Желтый дракон ЦЗЯО — страница 6 из 7

РИТУАЛ

1

В бангкокском аэропорту Желтого Дракона встречал расторопный и вежливый молодой человек в бордовом костюме. Он протянул руку, помогая Желтому Дракону сойти с трапа, и любезно осведомился, как прошло путешествие.

— Благодарю вас, — небрежно роняя слова, ответил Желтый Дракон, — все было прекрасно.

— Господин Тук просил передать свои извинения по поводу того, что он не мог вас встретить, — проговорил молодой человек, с поклоном принимая от Желтого Дракона его паспорт. — У него появилось неожиданное и крайне важное дело. Он весьма сожалел…

Желтый Дракон молча кивнул.

— Прошу вас. — Бордовый юноша передал паспорт выросшему за его спиной пограничнику и распахнул перед Желтым Драконом заднюю дверцу стоящего неподалеку от трапа черного «Мерседеса». — Вам забронирован номер в отеле «Индра».

Желтый Дракон снова ничего не ответил и сел в машину. Молодой человек устроился на переднем сиденье, и «Мерседес» чинно поплыл по безупречно гладкому асфальту аэропорта.

У ворот, перекрытых шлагбаумом, машина остановилась. К ней приблизился солдат с автоматической винтовкой наперевес.

— Документы! — на плохом английском языке отрывисто потребовал он.

Молодой человек вытащил из бокового кармана голубую картонку со своей фотографией и какими-то тайскими закорючками и, не поворачивая головы, небрежно взмахнул рукой перед носом охранника. Тот вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь. «Мерседес» двинулся дальше.

— Ничего не поделаешь, военное положение, — извиняющимся тоном произнес молодой человек, полуобернувшись к Желтому Дракону и преданно глядя ему в глаза.

При въезде в город машина снова остановилась, пропуская колонну грузовиков, до отказа забитых солдатами. Метров через пятьдесят, на перекрестке, Желтый Дракон увидел двух полицейских, которые вели какого-то человека со связанными руками, грубо толкая его в спину прикладами коротеньких автоматов.

Человек медленно волочил ноги, спотыкаясь на каждом шагу. В свете неоновых фонарей его лицо казалось мертвенно-зеленым. Эту неестественность усиливала бежавшая со лба по правой щеке кровь. Арестованный на минуту замешкался, и один из полицейских, забежав вперед, ударил его кулакам в подбородок. Человек вскрикнул и упал на тротуар. Другой полицейский начал бить его ногами. Немногочисленные прохожие старались быстрее пройти мимо полицейских.

Машина завернула за угол, и через несколько минут они подъехали к высокому помпезному отелю, в архитектуре которого неудачно сочетались мотивы в тайской интерпретации.

Молодой человек проворно выскочил из машины и помог выйти Желтому Дракону. Затем он побежал вперед, и, когда Желтый Дракон вошел в просторный холл, молодой человек уже ждал его вместе с одетым в бархатную ливрею служителем отеля.

— Господин Тук надеется видеть вас завтра в половине десятого. Вы не возражаете?

— Нет.

— Я буду ждать вас здесь четверть десятого. Желтый Дракон не ответил на почтительный поклон молодого человека и вслед за служителем двинулся к эскалатору.

В трехкомнатном номере суетился коридорный, проверяя, все ли готово к въезду клиента. Закончив это пустое занятие, он с нагловато-заискивающим видом посмотрел на Желтого Дракона, ожидая чаевых. Желтый Дракон вытащил из кармана пятидолларовую бумажку и протянул ему. Коридорный с поклоном взял деньги и осведомился, не будет ли каких приказаний. Приказаний не последовало.

На следующее утро отдохнувший и посвежевший Желтый Дракон подъезжал к старинному особняку, спрятавшемуся за высокими стенами в густой зелени смоковниц. Темно-синие створки ворот раздвинулись, пропуская машину, и мягко соединились снова. «Мерседес» объехал вокруг клумбы с розмаринами и остановился у ступеней из шведского красного гранита. Навстречу Желтому Дракону вышел пожилой мужчина в больших роговых очках. Он был одет в голубой с золотистым орнаментом халат мандарина. Широкие рукава разлетались от быстрых движений.

— Как я рад вас видеть, дорогой Куан! — воскликнул он. — А вы совсем не изменились со времени нашей последней встречи и прекрасно выглядите.

— Здравствуйте. Тук. — Желтый Дракон пожал протянутую руку. — Я также не могу удержаться от комплимента в ваш адрес. Благодарю за любезное приглашение. Недельный отдых мне не помешает, хотя чувствую я себя вполне бодро.

— Право, Куан, мне очень приятно, что вы согласились приехать, — сказал хозяин, обнимая Желтого Дракона за талию и увлекая его к входу. — Если мне не изменяет память, мы не виделись почти четыре года?

— Да, — согласился Желтый Дракон, — последний раз вы приезжали а Сингапур года четыре назад.

— Как быстро бежит время! А мы стареем, стареем, — театрально произнес Тук.

— Ну, о вас этого не скажешь.

Они прошли в гостиную и погрузились в мягкие, просторные кресла, стоявшие вокруг низенького круглого столика из орехового дерева.

— Как поживает ваша семья? — поинтересовался Желтый Дракон.

— Прекрасно, прекрасно. — Тук заливисто засмеялся. — Позавчера отправил дочь и супругу отдыхать на Гавайские острова…

Слуга в белой ливрее с вишневой окантовкой внес на подносе бочонок с шампанским и хрустальные бокалы. Наполнив их, он удалился.

Хозяин особняка поднялся.

— Дорогой Куан! Первый тост — за наши священные братства. За наши союзы Неба, Земли и Человека.

Они выпили и снова сели.

Тук был главой одной из самых крупных местных «триад». Вместе с «триадами» Гонконга и Макао концерн Тука долгое время держал в руках весь пиратский промысел в южных марях, охватив огромные районы от Малаккского пролива на западе до островов Гилберта и Самоа на востоке. Молодой в ту пору, но уже набиравшей силы «Анг Сун Тонг» пришлось потратить немало усилий, чтобы добиться признания своих прав на морской разбой. Через некоторое время «Анг Сун Тонг» заключила с «триадами» Таиланда и Гонконга «соглашение о сотрудничестве», и довольно часто они совместно осуществляли наиболее крупные контрабандные операции с валютой, золотом, наркотиками.

— Ну, как ваши дела, дорогой Куан? Что нового?.. Я читал, что полиция наткнулась на могильник на Блаканг-Мати. Это не опасно для вас?

— Нет, — небрежно ответил Желтый Дракон, — тем более что мы не имеем к нему никакого отношения.

— Значит, существует еще какая-то солидная организация, кроме вашей?

— Вполне возможно. Зато у вас, я вижу, произошли большие изменения.

