— Уж не грезится ль в тифу… в бреде ли?..
— Вон, несчастных в подвал сгрудили…
— А за что? Разве мы шкодили?
С молниеносной быстротой лямка выхватывает группу из второй трассы. Доносится нечеловеческий вопль, над Цитаделью поднимается страшный дымок.
Толпа приходит в бешенство:
— Как! На русского ж брата вы!
— Малюты Скуратовы!
— Аракчеев — ребенок!..
— Случайных бабенок,
Врачей заслуженных…
— Солдат обожженных,
Едва из окопов…
— Келадзе, Акопов…
— Двух стареньких прачек…
— Известный поручик…
Лямка выхватывает пачку людей из третьей трассы.
Рев
— Гад… — Рвут… — В гроб… — В мать…
— Спрут… — Скот… — Срыть… — Смять…
— В глаз… — В пах… — Рвань… — Псы…
— А… — О… — У… — Ы…
Голос Багрового Человекоорудия, теперь — Вождя — из центра Цитадели
Правильно, друзья,
Всех пересидим,
Хоть наш рацион
Тощ.
Хитростью — житья
Гадам не дадим!
Это-то и есть
Мощь.
Командиры, появляясь в устьях всех трех трасс — Бледный, Бурый и Черный.
Первый
За «Неделимую»,
Жарко-любимую
Отчую вотчину — воины, в бой!
Второй
За всенародный
Праздник свободный —
Доктор, учитель, рабочий — в бой!
Третий
Иродов новых
Вымучить в ковах
Трупы толочь их! Вольница! в бой!
Вооруженные части со всех трасс устремляются на Цитадель. Небольшие отряды защитников опрокидываются. Волны наступления взлизываются на стены; крылья здания вздрагивают от разрыва гранат и бомб.
Голос Великого Игвы в капище Друккарга
В наземном мире
враг лютый крепнет,
Вкруг Цитадели замкнув дугу.
Наследник царства! Ослабить скрепы —
Чуму духовную
шли врагу!
Нечто не вполне ясное происходит в воздухе, вдоль первой из трасс; точно сгустки тумана возникают и несутся, уплотняясь: то ли обретая человеческий облик, то ли — совмещаясь с обликами живых.
Шелестящие голоса
— Спешим, перекручиваемся.
— На бегу отпочковываемся.
— На скаку отпузыриваемся.
— На лету отклочковываемся!
В отрядах Бледного — слабеет боевой пыл, выявляются другие заботы.
— Вновь на России — всех усилий груз.
А где француз?
— Опять — в лаптях по ледяной воде;
А янки где?
— Борись за Русь — себя не забывай!
— Вчера в трамвай
Я — шмыг с кульком:
ищите днем с огнем!..
— Уж спекульнем…
— Уж подорвем марксистский их обман,
Таща в карман.
Пересуды в домах
— Вот те на!.. А крест на Айя-Софии?{17}
— А тирады с кафедр философии?
— А треножник всероссийской пифии?..
— Что им Русь —
раз сливок нету в кофии.
Из Цитадели вырывается голый человек. Опрометью миновав площадь, он падает, задыхаясь, к ногам командира Бурых.
Голый
По телу… пляшут… в ботинках!!
Замучили… сотню… в застенках!
На лбах… выжигают… кокарды…
На нервах… играют… аккорды!
Туманные сгустки возникают уже над второй трассой.
Смутные голоса
— Полновесной плати монетой:
никаких
«бы»!
— Ярко-красной укрась метой
скотам
лбы!
— Мщенье — сладостно, мщенье — жгуче,
дрожит
дух,
— Пей страданье врагов, мучь их,
коль рот
сух!
Отряды Бурого, зверея
— Откликаться на месть —
местью!
— На ощеренную пасть —
пастью!
— Переплевывать злость —
злостью!
— Пересиливать власть —
властью!
Голос Велги
Горяча-сладка
кровь
плах
вздрагивающих!
Весела-тепла
дрожь
душ
вскрикивающих!
Словно струи в рот —
боль
стай
вспугнутых,
Леденящий пот
лиц,
рук
выгнутых…
Туманные сгустки появляются вдоль третьей трассы.
Шелестящие голоса
— В шкуры… в шубы… в шелк…
в мех —
— мы, кто так дрожал…
— В дуплах теплых тел —
тех,
кто в дома бежал…
— Эй, готовь сугрев —
жир,
сало, сгустки, фарш…
— В глубь домов, квартир,
грев
всех живущих — марш!
Голос Велги
Тарнаба!{18}
Грянь
брыкающая!
Голытьба!
Хлынь,
цокающая!
Разрушая
столп
вызолоченный,
Разбросай
сор
выволоченный…
Перепляс
Ночь взмахнула кистенями,
Разомкнула погреба —
Ой, ой, погреба
Для вчерашнего раба.
А кому не хватит бочек,
Ныне настежь всякий дом, —
Да-с, да-с, всякий дом, —
С белкой, с бархатом, с бобром.
Эй, вы, шкафики-славянки,
Сундучки да рундучки…
Без гитары, без тальянки
Сыпь чечетку босячки!
В домах — хлопанье дверей, топот ног по лестницам, вскрики обывателей.
— Освободители!
Хоть нас не раньте…
— В убогих люлечках
Ребят не троньте!
— Мы обнищавшие
Дарами жизни…
— Едва дышавшие
От казни к казни…
Велга
С вас сорву
гнет
всех
заповедей,
Оборву
бред
всех
проповедей!
Расточись,
скарб
нор
вспугиваемых!
Распадись,
герб
ростр
сбрасываемых…
Голос Афродиты Всенародной [10]
Она мечется за мною,
однокрылая…
Она гонится за мною,
озверелая…
Чернь
Разгуляй-гуляй,
Голытьба раздетая,
Голь разутая!
Наша ночь — черная,
Ветром вздутая…
Одинокий голос, запевая в глубине улицы
Непонятной, страшной свободой
Ночь России
глядит в упор,
Свищет лютою непогодой,
Плетью снежной сечет наш взор,
И в раздолье души пустынной
Запевает ветер Конца —
Неумолчный и неустанный,
Как рокочущий
рог
гонца.
Афродита Всенародная
— Очаги мои гаснут…
Лампы мирные меркнут…
Остывают все ложа…
Клекот Велги все ближе…
Яросвет!
Яросвет!
Голос демиурга Яросвета, достигающий слуха едва-едва, с паузами, с провалами между слов
Каросса! Помощь…
не вправе дать…
Из четырех… я ни одному;
Не может…
в каждом из них…
не рдеть
Ядро,
притягивающее тьму.
Прозревающий напрягает все силы слуха. Ему кажется, будто нечто в его существе приближенно и отрывочно переводит в слова то невыразимое, что едва улавливает духовный слух.
Броней эфирной укройте дух,
К борьбе готовьтесь
во всех мирах…
Цель — духом истины побороть
Наивеличайшего
из четырех.
Голос Багрового
Ты слышишь, игва? Наш враг наружный
Ни им не властен помочь, ни мне…
Великий Игва
Твой голос громче,
острей оружье,
И крепнет войско в земной стране,
Растлились души враждебных армий,
Их кровь в сосудах желта, как гной…
Теперь — на помощь
тем, кто в казарме
В атаку рвется: их мощь утрой!
Беседа Прозревающего с Даймоном в старом монастыре на окраине
— Видишь? Будто космических
Груд непомерных осыпь…