Желанная и вероломная — страница 5 из 74

Когда он опять открыл глаза, ему показалось, что он умер и, как ни странно, оказался на небесах, потому что склонившаяся над ним не могла иметь никакого отношения к аду.

Она была прекрасна. Ясные серые глаза, золотисто-каштановые, как осенняя листва, волосы. А еще классический овал лица, полные, четко очерченные губы цвета темной розы, изящный прямой носик. Он вдохнул тонкий запах ее тела, как аромат розы.

И вновь потянуло летним ветерком. «Ну вот, значит, снова видение», — с тревогой подумал он.

Но нет, она была вполне реальной — просто ангел во плоти, протянувший к нему руку.

Ее прохладные пальцы осторожно скользнули по его лицу.

Девушка опустилась на землю подле. Так бы глядел и глядел на нее, но глаза почему-то все время слипались.

Красавица осторожно ощупала раненого, потом положила его голову себе на колени.

— Ты дышишь! — прошептала она.

Он попытался привстать, чтобы увидеть ее огромные серо-голубые встревоженные глаза.

Девушка заговорила, и ее мелодичный грудной голос стал для него настоящей музыкой.

Наверное, все-таки он умирал, потому что, даже закрыв глаза, видел ее лицо в лучах заходящего солнца.

— Жив? — спросила девушка.

«Да», — хотел ответить он, но лишь беззвучно пошевелил губами.

— Мэм! — окликнул ее кто-то. — Снова начинается обстрел. Вам лучше вернуться в дом.

— Но, сэр, здесь…

— Всего лишь убитый мятежник, леди! Мертвый офицер конфедератов, от руки которого, возможно, погибло большинство янки.

В общем, он настоящий убийца! Вернитесь в дом, мэм!

Янки! Пусть они считают, что он мертв. Правда, жить ему, вероятно, осталось всего несколько мгновений, так какая разница? Взор раненого вновь затуманился.

Ему захотелось еще разок увидеть эти серо-голубые глаза: экзотические, немного раскосые. И лицо цвета слоновой кости, с нежным румянцем на щеках. И губы…

— Мэм? Боже, Келли?! Келли Майклсон! Господи, да вернитесь же скорее в дом!

— Эрик? — Келли судорожно вздохнула. — Господи, вот уж никак не ожидала увидеть здесь кого-нибудь из знакомых.

Этот человек…

— Этот человек — мертвый мятежник!

Пехотинец-янки сплюнул в сторону, целясь в ногу Дэниела, но промахнулся.

«Бедолага! Нет, парни, не победить вам в этой войне, если даже плевком попасть в цель вы не способны, — подумал Дэниел. — К тому же плюнул в мертвого! Моли Бога, чтобы я не выжил и не встретился с тобой в бою!»

— Келли! Я никогда не простил бы себе, случись что с вами. Грегори перевернулся бы в могиле! Прошу вас, вернитесь в дом и не тратьте время на какого-то мятежника. Просто не верю, что вы к нему прикасались!

Он с трудом поднял ресницы и встретился с ней взглядом.

Заглянул в эти чарующие серые глаза, тронутые серебром под темно-каштановыми ресницами.

Она вскочила, и он головой ударился о землю. Больно! В глазах потемнело, и Дэниел в отчаянии протянул К ней руки.

Черная туфелька девушки легонько ударила его по пальцам…

Ушел его ангел милосердия.

«Ей просто напомнили, что это мятежник», — с горечью подумал он.

Может, оно и к лучшему. По лужайке проходил отряд янки, и ему не хотелось, чтобы его подобрали и переправили в лагерь военнопленных.

Лучше уж пусть сочтут убитым.

Дэниел снова потерял сознание.

Вокруг опять стали рваться снаряды. Откуда-то появились кавалеристы и едва не растоптали его копытами.

В короткие моменты затишья противники торопливо подбирали своих раненых.

Ну а убитые могли подождать.

Последнее, что видел Дэниел, была яркая вспышка в небе.

Он надолго погрузился во тьму.

Когда Камерон снова открыл глаза, вокруг стояла тишина, мирно чирикала какая-то птаха.

Он жив! И может двигаться — он несколько раз сжал кулаки. Потом вытянул ноги, закрыл глаза и отдышался.

Похоже, он в состоянии глотать, открывать глаза, шевелить пальцами и даже ногами.

Безумно хотелось пить. Голова все еще раскалывалась, но уже не так. Он приподнялся, потер шею и медленно повертел головой.

Уже сидя, Дэниел огляделся, Повсюду лежало множество трупов. В сером и синем.

Он посмотрел на дом. Надо двигаться туда.

Бой закончился, но чистой победы не одержала ни та ни другая сторона. И его парни, наверное, погибли, или им пришлось отступить. Иначе они вернулись бы за ним.

Он потер виски, потом умудрился подняться на ноги.

Теперь, покачиваясь, Дэниел озирался по сторонам, и ему казалось, что он остался один в целом мире.

Один в мире мертвых.

Взглянув на дом. Камерон вспомнил девушку с серебристо-серыми глазами и волосами, похожими на солнечный закат.

Нет, он не один.

Его ангел-янки находится где-то совсем близко, в этом доме.

Милая красавица, которая так нежно держала на коленях его голову, пока ей не напомнили, что он враг.

Наверное, скоро появится патруль янки, чтобы подобрать раненых и похоронить убитых. А если удастся, то и схватить какого-нибудь отставшего от своих мятежника, чтобы упрятать его в лагерь для военнопленных.