— О, да. — Тук довольно потер руки, — наконец-то у нас нашлись люди с твердым характером. Ведь последние три года мы просто катились в пропасть. Я был в ужасе. Этот эксперимент с демократией начал заходить слишком далеко. Студенты совершенно, совершенно распустились. Постоянные митинги, демонстрации. Они кричали о каких-то правах, требовали каких-то свобод. Бр-р! Дело дошло до того, что в полиции — подумайте только — в полиции! — Тук выразительно поднял обе руки и потряс ими в воздухе ста пи появляться весьма нежелательные для нас настроения. Разумеется это были единичные случаи, но тем не менее нам пришлось основательно повозиться, чтобы избавиться от слишком ретивых детективов.

— Сейчас, надеюсь, все поставлено на свои места? — заботливо осведомился Желтый Дракон.

— Можете не сомневаться! — Тук поднял ладонь. — И вообще при нынешнем режиме мы стали чувствовать себя намного спокойнее. Я всегда говорил, что «левые» во много раз опаснее нас. И я рад, что это наконец осознали здесь. Ну, хватит о политике. У нас с вами и без нее забот хватает, не правда ли?

— Вы, безусловно, правы, дорогой Тук, — с глубоким вздохом ответил Желтый Дракон и пригубил шампанское. — Проблем у нас больше чем достаточно. Взять хотя бы последнюю партию девиц на которых вы вывели моих людей. Нам с большим трудом удалось их пристроить. За них давали буквально гроши.

— Не может быть! — притворно изумился Тук. — Это был прекрасный товар. Мне бы ваши возможности и связи…

— Н-ну, не скромничайте, мой дорогой, вам грех жаловаться. А товар, если говорить честно, был второсортный. Я очень вас просил бы, милейший Тук, учесть в дальнейшем мои пожелания. Я понимаю, после того, как весь Индокитай стал «красным», вы оказались почти монопольным поставщиком. Я не возражал, когда вы подняли цены, но согласитесь, что пять тысяч долларов за девицу — это та сумма, за которую хотелось бы получить достойные образцы.

— Вы несправедливы ко мне, уважаемый Куан, — огорченно возразил Тук. — Мы ведь с вами давние друзья, и, смею вас уверить, я никогда не позволил бы себе…

— Уважаемый Тук, — Желтый Дракон смягчил тон, — не принимайте столь серьезно мои слова. Я сказал это так, между прочим. Я не таю никакой обиды и прекрасно понимаю, что вы сделали все, что было в ваших силах.

— Конечно, конечно, милейший Куан, — радостно закивал головой хозяин, — вы же знаете, как я к вам отношусь.

«Слишком хорошо знаю, — подумал Желтый Дракон, — знаю еще с тех пор, когда пришлось пулеметами доказывать тебе в Малаккском проливе, что я тоже имею право на место под солнцем. Старая, скупая жаба!» Он вспомнил историю тридцатилетней давности, когда со своими людьми напал на какое-то голландское судно. Не успели они перебить команду и перетащить к себе на борт грузы, как из сумерек вынырнула шхуна и подошла почти вплотную к моторным сампанам Желтого Дракона. Оттуда послышались проклятия, и из рупора до Желтого Дракона донесся ультиматум: если он сейчас же не отдаст добычу и не уберется из чужой зоны «промысла», его сампаны разлетятся в щепки. Кричавшим и был Тук. Желтый Дракон решил не уступать. Между пиратами завязалась перестрелка, которая закончилась бы неизвестно чем, если бы их не спугнули малайские полицейские катера. Капитан потерпевшего судна, видимо, успел передать сигнал опасности на материк. Позже между Желтым Драконом и Туком произошло еще несколько стычек. И только потом они встретились в Куала-Лумпуре и договорились о «сотрудничестве».

— Мой дорогой Тук, — сказал Желтый Дракон после многократных заверений в том, что он не сомневается в дружеских чувствах хозяина, — я предполагаю, что после того, как у вас сменилось правительство, здесь должно появиться значительно больше американцев, чем в последние годы.

— Разумеется. Только полные идиоты вроде наших гражданских министров могли потребовать от американцев вывести войска из Таиланда, Еще немного, и нас проглотили бы «красные».

— Так вот, — продолжал Желтый Дракон, — я подумал, что американцы должны интересоваться золотом. Я знаю людей, которые перед падением Сайгона успели кое-что вывезти оттуда и готовы предложить значительное количество золота. Везти его в Европу и Америку сами они не решаются: очень далеко и опасно, — а продавать на местном рынке не хотят: слишком дешево. Я, как человек гуманный, сниму с их плеч столь непосильное бремя. По моим самым приблизительным подсчетам, вы сможете получить на этом около трехсот тысяч долларов чистой прибыли.

— Не так уж много, — с простодушной улыбкой заметил Тук.

— Вы сможете выручить больше, если сумеете его продать кому нужно.

— Все будет зависеть от вашей цены, уважаемый Куан.

— Дорогой Тук, — лицо Желтого Дракона чуть осветилось ответной улыбкой, — ведь мы старые друзья и наверняка сумеем договориться. Моя совесть не позволит мне взять с вас лишнее.

Тук снова радостно закивал головой, как бы давая понять, что абсолютно уверен в этом.

— Как только вы будете готовы принять первую партию золота, — продолжал Желтый Дракон, — вы дадите мне знать.

— Договорились, — ответил Тук и добавил: — А теперь-в сторону дела. У меня есть для вас приятный сюрприз.

— Вот как?

— Да, милейший Куан, — довольно засмеялся Тук. — Зная вашу неистовую любовь к старинным скульптурам, я хочу предложить вашему вниманию одну вещицу.

Тук позвонил в бронзовый колокольчик. В гостиную вошел слуга и молча поклонился. Тук, щелкнув пальцами, указал на стоящий в углу и закрытый материей предмет около метра высотой. Слуга снова поклонился, подошел к нему и сдернул покрывало. Взору Желтого Дракона открылась восхитительная фигура кхмерской мифической танцовщицы Апсары, выполненная из золота. Апсара грациозно изогнулась на золотой подставке в древнем ритуальном танце. Ее тонкие руки с красивыми длинными пальцами были подняты над головой, которую украшал островерхий головной убор, инкрустированный бриллиантами, аметистами, сапфирами.

Восторженный возглас едва не сорвался с уст Желтого Дракона. Но, перехватив выжидающий цепкий взгляд хозяина особняка, он заставил себя сохранить на лице бесстрастное выражение.

— Гм, недурно.

— Недурно?! — воскликнул Тук. — По-моему, это восхитительно! Взгляните, какая работа! Эта фигура, эти изящные руки! Двенадцатый век. Эта славная негодяйка долгое время украшала один храм недалеко от Пномпеня. Я давно к ней присматривался и, когда понял, что «красные» вот-вот захватят власть в Камбодже, решил, что для них такое сокровище — непозволительная роскошь. Разве мужланы способны оценить настоящее искусство?

