А потом свое категорическое «нет» мне приходилось повторять регулярно. Не представляю, откуда у Франклина была такая непоколебимая уверенность, но он от чего-то был убежден, что мы предназначены друг другу. И вообще, лучше него во всех мирах не сыскать.
– Минус? – спросила Николь, когда самое мое большое разочарование в мужчинах покинуло зал.
– Не-не, погоди, – остановил мое «да» брат. – У него такой важный и влиятельный отец, что просто так парня вышибать нельзя. пусть останется, а там глядишь опять с горя начнет закладывать за воротник. Чем не повод?
Я удивленно посмотрела на Даяна:
– Но это же уничтожит его карьеру.
– И прекрасно.
– Как-то уж слишком жестоко, Ваши Высочества, – подала голос фрейлина.
– Мы не жестоки, милая Николь, мы дальновидны, – Даян вознес указательный палец к потолку.
Такая дискредитация прямого наследника сделает батюшку Франклина во всех смыслах покладистым. Глядишь, старшую дочь отдаст за кого сказано. И с одной стороны, Франклин мне, конечно, попортил крови и хотелось бы как следует отыграться. Но чтобы вот так парню жизнь ломать…
В полной задумчивости я познакомилась с еще тремя претендентами в мои женихи.
Лестер Стейн был пекарем из небольшого городка. Тот замечательный возраст, когда юноша уже умеет готовить шедевры, но еще не отъелся до почтенных поварских габаритов.
Ноэль Джентри приехал из какой-то глухой глубинки, владел небольшим земельным наделом, пытался развивать сельское хозяйство. По его довольно потрепанному платью можно было судить, что дела у парня шли не так чтобы хорошо. Я ободряюще улыбнулась представителю одного из самых неоднородных слоев моего сословного общества и попросила Николь сделать пометку расспросить парня о том, как там дела в глубинке.
Леонард Нимрод оказался газетчиком, и, кажется, я слышала, как скрипнули зубы у Даяна. Брат терпеть не мог писак, несмотря на то, что они очень поспособствовали созданию ему образа легкомысленного повесы. Я не была уверена в этой его идее, но он говорил, что с таким амплуа легче влезать в нужные компании. Дураков ведь никто не боится, особенно дураков с толстым кошельком.
Впрочем, я тоже не поняла, каким образом эту писчую лисицу пустили в дворцовый курятник.
Складывалось ощущение, что родители изрядно подтасовали результаты. Ведь газетчик на таком мероприятии нужен только для одного – освещения событий. Мы же все-таки просвещенное общество! И пока все будут радостно поглощать статьи про отбор, можно что-то интересненькое провернуть на законодательном уровне…
А вот вошедший за газетчиком юноша заставил меня выйти из рабочего оцепенения. О, он был хорош. Я не имела ни малейшего представления, что там внутри под этим наглухо застегнутым костюмом и сосредоточенной миной, но облизнуться хотелось невероятно. Когда кандидат, которого я почти сразу готова была назвать финалистом, замер у моего трона, мы с Николь тихонько вздохнули.
– Представьтесь, будьте любезны, – приказал Даян, несколько раздраженный нашей реакцией.
– Блейк оре-Реминг, Ваше Высочество, – ровным тихим голосом сообщил юноша.
Реминги были самыми знаменитыми оружейниками в мире Железа. Они ковали клинки, собирали самострельное оружие на конвейере и, насколько я помню документы госзаказа, сейчас пытались разработать паровое многозарядное ружье, чтобы заменить дорогую огненную магическую технологию на более дешевую отечественную.
– Чем занимаетесь вы, Блейк? – спросил Даян, видимо, тоже вспомнив регалии семейства. Хотелось бы понять, на каком оружии профилируется этот конкретный отпрыск дома Ремингов.
Парень вопрос понял сразу:
– Холодное оружие. Я кузнец, Ваше Высочество.
Не так перспективно, конечно, зато никогда не дает осечек. Вообще, я отвлеклась, потому что невольно залюбовалась юношей. Он не был красив в классическом смысле этого слова, но статен, и внушал какую-то непоколебимую уверенность одним своим присутствием.
Даян легонько коснулся моего плеча, и я очнулась от собственных мыслей:
– Зачем вы здесь, Блейк?
Парень поднял на меня серьезный и немного грустный взгляд и ответил совершенно неожиданное:
– Я не знаю, Ваше Высочество.
Я приподняла бровь:
– Так от чего же не уйдете?
На мгновение его целостный образ монолита доменной печи треснул, и кузнец как-то уж совсем горько произнес:
– Я пришел в надежде на счастье, моя принцесса. Но мне не ведомо, смогу ли найти его здесь.
И это был первый из двух десятков мужчин перед моим троном, кто пришел не за властью, влиянием или выгодой, а за попыткой стать счастливым. Романтизм в чистом виде!
Вот только счастье – понятие индивидуальное и с троном никак не совместимое.
Предаться философским размышлениям не удалось – вместо скучных одинаковый парней, в зал зашел тот, кого я здесь хотела видеть еще меньше, чем Франклина.
Сначала, конечно, вошло ощущение магии, а уже потом явился ее владелец. Рейнард оре-Лоу был, пожалуй, самым завидным женихом мира Железа после моих братьев. А еще моим заклятым врагом со студенческой скамьи.
