– Мать Телка сказала, что ты навещал его вчера.
– Я хотел посмотреть на лодку, которую он делает.
– Его мать думает иначе, – сказала Йим. – Она сказала, что Телк вернулся домой весь в отметинах. Она считает, что вы двое играли в войну.
– Немного играли. Это была идея Телка. Он любит сражения.
– Это потому, что он не видел ни одного. Разве он не знает, что случилось с твоим отцом?
– Я рассказал ему эту историю.
– Хонус был добрым и мягким человеком. Он заслуживал лучшей участи.
– Ты часто рассказывал о его смерти, но редко о жизни, – сказал Фроан. – Телк подслушал, как его мама сказала, что ты была рабыней Хонуса. Это правда?
– Я была его рабыней, но недолго. Он освободил меня.
– Как ты стала рабыней?
– Я была в путешествии с отцом, и на нас напали разбойники. Они убили отца, а меня продали работорговцу. Моя судьба была обычной для тех времен. Хонус был козопасом, которому нужен был осел. Когда он приехал в город, чтобы купить его, то обнаружил, что ослы стоят дорого, а рабы – дешево. Я была всем, что он мог себе позволить. Он заплатил за меня десять медяков.
– Это были большие деньги?
– Нет. Он потратил шесть медяков на плащ для меня, а он был изношен и испачкан кровью. – Йим улыбнулась, вспомнив об этом, а затем продолжила свой рассказ. – В нашу первую ночь вместе я боялась, что он навяжется мне. Ведь я была его собственностью. Но он поклялся богиней, что никогда этого не сделает, и сдержал свое слово. Думаю, именно тогда я впервые поняла, что он не обычный человек.
– Почему он освободил тебя? – спросил Фроан.
– Потому что он понял, что никто не может по-настоящему владеть другим.
– Но ты осталась с ним.
– Любовь связывает крепче цепей. Мы поженились, и вскоре после этого ты был зачат. Мы были так счастливы.
– А потом пришли солдаты, – сказал Фроан. – Остальное я знаю.
– Война – это не доблесть и слава, – сказала Йим. – Это резня и жестокость. Не принимайте ее за игру.
– Я просто играю палками, мама, и только для того, чтобы доставить удовольствие Телку.
Йим хотела поверить Фроану, но не поверила. Тем не менее, она притворилась, что верит. А еще она притворилась, что Фроан – сын Хонуса. Воображения ей не потребовалось, ведь у мальчика было худощавое, крепкое тело Хонуса. Как и у лорда Бахла. Его волосы были почти такими же темными, как у Хонуса. Но орехового оттенка, как у меня. Однако глаза были совсем не те. У Хонуса они были голубыми. Глаза Фроана даже отличались от ее глаз: они были настолько бледными, что выделялись только зрачки. Прямо как у лорда Бахла. Но, несмотря на все сходства и различия, именно любовь делала притворство Йим почти правдоподобным. Ее преданность – главное, что объединяло Хонуса и Фроана. Хотя один был любовником, а другой – сыном, ее любовь к каждому из них была одинаково сильной. С прозорливостью, которая иногда приходила к ней, Йим знала, что это никогда не изменится.
Пальцы Фроана доили козу ритмичными движениями, имитирующими сосание ребенка. Долгие тренировки позволили ему делать это не задумываясь, не позволяя мыслям зацикливаться на своем недовольстве. Дважды в день, каждый день, думал он. Какая тоскливая жизнь! Он впал в отчаяние от такой перспективы и снова ощутил беспокойную тоску по чему-то другому. Он не знал, чего именно, кроме существования без коз.
Фроан взглянул на мать, которая смотрела на него с нежностью, которую он счел принижающей, хотя и не мог сказать почему. Ему хотелось оказаться в другом месте. Но торопиться с дойкой было нельзя, и Фроан продержался до последней козы. Затем он поднялся.
– Я отнесу молоко в пещеру, – сказал он.
– Пока будешь там, загляни в дымовую пещеру, – сказал Йим. – Там должно быть готово мясо. Если ты принесешь мне немного, я добавлю его в сегодняшнее рагу.
Фроан заставил себя улыбнуться.
– Вот это будет удовольствие.
Йим взяла небольшой кувшин молока, чтобы подать его к вечерней трапезе, и удалилась. Остальное молоко Фроан слил в два больших кувшина, подвешенных к коромыслу. Из него должны были сделать сыр, который был основным продуктом питания для него и его матери, а также предметом обмена для других нужд. Хотя Фроан знал, что сыр его матери был любим соседями, его тошнило от него. Он напоминал ему об утомительной одинаковости его жизни.
Фроан взвалил на плечи коромысло с двумя болтающимися молочными кувшинами и легко понес его к северной стороне хижины. Там находилась пещера для изготовления сыра, рядом с пещерой для копчения мяса. Поскольку было лето, вечерняя дойка заканчивалась на закате, и Фроан добрался до места назначения, когда на небе еще оставалось немного света. Он вошел в пещеру и отвязал кувшины, чтобы отнести их подальше в прохладную темную камеру, где молоко хорошо хранилось. От нетерпения он не стал зажигать факел, и вскоре ему пришлось нащупывать дорогу. Он только успел поставить второй кувшин, как услышал шепчущий голос.