— И во сколько вы оцениваете эту… балерину? — небрежно поинтересовался Желтый Дракон.

— Вам, как старому другу, я могу предложить ее, скажем, за сто тысяч долларов.

— Сто тысяч? — Желтый Дракон поморщился. — Вы шутите, уважаемый Тук. В этой болванке не больше десяти килограммов золота — от силы тысяч на пятьдесят. Ну, и, конечно, работа. Шестьдесят тысяч — это максимум, что я могу за нее отдать.

— Шестьдесят тысяч! — обиженно вскричал Тук. — Шестьдесят тысяч за такую прелесть?! Это не двадцатый век. Вы только вдумайтесь — двенадцатый век! Уникальная скульптура — второй такой вы не найдете, ручаюсь.

Тук подскочил к танцовщице и любовно погладил ее по золотой руке.

— Ну, хорошо, я согласен сбросить тысяч пять, но только ради вас. Ну как, берете?

Желтый Дракон вздохнул.

— Нет, дорогой Тук. При всем уважении к вам я не могу платить такие деньги за вещь, которая этого не стоит. Шестьдесят тысяч — это хорошая цена.

— А бриллианты! — Тук ткнул пальцем в головной убор Апсары. — Вы забыли про бриллианты! Я не говорю об аметистах, сапфирах, но бриллианты… Три штуки, и каждый не меньше карата!

— Ну, хорошо. Семьдесят тысяч, и по рукам.

— Нет, — страдальчески прошептал Тук, — не могу. Девяносто тысяч, не меньше.

— Семьдесят пять.

— Восемьдесят пять.

«За восемьдесят отдаст, — подумал Желтый Дракон, но тут же одернул себя: — С какой стати я должен уступать?» — Нет, дорогой Тук, семьдесят пять тысяч — моя последняя цена.

Хозяин особняка развел руками.

— Мне очень жаль, милейший Куан, но я не могу больше сбросить ни цента. Право, я хотел доставить вам удовольствие, но… что поделаешь… Я и так шел на убыток.

Он снова позвонил в колокольчик и приказал вошедшему слуге унести фигуру Апсары. После того как слуга удалился, собеседники с холодной вежливостью обменялись несколькими ничего не значащими фразами и разошлись, договорившись встретиться на следующий день.

Недельное пребывание Желтого Дракона в Бангкоке подошло к концу. Накануне отъезда Тук пригласил его на прощальный ужин. Они сидели на маленьких скамеечках за квадратным столиком, уставленным яствами. В комнате, которую освещали лишь два шестигранных разрисованных фонарика, свисавших с потолка над самым столиком, царил приятный полумрак. Мягкий красноватый свет покоился на хрупком фарфоре двух изящных старинных ваз, создавая впечатление, что лампочки находятся внутри них, — делал бархатной шероховатую поверхность патины на бронзовой курильнице. Тук философствовал.

— Красноречие и вольнодумие порождают беспорядки, — вещал он не спеша, с наслаждением отправляя в рот дольки вываренного в бульоне ласточкиного гнезда. — Литература и музыка способствуют распущенности нравов, снисхождение — мать проступков. Если беспорядки и распущенность не пресекаются вовремя, они распространяются. Если же они распространяются широко, народ становится сильнее своих властей. А что делать, чтобы власти оказались сильнее народа? Наводить порядок еще до того, как вспыхнут беспорядки. А чтобы сохранить порядок, нужно управлять людьми не как добродетельными — именно от этого они и распускаются, а как порочными — тогда они полюбят порядок…

Тук отпил глоток подогретого рисового вина и продолжал:

— Если управлять людьми как добродетельными, они начинают излишне любить друг друга. И скрывать свои проступки. Если управлять людьми как порочными, они перестают доверять друг другу. И тогда проступки скрыть невозможно. Остается лишь жестоко карать за них. В этом случае наступает образцовый порядок. И его должно поддерживать наказаниями. Чем больший трепет вселяет кара, тем лучше для самих же людей. Они будут уважать тех, кто стоит над ними.

— Мне нравятся ваши рассуждения, Тук, — произнес Желтый Дракон. — Именно образцовый порядок способствует жизнестойкости и неуязвимости наших священных союзов.

Тук поднял бокал с рисовым вином.

— Я вас совсем замучил сентенциями древних философов, дорогой Куан. Давайте лучше выпьем на прощание. Завтра вы уедете, и бог знает, когда придется свидеться.

Поставив на столик бокал, Тук промокнул рот салфеткой.

— Да, чуть было не забыл. У меня есть к вам одна просьба.

— Я слушаю вас, Тук.

— Это просьба не столько моя, сколько моих друзей. Но все же я прошу отнестись к ней…

— К чему слова, Тук? Я сделаю для вас все, что в моих силах.

— О, в ваших силах я не сомневаюсь, — улыбнулся хозяин особняка.

Он разжег кальян, затянулся с громким бульканьем и отложил его.

— Речь идет о продаже весьма конфиденциальных документов. Точнее, об их похищении. Бумаги вез один человек из Бангкока на небольшом суденышке под названием «Тумасик». Он купил их у секретаря одного очень влиятельного господина. Вы, конечно, знаете, что судно потерпело кораблекрушение месяца полтора назад.

«Вот почему ты в первый день поинтересовался Блаканг-Мати, — подумал Желтый Дракон, — уж не Лим ли вез документы? Странно, Красный Жезл ничего мне об этом не говорил».

Ни один мускул не дрогнул на лице Желтого Дракона. Он внимательно слушал собеседника.

— До катастрофы на судно было совершено нападение, а труп человека, у которого находились бумаги, оказался почему-то на Блаканг-Мати. Того, кто забрал бумаги, удалось разыскать. Это некто Фонг — бывший артист из Шанхая. По-видимому, сейчас он возглавляет какую-то солидную организацию, которая в будущем может стать для вас конкурентом.

— У ваших друзей неплохо поставлена информация, — заметил Желтый Дракон, — если они смогли узнать такие подробности, несмотря на катастрофу и отсутствие свидетелей.

— Случайность, — бросил Тук. — Шхуну, которая должна была напасть на «Тумасик», чтобы перехватить документы, опередил этот самый Фонг. Но люди со шхуны подобрали в море матроса с «Тумасика». Он рассказал о нападении и о том, что у одного из пиратов с языка сорвалось название какого-то отеля «Синлеон». Разыскать отель и затем выйти на этого Фонта оказалось делом нетрудным. Фонг согласился отдать документы, были оговорены все условия. Но он убил человека, который пришел за ними, распустил свой театр и исчез из поля зрения моих друзей. Я был бы вам весьма обязан, дорогой Куан, если бы вы попытались разыскать этого Фонга. У меня есть его фотография. Я понимаю, сделать это нелегко, но для моих друзей его поиски окажутся еще сложней. И, смею вас уверить, они щедро отплатят за услугу.

