Поскольку многое из того, что говорил дух, подтверждало самые сокровенные чаяния Фроана, он хотел в это поверить. Однако некоторые из его утверждений вызывали тревогу. Моя мать – шлюха и убийца? Это казалось столь же надуманным, сколь и тревожным, ведь Фроан считал свою мать наивной и робкой. Однако Фроан чувствовал, что не может выбирать, чему верить. Дух либо открыл правду, либо попытался обмануть его. Существовало только два варианта: либо он сын ничтожного козопаса, либо наследник могущественного лорда. Более того, если он был предназначен для величия, то его мать была шлюхой-убийцей. Альтернативы были настолько крайними, что Фроан не мог решить, какая из них истинная. К счастью, дух предоставил способ подтвердить свои утверждения. Все, что нужно было сделать Фроану, – это поймать мать в неожиданный момент и рассказать, что дух говорил о Хонусе. Независимо от того, что произойдет дальше, Фроан был уверен, что узнает правду.
Наступили сумерки, когда Фроан вышел из пещеры и направился домой. Озадаченный странным визитом, он прошел половину пути до дома, прежде чем вспомнил, что должен был принести немного мяса. Он поспешил обратно к дымовой пещере, открыл ее дверь и взял с вешалки несколько полосок козлятины. Затем, заперев дверь, Фроан поспешил на ужин.
Когда он пришел, его мать, предпочитавшая в теплую погоду готовить на свежем воздухе, помешивала в котелке, стоявшем среди оранжево-красных углей. В их тусклом свете ее лицо казалось безмятежным, но в то же время загадочным. Фроан провел в ее обществе всю свою жизнь, но мало задумывался о том, как она существовала до его рождения. В этом отношении она была для него такой же загадкой, как и для болотников. Задумавшись над этим вопросом, Фроан не мог решить, было ли его неведение вызвано равнодушием с его стороны или скрытностью с ее. О том, что она была рабыней, он узнал совсем недавно, и не от матери. Возможно, ее прошлое столь же гнусно, как и то, о чем говорил дух, подумал Фроан. Хотя ему не терпелось узнать правду, казалось, что сейчас неподходящее время для того, чтобы встретиться с матерью лицом к лицу, поскольку при тусклом свете было бы трудно разобрать выражение ее лица.
Фроан передал матери полоски копченого козьего мяса и отступил от света, понимая, что его лицо может выдать его волнение. Когда она разделывала мясо и добавляла его в кастрюлю с кипящими клубнями и травами, выражение ее лица становилось все более тревожным. Она вздрогнула и посмотрела в его сторону.
– С тобой что-то случилось? – спросила она.
– Нет, – ответил Фроан, стараясь, чтобы его голос звучал ровно и непринужденно. – Я просто голоден.
– Тогда тебе понравится это рагу. Мясо придаст ему вкус, – ответила его мать, все еще глядя на осунувшееся лицо Фроана.
Фроан был холодным с рождения и редко замечал свой вечный озноб, но в этот момент заметил. Он стал еще сильнее. Более того, его мать, похоже, заметила это изменение, и Фроан предположил, что именно поэтому она дрожит, несмотря на близость к углям. Это мой холод вызывает у нее беспокойство или что-то другое? Это был еще один вопрос, который он должен был отложить.
Фроан подошел к входу в дом, который они вдвоем делили.
– В воздухе витает прохлада, – сказал он, стараясь не встречаться с матерью взглядом. – Пойду возьму свой плащ.
Дверь была открыта, чтобы впустить слабый свет вечернего неба, но Фроан мог бы найти свой плащ и с закрытыми глазами. Внешняя стена из поросшего мхом камня закрывала тесную полость, выдолбленную в скальной породе. В ней едва поместились два узких матраса, несколько горшков и корзин, а также место для приготовления пищи. Очаг, как и положено во всех болотных жилищах, был встроен в наружную стену, в которой находился и дымоход. Фроану пришлось пригнуть голову, чтобы пройти через дверной проем. Затем он сделал всего два шага, прежде чем вытянутая рука коснулась его плаща, висевшего на колышке у дальней стены.
Фроан накинул на голые плечи одежду из козьей шкуры, но не сразу вернулся к матери. Вместо этого он представил, каким бы его дом показался его благородному отцу. В пещере сильно пахло дымом, хотя его мать с весны готовила на улице. Также пахло козами и двумя людьми, которые за ними ухаживали. Темнота заслоняла большинство скудных вещей, которые висели на колышках или загромождали крошечный пол, но Фроан видел их мысленным взором. Они казались немногочисленными и жалкими. Он слышал рассказы о лордах, о том, как они носят разноцветные одежды из тонкой ткани, едят мясо с золотых тарелок и живут в каменных домах размером с хижину. Что бы подумал мой отец об этой крошечной дыре? Догадаться было нетрудно: это скорее загон, чем дом.
Когда Фроан вышел в ночь, мать все еще смотрела в его сторону. Он нашел тенистое место и сел. Через некоторое время мать нарушила молчание.
– Я буду доить утром, и ты сможешь поехать в Зеленый Хайт и доставить сыры.
– Кому?
– Туртоку. У него есть копченые угри на продажу. Я знаю, ты их любишь.
– До Зеленого Хайта отсюда рукой подать, – сказал Фроан. – Как ты узнала об угрях?
– О, мне довелось побывать там.