Даже сейчас этот паршивец зашел вмойтронный зал как ксебедомой! Вальяжной походкой, заложив пальцы в карманы брюк, в мятой рубашке на выпуск и с нечесанными патлами.
Явился!
На аудиенцию!!
К наследнице трона!!!
Кандидатом в мужья!!!!
– Сестричка, продолжишь так сопеть, я тебя остаток года буду называть паровозиком, – шепнул Даян.
Я выдохнула сквозь сжатые зубы, с некоторым трудом приняла расслабленную позу и изобразила скучающий вид.
Рейнард подошел к трону ближе прочих. Нет, этот паразит не просто подошел, он даже правую ногу на ступеньку поставил!
И вот этой наглости я уже не выдержала. Приложила новоиспеченного кандидата в мужья от души! Шарахнула самым надежным из заклинаний для закрытых помещений, в народе ласково именуемых «бабушкиной кувалдой» – когда на цель сверху падает образцово-показательная наковальня.
Вековой паркет брызнул щепками во все стороны, но юркий маг отпрыгнул и даже культяпки свои из карманов не соизволил вынуть.
– Полегчало? – участливо спросил Рейнард.
– Относительно, – процедила я. – Реставрация пола за твой счет.
– С чего это? – возмутился парень.
– Монарший произвол, – отрезала я.
Мы помолчали. В гулкой тишине зала слышно было, как Николь вытряхивает щепки из складок платья. Досталось бы ей по полной, если бы я не нацепила утром на фрейлину защитный артефакт. Заряда там было не прямо чтобы много, но на внештатные ситуации должно было хватить. Кто ж знал, что представлять опасность здесь буду я, а не невменяемые претенденты.
– Зачем пришел? – сухо спросила я.
Рейнард помедлил с ответом.
Мы напряженно смотрели глаза в глаза, когда одно лишнее движение и вот уже зазвенит сталь. Как в академии, когда я срезала его волосы, или когда он углубил декольте моей рубашки, распоров ее от ворота до края. Или еще сотни случаев членовредительства и порчи имущества.
Но сейчас что-то изменилось. В его взгляде уже не было той веселой насмешки, затаенного ожидания пакости. Ничего мальчишеского не осталось за прошедшие года в этом боевом маге.
– Зачем ты пришел? – я раздраженно повторила вопрос.
Рейнард вскинул подбородок и громко, четко ответил:
– За тобой.
Вместо ответа я ткнула пальцем в боковую дверь, и парень, понятливо кивнув, вышел к прочим участникам.
– Родители тебя прибьют за испорченный паркет, – заметил брат.
– Пока я участвую в этом балагане, пусть радуются, что стены целы, – огрызнулась в ответ.
Мы помолчали. Я встала и пару раз прошлась от окон до стены и обратно, пытаясь сбросить раздражение. Четверть часа спустя, попинав наковальню, рассыпавшуюся черно-золотыми искрами, я уселась обратно на трон и мрачно сказала Николь:
– Зови следующего.
Потянулась вереница каких-то мужчин, но я не могла сосредоточиться. Возможно, проблема была в кандидатах – ничем не примечательных небольших землевладельцах, механиках и торгашах. Возможно, проблема сейчас пила прохладительные напитки, в ожидании завершения первого этапа отбора.
Из оцепенения меня вывел пятый по счету после Рейнарда кандидат. Точнее, не сколько он сам, сколько его профессия. Юноша неожиданно назвался музыкантом. Больше всего мне стало интересно, как же это он прошел проверку на благонадежность. Творческие люди всегда казались мне ветреными, если не сказать грубее.
У музыканта было поэтичное имя Натаниэль и никакой фамилии.
– Творческий псевдоним? – вяло поинтересовалась я.
– Проблемы отцов и детей, – загадочно улыбнулся юноша.
Понятно, чей-то перспективный отпрыск бросил идеальную жизнь ради скитаний по дорогам и попыткам снискать славу своему таланту. Историй таких было немного, но определенная мода на отказ от благ во имя какой-нибудь утопичной цели среди молодежи имелся. Как правило, избалованные детки богатых родителей любили рассуждать об экономике, внешней и внутренней политике и государственном устройстве. То есть обо всем том, в чем они не разбирались, но что позволило им иметь жизнь сытую и беззаботную.
Я попыталась вспомнить, кто же отказался от титула ради струнного инструмента, но странным образом никаких ассоциаций не возникало. Видимо, родители немаленькую сумму отстегнули за сокрытие сего позорного факта. Вот узнать бы, кто в Родовой канцелярии мздоимством занимается, да руки бы поотрубать…
Следующим вошел весьма взволнованный юноша. Он пытался украдкой рассмотреть стяги, а дыра в полу произвела на него прямо-таки неизгладимое впечатление. Если музыкант, как и положено воспитанному человеку, сделал вид, что не заметил следов боевого заклинания, то этот уделял паркету больше внимания, чем мне.
– Не хотите представиться? – вкрадчиво поинтересовался Даян, не меньше меня вымотанный происходящим.
Кандидат встрепенулся.
– Аскольд Гамбс, Ваше Высочество.
– Аскольд, полагаю пол моего дворца для вас интереснее моей персоны? – раздраженно спросила я.