«Ну что ж, Красный Жезл, — усмехнулся в душе Желтый Дракон, — эти бумаги тебе дорого обойдутся. От меня ты вряд ли уйдешь. Только нужно будет подумать, кто больше заплатит за них: друзья уважаемого Тука или кто-нибудь еще?» — Я попытаюсь, — сказал он, — хотя, как вы правильно заметили, задача не из легких.

— Попробуйте нащупать сначала организацию: ее найти проще, чем одного человека. Тем более, что это отвечает и вашим интересам.

— Да, но документов у него может уже и не быть…

— Сомневаюсь, — ответил Тук. — Это слишком ценный товар, чтобы предлагать его первому встречному.

— Да, ничего не скажешь, — покачал головой Аланг, выслушав Патрика, — шеф этого Шан Чу — садист-«гурман». Но связи между кражей Сукхит и инсценировкой кораблекрушения никакой. Чтобы умыкнуть девчонку, совсем не обязательно было имитировать катастрофу.

— Согласен, — ответил Ло. — Но нет ли связи между убийством Лей Чжи и этой инсценировкой?

— Что вы имеете в виду?

— Попытаюсь объяснить, хотя сам четко не могу пока сформулировать эту мысль. Ведь Шан Чу — это не настоящее имя «жениха» — назовем его так. Преступники сообщают Лей Чжи, кто «женился» на ее дочери, чтобы упиться местью. Они спокойны — полиция не сможет найти человека с фальшивыми документами. Но Шан Чу по каким-то причинам покидает Бангкок под именем Сенг Чэна. Он задерживается и просит Сукхит занять каюту. Родственники Сукхит прощаются с ней на причале, а Шан Чу тем временем проходит формальности под новым именем. Вот этот момент, на мой взгляд, имеет отношение к имитации кораблекрушения. Какое — пока я не могу предположить. Идем дальше. Во время допроса Белого Бумажного Веера, рассчитывая загнать его в угол, я говорю ему о том, что нам известно об инсценировке катастрофы. С одной стороны, его реакция убедила нас в необходимости дальнейших поисков. С другой — он мог передать своим сообщникам на волю сигнал опасности. Кстати, нужно бы проверить охрану в тюрьме. В результате Лей Чжи убивают, потому что из разговора с ней мы могли бы выяснить, что на «Тумасик» садился Шан Чу, а не Сенг Чэн. Здесь преступники допустили ошибку: они забыли о сестре Лей Чжи — госпоже Сюэ. Таким образом, сейчас мы можем обратить пристальное внимание на личность Сенг Чэна и его окружение, что, по всей вероятности, не очень устраивает «Анг Сун Тонг»…

— Кстати, — заметил Аланг, — наши «друзья» допустили еще одну, более грубую ошибку.

— Какую?

— Им нужно было оставить в живых Лей Чжи, и вы вернулись бы из Бангкока ни с чем.

— Действительно, — усмехнулся Патрик, — перестарались. Но они, очевидно, не хотели, чтобы Лей Чжи шла в полицию и заявляла, что ее дочь украл некто Шан Чу, в то время как на «Тумасике» плыл Сенг Чэн.

— Никто не стал бы слушать сумасшедшую, — возразил Аланг, — тем более, что в Бангкоке не знают об инсценировке кораблекрушения.

— Может быть, — задумчиво согласился Патрик и добавил: — Если говорить об ошибках, то с раздельными каютами для Сукхит и Шан Чу они тоже переусердствовали. Ведь именно это сразу показалось мне странным в Бангкоке.

— Как раз здесь все нормально. Ведь Шан Чу заказал билеты на «Тумасик» для себя и своей «супруги». И вдруг в каюте с Сукхит плывет посторонний человек. Это вызвало бы удивление…

— Да, вы правы, — снова согласился Ло. — Теон, а нет ли связи между имитацией кораблекрушения и кражей трупа с Блаканг-Мати?

— Я думал об этом, — ответил шеф «Си-Ай-Ю», — тоже строил различные предположения, но не смог остановиться ни на одном варианте.

Аланг легонько хлопнул ладонью по столу.

— Ладно, — сказал он, — сегодня можете отдыхать с дороги, а завтра начинайте заниматься молодым Чэном. Да, совсем забыл. Несколько раз звонила Джун, интересовалась, когда вы приедете.

— Теон! — заорал Патрик. — Вы ужасный человек! Почему вы сразу ничего мне не сказали?

— Боялся, что не смогу потом услышать от вас ничего вразумительного, — улыбнулся тот.

Ло выскочил из кабинета шефа и помчался к себе. Он схватил телефонную трубку и начал накручивать диск, нетерпеливо возвращая его на место после каждой набранной цифры. Упрямый диск не хотел вертеться быстрее. Патрик сбился, с досадой ткнул на рычаг и начал снова. Наконец, раздались длинные гудки и в трубке послышался голос Джун.

— Джун, это я, Патрик!

Трубка молчала.

— Джун, ты слышишь меня?

— Да, — ответила она тихо.

— Я буду дома через полчаса. Ты приедешь?

Снова молчание.

— Джун, мне очень нужно, чтобы ты приехала. Понимаешь? Очень!

— Я приеду.

В коридоре Ло чуть не сшиб с ног Аланга.

— Джун вам обещала сообщить беспроигрышную систему игры в бридж? — полюбопытствовал шеф «Си-Ай-Ю», посторонившись.

— Вы угадали, Теон! — весело крикнул Патрик на ходу и помчался вниз.

Дома он принялся наводить порядок. В шкаф полетели рубашки, которые он забыл отдать в стирку перед отъездом в Бангкок. Недопитая чашка кофе, жалобно звякнув, разлетелась на куски в мойке. Пыль с журнального столика Патрик смахнул вместе с пепельницей и, чертыхаясь, побежал на кухню за веником и совком. Вернувшись в комнату, он заодно подмел под тахту газеты и журналы.

Наконец его холостяцкая квартира приняла более или менее приличный вид. Запихнув в вазочку букет розовых лотосов и торопливо разложив на небольшом круглом подносе пирожные, купленные по дороге, Ло ринулся в ванную. Наскоро приняв душ, он поставил варить кофе и с сигаретой в зубах уселся в кресло.

Заверещал звонок. Патрик никогда не думал, что охрипший и дребезжащий звук может быть таким приятным. Он бросился в прихожую. Джун стояла на пороге, смущенно теребя свою сумочку. Патрик взял ее за руку, молча провел в комнату и усадил а кресло. Некоторое время они смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Потом Джун спросила:

— Ну, что нового в Бангкоке? Говорят, очень красивый город…

Она произнесла это просто так, потому что нужно было что-то произнести.