После некоторого молчания его мать добавила:
– Скорее всего, Турток будет заниматься своими ловушками, но там будет и Треми.
– Кто?
– Его старшая дочь. Ты уже встречал ее раньше. Красивая, с золотыми волосами.
– Я ее почти не помню.
– Зато она точно помнит тебя. Я почувствовала интерес.
– Она всего лишь девушка.
– Не так! Ей почти шестнадцать зим. И не только красивая, но и трудолюбивая, и с добрым характером.
– Мама, что ты говоришь?
– Болотники женятся молодыми, и...
– Этого ты для меня хочешь? Женитьбы на дочери ловца рыбы? – Фроан вспомнил предупреждение духа о том, что он никогда не должен ложиться в постель с девственницей. Оно вдруг показалось очень актуальным.
– Я желаю тебе счастья, – ответила его мать. – Это была бы хорошая пара.
– Забудь об этом. Я буду таким же, как ты, и никогда ни на ком не женюсь.
– Но я вышла замуж. Я вышла за Хонуса.
Фроану пришлось побороть порыв оспорить это утверждение, и он нашел в себе силы сделать это из маловероятного источника. Это была та часть его самого, которую он называл своей тенью. Раньше она лишь подстегивала его гнев, но в этот раз она умерила его порыв к действию. Затем Фроан увидел преимущество более хладнокровного подхода и сменил тон.
– Конечно, – сказал он. – Я забыл про Хонуса. Вы были счастливы с ним, не так ли?
– До самой его смерти.
Фроан был рад, что тени скрыли его улыбку.
– Я увижу эту девушку завтра и буду держаться непредвзято.
– Это все, о чем я прошу, – ответила его мать кротким тоном, который раздражал Фроана. Ты играешь со мной, подумал он. Пытаешься предотвратить мое будущее. Пока что это будущее оставалось для Фроана туманным, мечтой без конкретики. Размышляя об этом, он с нетерпением ждал наступления утра. Дневной свет откроет то, что скрывает ночь. Тогда, возможно, игры мамы прекратятся.
Рассвет застал Фроана бодрым и все еще прикидывающим, как лучше удивить мать. Он поднялся, съел немного холодного рагу и стал ждать, когда она встанет. Когда она поднялась, то улыбнулась ему.
– Сегодня утром ты не будешь доить.
– Сколько сыров я должен взять в Грин Хайт?
– Два. Я уже поговорила с Туртоком. Мы получим за них шесть угрей.
– Ты поставила ему щедрые условия, – сказал Фроан, догадываясь о причинах, побудивших его мать.
– Я не удивлюсь, если Треми даст тебе еще несколько. Просто используй свое обаяние.
Фроан улыбнулся.
– Я сделаю все, что в моих силах. – Он не ушел, а подождал, пока мать выйдет на улицу, чтобы собрать коз на дойку. Выйдя вслед за ней на солнечный свет, он позвал ее ласковым голосом. – Мама.
Она остановилась и повернулась.
Фроан подошел к ней, пока они не оказались достаточно близко, чтобы коснуться друг друга.
– Насчет прошлой ночи, – сказал он. – Я знаю, что ты желаешь мне добра.
Лицо его матери приняло довольное выражение, смешанное с нотками облегчения. Фроан взглянул в ее глаза, но не смог заглянуть за них. С другими он мог воспринимать гораздо больше чувств и улавливать невысказанные мысли. Но когда он смотрел на свою мать, Фроан видел лишь то, что всплывало на поверхность. Тем не менее, он научился читать самые тонкие выражения ее лица. Ничто не ускользало от его внимания. Он протянул руку и нежно обнял ее.
– Мама, у тебя когда-нибудь было видение? – Внимательно наблюдая за матерью, Фроан заметил, что его вопрос одновременно удивил и встревожил ее.
– Никогда.
– Кажется, вчера вечером было.
– И что ты видел? – спросила мать голосом, который старался казаться непринужденным, но выдавал растущее беспокойство.
Фроан позволил себе слегка улыбнуться.
– Моего отца.
– Хонуса?
Опасения перешли в откровенный страх.
Фроан, все больше убеждаясь в том, где кроется истина, крепче сжал руки матери.
– Ты имеешь в виду убийцу, которого ты бросила? Он не мой отец.
Фроан наблюдал, как кровь оттекает от лица матери. Когда она попыталась вырваться, он крепко сжал ее в объятиях.
– Ты думала, я не узнаю? Мой отец – лорд, а не козопас.
– Нет! Нет!
– Бессмысленно лгать. Твое лицо выдает тебя. – Фроан отпустил мать, которая стояла, оцепенев от шока. – Я рожден для величия, и ты меня не удержишь!
Фроан улыбнулся, повернулся на пятках и зашагал прочь. Он успел пройти десять шагов по тропинке, как мать окликнула его.
– Фроан! Фроан! Вернись! – Ее голос, казалось, был на грани рыданий и звучал жалко для его ушей. Фроан даже не обернулся.
Глядя вслед удаляющемуся сыну, Йим поняла, что пытаться остановить его будет и бесполезно, и глупо. Фроану удалось застать ее врасплох, и от его откровений она была просто ошеломлена. Йим не знала, что делать, но чувствовала, что неверный шаг может привести к катастрофе. Поскольку Фроан удрал в одной лишь набедренной повязке, он практически гарантированно вернется домой. Когда он вернется, у Йим будет шанс изменить его курс. Она подозревала, что это будет ее единственный шанс.