численности, и не осталось людей, которых мы могли бы рекрутировать.
– Мобилизуй живых. Так, как ты поступил с некоторыми туземцами.
– Не могу.
– Почему?
– Они мне это не позволяют. На их доспехи наложены охранительные заклятия.
Земля дрогнула. В нескольких сотнях футов за их спинами возник огненный столб. Деревья задымились.
– Еще три сотни бойцов пошли прахом, – пробормотал Этриан. Почему они так любят собираться толпой? Я могу заставить их рассредоточиться лишь тогда, когда думаю об этом непрерывно.
– Они хранят кое-какие воспоминания, и им не нравится то, чем они стали. Мертвецы жмутся друг к другу, потому что это их успокаивает. Пощупай противоположный берег. Попытайся найти людей, которые не служат в армии.
– Я уже пытался. Штатских там не осталось. Вся местность обезлюдела.
К югу от холма вспыхнула схватка. Шум её вначале приблизился к подножию высоты, а затем уплыл в сторону.
Для переброски легионов врагу теперь не нужны были порталы. И он стал использовать их в тактических целях, организуя с их помощью небольшие внезапные вылазки. Этриан так и не научился находить порталы перехода, тайно установленные на этом берегу реки.
– Мы не можем торчать здесь вечно, – ныла Сахманан. – Нам надо прорваться и наконец начать рекрутировать солдат.
Ненависть в сердце Этриана кипела все сильнее и сильнее. Она стала возрастать в геометрической прогрессии с того момента, как он впитал в себя могущество каменного зверя. Иногда, глядя на себя, Этриан изумлялся. Временами ему казалось, что он просто сошел с ума.
«А может быть, каменный идол вышел победителем? – спрашивал он себя. – Ведь я и сам становлюсь чудовищем, жаждущим разрушения, желающим, чтобы перед ним трепетали, и не терпящим никаких возражений».
Монстр не отдал ему всего того, что имел. Более того, он не дал ему ничего, кроме способности повелевать мертвецами. Себе же идол оставил СЛОВО, и Этриан страстно желал получить его.
– Мы могли бы использовать драконов, чтобы высадить у них в тылу наших людей, – предложила Сахманан. – Они бы захватывали их солдат по одному, а затем мы возвращали бы мертвяков в их отряды…
– Они умеют отличать нежитей от живых. Кроме того, мы не можем достаточно быстро перебросить нужное число бойцов. Нет, нам следует придумать нечто новенькое. Что ещё осталось в твоем мешке с фокусами?
– Ничего такого, чтобы я уже не испробовала. В любом случае мне сейчас нельзя возникать. Они меня вычислили, и ещё одной большой битвы, как та, что была у форта, мне не пережить.
– В таком случае доставь сюда Величайшего.
– Что?
– Доставь Величайшего. Отправляйся на побережье и выковырни его из каменной норы.
Он бросил оценивающий взгляд на противоположный берег реки. Интересно, что может сделать Слово с этими земляными укреплениями?
Он ощерился так, как может ощериться лишь лишенное разума существо.
Тьма скрывается под тысячью масок, а зло принимает тысячи обличий.
Этриан не чувствовал, что претерпел изменения. Внешне он ничем не отличался от молодых людей своего возраста. Но гниль внутри него непрерывно разрасталась. Опухоль возникла из семени, брошенного в благодатную почву Праккией и взращенного каменным монстром.