— К черту Бангкок, Джун. К черту всех. Я люблю тебя.

Патрик проговорил эти слова на едином дыхании и только потом, уже сказав это, понял, что он действительно любит Джун. Он сделал для себя открытие, приятной дрожью пронизавшее тело, ощутил внезапно нахлынувшую неуемную радость, смешанную с каким-то щемящим чувством боязни. Эта девчонка с треугольными, чуть раскосыми глазами стала для Патрика словно частью его самого, и он вдруг почему-то подумал, что может потерять ее.

— Я люблю тебя.

В дрожащих ресницах Джун запутались две слезинки, похожие на капельки росы.

— Ну, что ты, Джун…

— Я… я боялась… что ты не произнесешь этих слов.

Он подошел к креслу и снял росинки с ее ресниц. Джун взяла его руку и прижалась к ней щекой.

— И еще я очень волновалась за тебя, Патрик. Я так боялась, когда ты был в Бангкоке…

— Там не было ничего серьезного. И потом это моя работа. Такая же работа, как у… других.

— Нет. У тебя все иначе. Я, наверное, никогда не привыкну к твоей работе. Скажи, ты часто будешь забывать обо мне?

Патрик не ответил. Сказать «нет» — означало сказать неправду, а говорить «да» сегодня не хотелось. Он опустился на мягкий пушистый коврик у кресла и положил голову на колени Джун. Она молча гладила его волосы, а Патрик боялся пошелохнуться, словно все происходящее сейчас было лишь миражем и от малейшего движения он мог растаять…

Начало темнеть, и Патрик потянулся рукой к выключателю торшера. Джун остановила его:

— Не надо. Давай посидим в сумерках. Мне сейчас так хорошо. Ты просто не представляешь, как я счастливая.

— Джун, милая…

Через тонкую синтетику оранжевой кофточки он ощутил мелкую дрожь ее тела. Так дрожат птенцы, когда их гладят. Не умея защититься, не в силах убежать, не зная, как воспринимать ласку, они с трепетом вверяют себя судьбе. И эта незащищенность Джун, это доверчивое ожидание наполнили Патрика беспредельной нежностью к ней. Он поднял голову с ее колен, повернул к ней лицо. Губы Джун стали медленно приближаться к его губам…

Потом они пили кофе, не сводя глаз друг с друга.

— Патрик, мне пора идти, — сказала Джун, взглянув на часы, — уже поздно.

Ло не ответил. Он молча гладил Джун по руке.

— Ты слышишь, Патрик? Я ухожу.

Она поднялась из-за стола. Патрик взял ее за руку и нежно, но властно усадил на стул.

— Слушай меня, — тихо произнес он. — Сейчас ты позвонишь своим родителям и скажешь, что сегодня не сможешь вернуться домой. И завтра тоже.

— Ты сошел с ума! — Джун прикрыла ему рот рукой.

— Ты скажешь им, — невозмутимо продолжал Ло, отводя ее руку, — что ты решила выйти за меня замуж.

— Нет, Патрик, нет, — запротестовала Джун, — так нельзя. Я вовсе не хочу, чтобы отношения между тобой и моими родителями испортились. Нужно делать так, как все. Ты должен прийти к ним, попросить моей руки, получить их согласив…

— К черту всех! — загремел Ло. — К черту чье-либо согласие! Ты любишь меня?

— Но, Патрик…

— Ты любишь меня?!

Джун опустила глаза.

— Да, — прошептала она чуть слышно.

— И… ты останешься? — В голосе Ло зазвучали просительные нотки.

— Да, — после некоторого колебания ответила Джун, — только… я не могу вот так сразу позвонить домой… Попозже, ладно?

Патрик понимающе кивнул. И неожиданно для себя спросил:

— Джун, помнишь, ты рассказывала о своем студенческом увлечении? В тот первый вечер нашего знакомства. У Алангов. Мы ведь теперь… ничего не должны скрывать друг от друга, правда?

— Как склонны мужчины ревновать нас к прошлому! Собственные романы вас интересуют меньше. Какое значение имеет теперь это увлечение? Я люблю только тебя. Вое остальное — ерунда. Сенг — хороший парень, но он совсем еще мальчик. К тому же мы перестали встречаться почти за месяц до того, как я познакомилась с тобой.

— Ты сказала Сенг?

— Да. А что? — удивилась Джун.

— А почему вы перестали с ним встречаться?

Патрик умел перестраиваться мгновенно. Он был сейчас уже не Патриком, а инспектором Ло.

— Боже мой, Патрик, — сказала со смехом Джун, — я никогда не подумала бы, что ты ревнив до такой степени. Просто он не пришел однажды на свидание, вот и все.

— Как его фамилия?

— Чэн, — машинально ответила Джун, — но…

— Прости, Джун, — перебил ее Патрик, — сейчас, конечно, не время, но ты мне должна рассказать все, что знаешь об этом парне. Это очень важно.

— Сенг и гангстеры? Какая чушь! — расхохоталась Джун и, перестав смеяться, добавила с грустью: — Значит, госпожа Аланг была права?

— В чем? — не понял Патрик.

— В том, что со своей работой вы забываете все.

— Но что я могу сделать, Джун, — Патрик ласково погладил ее по щеке, — если у меня такая работа?

— Ну, хорошо. Что ты хочешь услышать о Сенге? С ним что-нибудь случилось?

— Я как раз и хочу это выяснить. Его документами воспользовались гангстеры.

— Значит, его… — У Джун округлились глаза. — Поэтому он тогда не пришел?

— Пока я ничего не знаю. Вспомни поточнее, когда вы должны были увидеться.

— По-моему, в двадцатых числах.

— А он не собирался куда-нибудь уезжать?

— Нет. Он готовил диплом и сидел над ним целыми днями.

— И ты не пыталась узнать, почему он не пришел?

— Нет.

— Он тебе очень нравился?

— Дорогой инспектор, — засмеялась Джун, — вы, кажется, пытаетесь использовать служебное положение в личных интересах.

Патрик поцеловал ее.

— Что он из себя представлял как человек?

— Хороший, честный парень. Очень веселый… Не знаю, что еще можно сказать.

— Ты бывала у него дома? — спросил Патрик и тут же поспешно уточнил, видя, как Джун возмущенно подняла брови: — Меня интересует домашняя обстановка, родители…

— Они живут очень богато. Его отец, по-моему, какой-то бизнесмен. Такой безобидный старикашка… Даже пытался за мной ухаживать. И мать — симпатичная, приятная женщина. Она очень хотела, чтобы мы с Сенгом поженились.

— А ты?

— Что я?

— Ты хотела выйти за него замуж?

— Ты опять за свое?

— Ну хорошо. Не буду. Он тебя знакомил со своими друзьями?

— О, друзей у него было полно — в университете.