Дэниел сжал кулаки. Ну нет, он не собирается попадать в плен к янки!

Камерон снова бросил взгляд в сторону дома, и его губы медленно сложились в улыбку — мечтательную, печальную и в то же время решительную.

— Что ж, ангелок, — тихо прошептал он, — похоже, мы скоро встретимся.

Почти бесшумно и очень осторожно раненый начал двигаться к цели. Согнувшись в три погибели, он приблизился к входу.

Вполне возможно, что она держит в доме заряженный дробовик, да к тому же, судя по подслушанному им разговору, явно на стороне синебрюхих.

Пожалуй, разумнее проникнуть в дом с черного хода. Надо явиться совершенно неожиданно и, пока она не опомнилась, дать понять, что он должен остаться в живых.

Он потрогал голову и поморщился. Может, боль усилилась оттого, что она поднялась и он стукнулся головой о землю? Да еще пнула его ножкой…

А казалась настоящим ангелом!

Он криво усмехнулся. Ничего, на ближайшее время ангел убережет его от знакомства с адом.

Глава 2

Отгремела барабанная дробь, отзвучал пронзительный сигнал трубы. Сражение закончилось.

Остался лишь едкий запах пороха и дыма да тела тех, кто никогда с войны не вернется.

Келли Майклсон два дня просидела в подвале своего Дома, прислушиваясь к зловещим отголоскам битвы.

Правда, она было выбралась из подвала, когда наступило затишье, но оказалось, бой стих временно, и ей пришлось вернуться.

А предостерег ее Эрик Дабни. Надо же, просто удивительно! Родом из небольшого городка примерно в двадцати милях севернее, на свадьбе он был шафером Грегори. Совсем еще мальчик, он выучился на военного, а когда Линкольн призвал к оружию, Эрика по его просьбе направили в кавалерию.

«Здесь полегла кавалерия Союза, — печально подумала она. — И кавалерия конфедератов тоже». А ей оставалось только сидеть и ждать.

Она была бессильна чем-либо помочь парням, оставшимся на лужайке перед ее домом. Ребятам в сером, ребятам в синем.

Теперь сражение закончилось.

Выбравшись наконец из подвала, она прежде всего обратила внимание на густую, тяжелую пелену порохового дыма. Затем прошла через гостиную к входной двери. Сердце ее мучительно сжалось: вокруг лежало множество трупов.

Пороховой дым ел глаза, но она не уходила. Странно было ощущать себя центром жуткой картины кровавой бойни. Голубое легкое платье с кружевным лифом и высоким воротом, белоснежная нижняя юбка девушки казались такими неуместными среди кровавой грязи во дворе. Даже каштановые волосы, казалось, слишком уж блестят.

Чудом уцелевшие большие качели на ветвях старого дуба покачивались в сером тумане, как будто их толкал какой-то призрак.

Сам же дуб был изрешечен пулями.

Келли спустилась с крыльца, и на глаза ее навернулись слезы: лужайка была сплошь завалена трупами. Девушка в ужасе подобрала юбки и круто повернула назад. Вдруг кто-то резко схватил ее за подол.

Она в страхе обернулась и подняла руку. Молоденький конфедерат, видимо, замахнулся да так и умер.

На нем, словно в прощальном объятии, лежал другой солдат — в синем.

Оба были очень-очень молоды. Неужели теперь, связанные кровью и смертью, они еще не примирились?

Где же, интересно, тот, голову которого она держала на коленях? Келли окинула двор взглядом. Ей вспомнилось его лицо, в ее охватила дрожь. Лицо было красивое, несмотря на покрывавшие его грязь и черную копоть… черные как смоль, густые, изогнутые дугой брови, волевые черты лица. Даже смерть не смогла омрачить его благородную мужскую красоту.

Возможно, тот красивый офицер-кавалерист теперь лежит под трупом поверженного врага, как и эти двое солдат у ее ног.

— О Боже! — прошептала Келли, присела на корточки и трясущимися руками осторожно закрыла глаза убитым. Как ей хотелось прочесть молитву, но слова не шли в голову.

Девушка выпрямилась и обвела взглядом поля, на которых некогда росла высокая, чуть ли не до неба, кукуруза. Урожай был полностью сжат пулями, снарядами и картечью.

Услышав цоканье копыт, она испуганно оглянулась. Из тумана появился всадник. Кто выиграл сражение? Кто теперь явился сюда?

Вслед за первым подъехали остальные. Янки.

Кавалерист поздоровался и представился ей:

— Капитан Трент Джонстон из армии Потомака, мисс. Как вы себя чувствуете?

Она покачала головой. Неужели кто-то среди этой жестокой бойни может чувствовать себя хорошо?!

— Со мной все в порядке, капитан.

— Кто-нибудь еще есть в доме? — спросил он.

Она покачала головой:

— Нет, я живу одна. Есть еще трое братьев, но все они на Западе.

— В армии Союза? — строго произнес Джонстон.

Губы Келли сами собой сложились в кривую усмешку. Может быть, так всегда и спрашивают? Многие солдаты с недоверием относятся к лояльности жителей Мэриленда. Среди них очень сильны симпатии к южанам. В Балтиморе даже были беспорядки, когда по их территории проезжал Линкольн, направляясь к месту своей инаугурации. И все же возмутительно, что капитан ставит под сомнение ее лояльность, когда она только что вылезла из подвала, а отец и муж ее лежат на семейном кладбище за фермой, вниз по течению ручья.