– Сын?
Фроан оглядел темную комнату, но никого не увидел.
– Мама? – спросил он. Казалось невозможным, чтобы его мать находилась в пещере, но она была единственным человеком на холме.
– Не она, – ответил голос. – Кто-то другой.
Фроан посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос, и различил в темноте слабый отблеск. По мере того как он всматривался в него, свет удлинялся и становился все ярче.
– Кто ты? – спросил Фроан.
– Кто, кроме твоей матери, мог бы назвать тебя сыном?
– Мой отец?
– Да.
– Но Хонус мертв.
Мерцание продолжало расширяться, принимая смутную человеческую форму, состоящую из светящегося тумана. Это был источник голоса.
– Хонус не умер, как и твой отец. Твоя мать не была честной.
– Ты хочешь сказать, что я не сын козопаса?
Из светящегося тумана появилась фигура человека без одежды с четкими чертами лица, словно вырезанными из хрусталя. Фроан увидел что-то от себя в этом лице, худом крепком теле и пронзительных глазах. В груди мужчины зияла дыра. Ее рваные края трепетали, когда он смеялся в ответ на вопрос Фроана.
– Так вот что она тебе сказала? Твой отец – козопас? Как смешно. И кем она себя назвала? Убийцей? Шлюхой? Так бы и было, если бы она говорила правду.
– И что же ты говоришь? – спросил Фроан. – Правду или клевету?
– Живым нужно лгать. Ради выгоды. Чтобы избежать правосудия. Чтобы прославиться. Только мертвые могут принять честность, ибо только они не подвержены ее последствиям. На Темном Пути единственной монетой является правда. Выслушай меня и стань мудрее.
– Кем же ты был, кроме моего отца?
– Могущественным повелителем людей. Завоевателем. – Дух Бахла указал на его пустую грудь. – Жертвой твоей матери.
Фроан стоял ошеломленный.
– Разве ты не чувствовал всегда свою непохожесть на других? Разве ты не чувствуешь себя запертым в этой мрачной трясине? – спросил дух. – Это потому, что ты не был предназначен для обычной жизни. Ты обладаешь наследием моего рода – властью над другими людьми. Твоя мать старалась подавить эту силу, чтобы сделать тебя обычным. И все же величие не за горами. Подумай, как легко ты подчиняешь других своей воле. С течением времени эта сила будет расти. Именно это твоя мать и стремится предотвратить.
– Почему?
– Потому что слабые презирают сильных. Она скорее задушит твой свет, чем выдержит его яркость. И она оправдывает свое предательство именем Карм, богини слабости.
– То, что ты говоришь, волнует меня, – сказал Фроан, – но твои обвинения ослабляют его привлекательность. Мам заботилась обо мне всю мою жизнь, а ты предлагаешь только слова.
– Я говорю правду, – ответил дух. – Истину, которую ты можешь проверить сам. Хонус не только жив, он Сарф – самый смертоносный из людей. Он убийца, а не козопас. Более того, твоя мать оставила его, чтобы лечь со мной в постель. Сообщи ей эту новость и посмотри на ее лицо. Это подтвердит мою честность.
– И что из этого выйдет?
– Это освободит тебя от паутины лжи, и ты сможешь стать своей истинной сущностью. Это не так уж мало. Если ты решишь искать свою судьбу, то сначала посети высокую и бесплодную скалу, что лежит у реки. По форме она напоминает два каменных пальца, прижатых друг к другу.
– Твин Хайт, – сказал Фроан, узнав это место по описанию.
– Сила, что властвует над миром, по своей воле дала тебе предзнаменование. Глубоко в расщелине у вершины скалы ты найдешь знак своего права, который поможет тебе достичь его.
– Кто ты и почему говоришь загадками?
Дух подошел ближе, и Фроан впервые ощутил всю силу его взгляда. Тогда его сомнения и настороженность показались глупыми. Он почувствовал глубокое родство с духом и был готов поверить во все, что он скажет.
– Мое имя ты не должен знать, пока не обретешь силу носить его. До тех пор оно будет только вредить тебе. У великих лордов много врагов.
– Скажи мне, как я могу обрести эту силу?
– Это будет проще, чем ты думаешь. Следуй своим инстинктам. Твой первый позыв всегда будет правильным. Помни, что ты рожден, чтобы править, а законы созданы для простых людей. Будь безжалостен, и ты добьешься успеха там, где я потерпел неудачу. Всегда помни, что в гневе есть сила. Используй его силу, чтобы проложить свой путь. – С этими словами дух стал становиться все более туманным. – И больше всего запомни это напутственное предупреждение: никогда не ложись в постель девственницей.
– Подожди! – вскричал Фроан. – Это моя мать убила тебя? И когда я узнаю...
Его голос прервался, когда дух совсем угас.
9
Фроан долго всматривался в темноту, пока его не охватила череда эмоций. Он поочередно испытывал недоумение, подозрение и волнение, так и не придя к единой реакции. Что только что произошло? – задавался он вопросом. Фроан слышал о видениях, но этот дух не выглядел божественным. Фроан говорил о болотных охотниках – заблудших душах людей, которых поглотила грязь, однако явление не умерло от утопления. Таким образом, вполне возможно, что призрак был тем, за кого себя выдавал, – тенью его отца.