— А помимо университета?

Джун задумалась.

— Нет, не знаю.

— Скажи, а не было у него знакомого со шрамом на лбу? Вот здесь.

Патрик провел пальцем между бровями.

— Кажется… Да, да, он меня знакомил с этим человеком.

— Где?

— Не помню. Но я видела его раза три.

— А как его зовут, где он работает, не знаешь?

— Он называл себя, но я уже забыла…

Джун тряхнула пышными волосами и сердито сказала:

— Патрик, мне надоело.

— Последний вопрос, Джун: его возраст?

— Он немного старше Сенга. Может быть, ему лет двадцать пять.

Патрик снова поцеловал Джун, поднялся из-за стола и начал убирать посуду. Джун стала ему помогать.

— Уже поздно, — прошептал Патрик ей на ухо, когда они вытирали вилки с ножами.

— Во-первых, только девять часов, во-вторых, если бы ты продолжал задавать свои дурацкие вопросы, тебя не интересовало бы время, и, в-третьих, у меня нет пижамы…

Патрик снова ткнулся лбом в волосы Джун около уха:

— Больше всего мне нравится «в-третьих»!.. А теперь звони своим родителям.

Ло пулей влетел в кабинет Аланга.

— Теон, я нашел его! — заорал он с порога.

Аланг посмотрел на инспектора поверх очков и усмехнулся.

— Что это вы так разбушевались, Патрик? О ком вы говорите?

— Конечно же, о Шан Чу.

— А я подумал, что вы добрались до самого Желтого Дракона.

Аланг снял очки, положил их на стол и подпер голову руками. Ло оторопело стоял посреди кабинета, удивляясь пессимизму шефа.

— Садитесь, садитесь, — устало произнес тот. — Скромность вам не идет. Впрочем, как и чрезмерная эмоциональность. Если вы помните, мы очень быстро вышли на Ко Ина, смогли даже взять Белого Бумажного Веера, а это фигура. Правда, нам его подарил Красный Жезл, но это неважно. Ну и что? Смогли вы ухватить «Анг Сун Тонг»? Я имею в виду не отдельных членов банды, а организацию в целом. Нет, не смогли. Шан Чу будет молчать так же, как и Белый Бумажный Веер. В противном случае его постигнет участь сержанта.

Патрик погрустнел. Аланг был прав. Так же, как был прав Након, когда говорил, что они пытаются вычерпать воду из колодца. Бесперспективное, а потому бессмысленное занятие. Но что делать? Окапывать колодец? А кто знает, как глубоко нужно копать? И кто может сказать, где находится источник с отравленной водой? А может быть, вся земля, по которой они ходят, пропитана ядом? Тогда какой смысл копать? Такой же отравленный ключ пробьется наружу в другом месте.

— Э-э, дорогой инспектор, — засмеялся Аланг, — такие рассуждения вас заведут слишком далеко.

Патрик не заметил, как начал размышлять вслух.

— Философия не наша с вами область. И если уж вам по душе отвлеченные категории, то могу сказать, что наше дело — косить сорняк. А прочие полевые работы пусть выполняют другие. Я все это сказал вам к тому, что арест Шан Чу нам мало что даст. Ваша идея с Ко Ином была неплохой, и я подумал: почему бы еще раз не попробовать тот же прием? Не копировать его, а несколько видоизменить.

Ло вопросительно посмотрел на шефа.

— Попробовать сыграть на его чувствах. Я имею в виду не гангстера Шан Чу, обманывающего доверчивых простушек, а человека по имени Леунг, который получил деньги за продажу собственной сестры и свел с ума свою мать.

— Вы полагаете, Шан Чу не знает, на ком он «женился»?

— Я в этом уверен. Человек, который отправил Шан Чу в Бангкок, — законченный подлец и вполне мог воспитать парня в своем духе — с атрофированным чувством человечности. Но он не мог допустить, чтобы его дьявольский план дал осечку, а потому не должен был ничего говорить Шан Чу.

— А где гарантия, что эта информация вызовет у Шан Чу какие-то эмоции? — спросил Ло.

— Не от меня ли вы хотите ее получить? — усмехнулся Аланг. — Мне трудно представить, что человек может остаться спокойным, узнав, какую боль он причинил своим близким. Но это я так считаю. А что думает по этому поводу Шан Чу, придется выяснять вам. Ясно одно: без своего человека в «Анг Сун Тонг» — не засланного со стороны, а одного из его членов — нам не справиться с этой организацией. А Шан Чу, судя по всему, воспитанник одного из его вождей. Он должен быть близок к элите, а следовательно, может оказаться весьма полезным для нас…

— О моих контактах с Ко Ином они узнали очень быстро, — сказал Патрик. — Сейчас существует такая же опасность…

— Это уж ваша забота. Подумайте, как установить с ним связь и как ее скрыть от «Анг Сун Тонг». Кстати, вы мне не сказали, как настоящее имя этого Шан Чу, кто он, где вы его нашли.

— С утра я отправился к отцу Сенг Чэна: как раз хотел спросить, не знает ли он этого Шан Чу. И в здании столкнулся… с Шан Чу! Он действительно похож на своего отца в молодости. Если бы Лей Чжи видела чуть лучше, она наверняка узнала бы его. Очевидно, на ее слепоту и рассчитывал этот негодяй. Патрик вдруг задумался.

— Ну, и дальше что? — нетерпеливо спросил Аланг.

— Дальше? — рассеянно переспросил Ло. — К Чэну я, естественно, уже не пошел.

— Надеюсь, вы попросили Шан Чу оставить свои координаты? — полюбопытствовал шеф «Си-Ай-Ю».

— Шан Чу работает там. Не знаю, в компании ли по реэкспорту каучука, но в том здании — точно. Там ведь много всяких контор. Он нес какие-то бумаги… Без пиджака, в подтяжках.

— Может быть, и хорошо, что вы не пошли к генеральному директору. Он мог кому-нибудь случайно сболтнуть о том, что вы интересуетесь Шан Чу, и это пошло бы дальше.

— Теон, — инспектор виновато улыбнулся, — я, кажется, нашел способ установить контакт с Шан Чу. Джун…

— Что?!

— Джун знала Сенга. Она вчера говорила мне об этом. И Сенг ее знакомил с Шан Чу. Если Джун случайно встретит Шан Чу на улице, это не вызовет подозрений…

— Вы понимаете, что говорите?!

Аланг вскочил с места и начал ходить по кабинету.

— Кто вам позволит привлекать к такому серьезному делу постороннего человека?!

— Вы.

— Я?! Даже и не думайте об этом! Джун — девчонка, что она сможет? Убедить гангстера, что он должен работать на «Си-Ай-Ю»? Да он при первых же словах пырнет ее ножом. Нет, вы с ума сошли! О чем мы говорим? В любом случае я не позволю рисковать ее жизнью. Она дочь моего старого друга. Случись что, как я посмотрю ему в глаза? Нет, это вздор!

