— Тайник обеспечен.
— Правитель захвачен.
— Да: мягок и тучен…
— Наш труд будет точен.
Жругр
Расцветить ширмы.
Укрепить фермы.
Округлить формы.
Облачить в бармы.
Металлическое позвякивание в черном кристалле.
Шепот
— Мозг уже никелирован…
— Совесть в железный саван…
— Нервы теперь — из кварца…
— Не поддалось лишь сердце.
Брядающая поступь — и Правитель показывается на уступе вновь. Облик его изменился: движения стали механическими, рост значительно превышает человеческий. В блеске, исходящем от него, — твердость и холод металла. Слышны неровные удары сердца, заключенного в броню.
Правитель
Войско подошло
К камню рубежей.
Там — еще редут
Тьмы.
Труженики ждут
Бурь и мятежей;
Их освободим
Мы.
Мудрости веков
Разум наш открыт,
Праведный наш гнев
Прям.
Пять материков
Плачутся навзрыд,
Руки простерев
К нам.
Подголоски
— Там вечный страх голода… Ах! ах!
— И — стары ли, молоды — страх плах…
— А детки, детюсеньки… Ох! ох!
— Из-за малюсеньких крох — вздох…
Правитель
Кое-кто бубнит:
«Африка — черна,
Азия — желта»… —
Вздор!
Черен — только враг,
Желт — лишь ренегат,
Социал-наймит,
Вор.
— Устали — не знать!
Отдых — позабыть!
Взмой, энтузиазм,
Брызнь!
Доблестная рать —
Мощно! Во всю прыть!
Ибо коммунизм —
Жизнь!
Правитель делает мистериальный жест: оба кулака измываются к небу и поочередно падают, как бы дробя твердыни, на все четыре стороны румба.
В войсках ликование.
Солдаты
— Верно, ребятки! Плюешь
На европейскую плешь!
— Кто ерундит, что без лыж
Сгинем в метелице? Ложь!
— Подвиг наш в памяти свеж:
Вброд одолели Сиваш…
— Даже тифозная вошь
Нас не осилила: вишь!
Молодежь
— Правильно, Жора!
Париж был маяк,
Нынче же — свора
горе-вояк.
— Правильно, Колька!
британский
лев —
Это же только
гигантский
блеф!
— Правильно, Шурка:
ревнет наш бас —
В пыль штукатурка
их авиабаз!
Молодежь и люди средних лет выстраиваются в шеренги.
Капельмейстер, пятясь и дирижируя, ведет их за собой.
Гимн
Рабы всех корон! Единитесь!
Грядет мировой самосуд.
Ни Бог, ни монархи, ни витязь
От деспота вас не спасут.
Вы — порох, мы — искра святая!
Мы видим сквозь древнюю тень,
Как в небе России, светая,
Восходит блистающий день…
На башне Цитадели бьет час ночи. Однако это никого не смущает. Со всех трасс льются новые потоки, устремляясь за город, к пограничным горам.
Мы наги, мы босы, но вера
Взметет до небес наш поток,
На Гавр, Гималаи, Кордильеры,
На запад, на юг, на восток…
Даймон и Прозревающий
— Видишь, он уже равняется
Тушей с гранями крепости…
— Вижу: четко чернеются
В душах отверстия пропасти.
— Вон уж вдали гиганты
Встали на пиках гор…
— Прямо от горизонта
Смотрят сюда в упор.
— Мантии — блеск водопадов,
Крылья — до неба взмах…
— Не демиурги ль народов
На сторожевых хребтах?
Голоса Великих Демиургов[12]
Северо-Западный
Братья, не взметается ль на нас
вал
темени,
Взлизываясь кверху — зачернить
лал
знамени?
Юго-Западный
Южный
С семенем проклятым он смешал
мрак
семени,
В сердце человека подменил
знак
Имени.
Восточный
Он свой, недоступный нам, приют
свил
в храмине,
К нам уже нацеливая бунт
сил
времени!
Голос демиурга Яросвета
Целый к вам готовит он самум
искр
пламени;
Он мечтает вышвырнуть в Уппум,
вниз,
к Дну меня…
Строгим замыкаю я кольцом
рать
шумную —
Венчанную дьявольским венцом
Русь
темную.
Прозревающий, трепеща
Так вот он какой!
Над разгромом
Творит он, сжимая бунт,
Он — благ,
он схож с серафимом!
Стопой
попирая фронт,
Он циркулем неизмеримым
Очерчивает горизонт.
На фронте замешательство.
Достигшие гор войска тщетно пытаются преодолеть их.
Говор
— Корки таская,
кишки не набьешь.
— А скалы-то — какая…
— Даешь, брат, даешь!
— Нет: босиком тут —
пятки в крови.
— А насекомых! —
Дави не дави…
Командиры, подбадривая
— Вань, на буржуев! Степан,
на пап!
— Вспомни: вельможный-то пан
дал драп!
Крики
— К черту! Пора уж домой:
Ждет мать.
— К черту! Не буду с сумой
Хромать!
— Странно: прикончить врага
Стих зуд.
— Странно: любая нога —
Пять пуд!
Командиры
— Экая жалость!
Народ —
тряпье.
— Видно, усталость
Берет
свое.
Правитель, на уступе Цитадели
Это — еще не крах.
Нами изобретен
Метод — воспламенить
Мир.
Ставьте на площадях
Ультра-ракето-трон:
Город наш превратим
В тир!
Из Цитадели выкатывают чудовищную установку для запуска воспламеняющихся ракет. Молодые энтузиасты волокут массивные ракетоснаряды. Хохот.
— Весь мир подожжем с размаха…
Ха-ха! ха-ха-ха!
ха-хах-ха!
Ужо будет им всем на орехи…
Хо-хо! хо-хо-хо!
хе-хех-хе!
— Вот эту запустим
к Грацу:
Лекарство от грусти
Фрицу.
— Вот эту — тебе, брат Жан:
Без всяких, притом,
аржан.{20}
— Ту — для франтих и франтишек:
Пускай попляшет Франтишек.
— А это — чтоб мистер Джон
Не чванился, как питон!
Огненные ракеты взлетают с сухим треском. Видно, как, описав высокую дугу, они достигают горных рубежей, и, точно натолкнувшись на невидимую преграду, рассыпаются и гаснут над самым рубежом.
Правитель, скрежеща зубами
Тот, кто изобрел
Эту дребедень —
Явный диверсант,
Враг.
Я ж вам говорил:
Ждите утро! День!
Глупо слать десант
В мрак!
Конструктора, вертящегося у установки, хватают десятки рук.
Слабо пискнув, он исчезает в подвале Цитадели.
Правитель
Раньше нагнети
Собственную мощь,
Фабрик новый ряд
Множь,
Силачей в пути
Только укрепят
Трудности таких
Нош.
Рай наш оградим
От других держав,
Бодро оцепив
Круг,
Вал соорудив,
Стены поддержав,
Мускулами тыщ
Рук.
Помните: наш глаз
Бодрствует внизу,
Помыслы насквозь
Зрит;
Знаем, кто из вас
Прятался в пазу
Двигавшихся врозь