Аланг так разволновался, что начал искать свои очки, которые держал в руках.

— Где они, черт побери!

— Вы их держите в руках. Послушайте, Теон, — Патрик исподлобья взглянул на шефа, — Джун для меня… И я буду постоянно находиться рядом и при первой же опасности вмешаюсь. Я гарантирую…

— Оставьте! Никто не застрахован от случая. Тем более в нашей работе. Да и что вам Джун? Месяц-другой, и все. Я же хорошо знаю вас, Патрик. Поймите, это не упрек. Я как мужчина все понимаю…

— Вы меня недостаточно хорошо знаете, — тихо произнес Ло. — Джун и я приглашаем вас на свадьбу, которая состоится в следующее воскресенье.

Аланг остановился как вкопанный, изумленно посмотрел на инспектора и вдруг рассмеялся.

— Все-таки Лау добилась своего. Ну, Патрик, откровенно говоря, не ожидал от вас. Когда же вы это решили? Ведь только вчера вы вернулись из Бангкока.

— Вчера и решили.

— Сдаюсь, — поднял руки Аланг. И серьезно добавил: — И все-таки ваше предложение вызывает у меня сильные сомнения. Давайте подумаем еще… — Хорошо, — согласился Ло, — давайте подумаем.

3

— Вам нужно будет на время уехать. Двойной Цветок.

— Почему, экселенц?

Плотно сжатые губы Желтого Дракона чуть заметно дрогнули.

— Я обязан объяснять?

— Простите, экселенц.

Молодой человек в белых брюках и такой же белой тенниске, сидящий напротив Желтого Дракона, опустил глаза. Имя, которым его только что назвали, не считалось титулом в «Анг Сун Тонг». Это было скорее почетное звание, и оно не давало никакой власти. Его получали любимцы Желтого Дракона. И члены тайного общества были обязаны относиться к человеку с таким титулом столь же почтительно, как и к остальным вождям «триады».

Знавшие Двойного Цветка члены «Анг Сун Тонг» считали, что Желтый Дракон подобрал его умирающим с голоду, когда тот был совсем маленьким. Так считал и сам Двойной Цветок, которого Желтый Дракон в детстве назвал Шаном. И лишь один-два человека знали, что настоящее имя Шана — Леунг и что в детстве его по приказу Желтого Дракона украли у родителей. Воспитанием Шана занимался один из его людей, а Желтый Дракон лишь изредка навещал своего питомца, чтобы проверить, насколько успешно внушаются мальчишке концепции «великого братства». Когда в четырнадцать лет Шан пожелал принять участие в казни своего наставника, к тому времени впавшего в немилость главы «Анг Сун Тонг», Желтый Дракон счел, что концепции «великого братства» усвоены мальчишкой неплохо.

В двадцать лет Шан стал Двойным Цветком и «охотником» за товаром для публичных домов. Свои обязанности он сразу же стал выполнять с легкостью профессионального соблазнителя. Шан был в восторге от этих, как он говорил, «прелестных интрижек», но еще больше ему нравилось, что, развлекаясь, он не платил, а получал деньги, и притом немалые. С окружающими он был дерзок и нагл и лишь в присутствии Желтого Дракона терялся.

— Простите, экселенц, — повторил чуть слышно Двойной Цветок, — я хотел спросить, надолго ли.

— Может быть, на год. А может, на более долгий срок. Не знаю.

— Экселенц, неужели я вам не угодил, что вы гоните меня? Я выполнял все ваши приказания, — в голосе молодого человека прозвучали просительные нотки; — вы сами говорили, что в Бангкоке я превзошел ваши ожидания.

— Вы говорите так, будто вас здесь что-то связывает. — Желтый Дракон вонзил в собеседника свои колючие глаза, словно пытаясь прочитать его мысли.

— Нет, но…

— Что «но»?

Двойной Цветок молчал.

— Мне кажется, вы забыли один из принципов нашего братства: «откровенность». И что-то не договариваете…

— Н-нет, экселенц, я не осмелился бы…

— Вы уверены, что вам нечего мне сказать?

Двойной Цветок совсем стушевался, напряженно думая, что имеет в виду Желтый Дракон. Не обнаружив в своем поведении ничего, что могло бы вызвать гнев патрона, молодой человек поднял голову и тихо произнес:

— Уверен, экселенц.

— Вы помните, что говорят «Каноны» о тех, кто обманет своих братьев?

— Но, экселенц…

— Отвечайте на мой вопрос, — не повышая голоса, произнес Желтый Дракон.

— Да, экселенц…

— Тогда почему вы умалчиваете о ваших шашнях?

Двойной Цветок облегченно вздохнул и даже ухмыльнулся.

— Но, экселенц, я считал это недостойным вашего внимания.

— Вот как? — Кожа на лбу у Желтого Дракона в том месте, где обычно бывают брови, поднялась. — С каких это пор вы приняли на себя смелость считать, что достойно, а что недостойно моего внимания? Я всегда предполагал, что это моя привилегия.

— Экселенц, я хотел сделать вам приятное. За эту девчонку можно будет получить неплохие деньги. Она весьма…

— Когда и где вы познакомились с ней и сколько раз встречались? — перебил своего любимца Желтый Дракон.

— Я знаю ее давно, экселенц. — Двойной Цветок удивленно выпятил нижнюю губу, не понимая, чем вызвано раздражение шефа. — А недавно мы случайно встретились на улице…

— Откуда вы ее знаете?

— Меня познакомил с ней Сенг прошлым летом.

— Сколько раз вы встречались?

— Раза четыре.

— Точнее…

— Четыре раза, экселенц.

Желтый Дракон закурил и задумался. «Си-Ай-Ю» решила подцепить на крючок Шана, подбросив ему аппетитную наживку. Но как мальчишка оказался в поле их зрения? Почему? Где была допущена ошибка? Здесь или, что еще хуже, там, в Бангкоке?

Желтый Дракон мысленно представил себе все последние события. Полгода назад он вспомнил о Лей Чжи. В памяти всплыла застарелая обида, а к тому же он узнал, что у Лей Чжи есть симпатичная взрослая дочь. Поразмыслив, Желтый Дракон решил отправить в Бангкок Шана. Риска не было никакого: Желтому Дракону сказали, что Лей Чжи очень плохо видит. Да и прошло двадцать лет — вряд ли она смогла бы узнать своего сына. Мысль о том, что Лей Чжи потом узнает, кто похитил у нее дочь, доставила Желтому Дракону почти физическое наслаждение…

— Когда вы должны увидеться с этой…

— Сегодня вечером, экселенц, — поспешно ответил Двойной Цветок. — В семь часов.

— Вы допустили серьезный промах, Двойной Цветок.

На лице молодого человека отразилось удивление.

— Она работает на «Си-Ай-Ю». Ее видели с человеком оттуда.

— Экселенц! — Голос Двойного Цветка задрожал. — Клянусь нашим Великим братством, я не знал этого.

— Вам придется исправить ошибку, Двойной Цветок.

— Я готов, экселенц.

— Я не сомневался в этом, — Желтый Дракон покривился в усмешке. — А сейчас вы можете быть свободны.

— Слушаюсь, экселенц.

Двойной Цветок поклонился и вышел.

Желтый Дракон посидел немного с закрытыми глазами, потом нажал кнопку звонка, прикрепленного под ручкой кресла. В «зеленую гостиную» вошел низенький человек со скошенным кверху лбом.

— Этот чрезмерно любопытный инспектор зашел слишком далеко, — произнес Желтый Дракон, не открывая глаз. — Пора заканчивать комедию.

— Да, экселенц.

— Ту приманку, на которую они пытались поймать Двойного Цветка, нацепите на крючок и поверните под носом этого нахала. Его убрать, а девчонку… На девчонку наверняка отыщутся покупатели.

— Экселенц, он может оказаться не один.

— Сомневаюсь. Игра, которую он затеял, требует минимум участников.

— Все будет исполнено, экселенц.

Низенький человек не уходил.

— Что еще? — осведомился Желтый Дракон.

— Пришел Тан…

Тан сидел на краешке стула, ежесекундно облизывая пересохшие губы. Ужасно хотелось пить. Правая щека зудела, и он натер ее докрасна. Ему все время казалось, что сейчас откроется дверь и появится Красный Жезл, Но дверь не открывалась, и босс, перед которым Тан испытывал животный страх, не появлялся. Тан пытался успокоить себя: он не может встретить здесь Красного Жезла, это исключено. Раз Желтый Дракон что-то имеет против Красного Жезла, он не станет разговаривать с Таном в его присутствии. А в том, что Красный Жезл попал в немилость, Тан почти не сомневался. Он чувствовал это нутром. Иначе Желтый Дракон не стал бы присылать к Тану специального гонца, а вызвал бы его на встречу через Красного Жезла. И все же нервы отказывались слушаться. Дрожь неприятным покалыванием забиралась под самое сердце. Тан подумал, что ему гораздо легче было бы всадить нож кому-нибудь а спину, даже зная, что за углом стоят десять полицейских, чем сидеть здесь и ожидать встречи с Желтым Драконом. Если бы было можно, Тан с удовольствием покинул бы этот вселяющий в него трепет особняк…

— Экселенц ждет тебя, брат, — прервал его размышления негромкий голос, и Тан мог поклясться бы, что голос этот прозвучал из преисподней — таким жутким и замогильным он был.

Хозяин «Син Леона» вздрогнул и осмотрелся: кругом никого не было. Он поднялся со стула и нетвердыми шагами, словно вместо ног у него были протезы, двинулся к двери.

В помещении, куда вошел Тан, царил зеленоватый полумрак. Желтый Дракон, будто восковое изваяние, с закрытыми глазами неподвижно сидел в черном кресле. При виде его у Тане моментально выскочили из головы слова, с которыми он должен был по ритуалу обратиться к главе «Анг Сун Тонг». Он наклонился всем туловищем вперед, как того требовал обряд приветствия, и, уставившись в пол, замер, холодея от собственной забывчивости.

— Небо да покровительствует вам, вождю… Великого братства… рожденного… под знаком… Мин, — начал наконец Тан.

Последовала длинная тирада, от которой Желтый Дракон милостиво освобождал свое ближайшее окружение, отнюдь не считая тривиальной старую истину, утверждающую, что время — деньги. Тан замолчал в ожидании, когда Желтый Дракон разрешит ему разогнуться.

— Повинуйся Небу, служи Правде — наградой тебе будет право наслаждаться Великим спокойствием, — произнес Желтый Дракон и, разрешив взмахом руки хозяину «Син Леона» выпрямиться, спросил: — В чем главный твой долг?

— Забота о нашем Великом братстве, — чуть слышно ответил Тан. Потом, спохватившись добавил: — …экселенц.

— Братство добром платит тем, кто бескорыстно предан ему и честен перед ним, — медленно проговорил Желтый Дракон. — В верности клятве — наша сила. Триста лет существует могущественный триединый союз Неба, Земли и Человека. И еще десять тысяч лет простоит он, потому что безжалостно будет карать отступников, завистников и непокорных. Если совесть твоя чиста, братство отблагодарит тебя. Но берегись, если черные помыслы руководят тобой. Отвечай: честен ли перед Великим братством твой старший брат — Красный Жезл?

От этих слов у Тана закружилась голова. Не слыша самого себя, в каком-то полуобморочном состоянии, путаясь и запинаясь, он рассказал главе «Анг Сун Тонг» о том, что видел в ночь ареста Белого Бумажного Веера. О том, что он сказал Красному Жезлу о предательстве Ко Ина. О том, что Красный Жезл, несмотря на это, отправил сержанта к Белому Бумажному Вееру. Что он, Тан, видел своего босса на Кеонг Сайяк. Что тот через мальчишку передал записку полицейским, что сразу же после облавы и ареста Белого Бумажного Веера он встречался с каким-то человеком. Закончив свой сумбурный монолог, Тан почувствовал, как от напряжения у него взмокли ладони. Он взглянул на Желтого Дракона, но лицо главы «Анг Сун Тонг» по-прежнему было непроницаемым. В полное тишине прошла минута, затем другая, но Тану показалось, что он стоит здесь уже несколько дней.

— Почему ты оказался на Кеонг Сайяк и почему поехал за Красным Жезлом? — медленно спросил Желтый Дракон. — Разве ты знал, что он собирался делать?

Ноги у Тана подкосились, и он рухнул на колени.

— Я… я… он…

— Не доверять старшему брату — значит не почитать его. А непочтительность — мать неповиновения. В «Канонах» сказано, что в древности правители ходили походами на непочтительных, рубили им головы, складывали из них холмы, и это было величайшим наказанием…

Тан хотел что-то произнести, но не мог. Из полуоткрытого рта, сведенного судорогой, доносилось лишь мычание. Желтый Дракон умолк, достал из черной коробки сигарету и закурил, с удовольствием разглядывая обезумевшего от страха Тана. Он любил подобные зрелища, любил, как он сам выражался, «созерцать людей в их естественном состоянии».

— Но наши предки говорили, — продолжал Желтый Дракон, дав возможность Тану немного помычать, — что старший брат, не почитающий родителей, заслуживает такого же отношения к себе со стороны младшего брата. Значит, ты поступил правильно. В тебе говорила кровь достойного члена нашего Великого братства.

Слова Желтого Дракона долетали до Тана откуда-то издалека. Поначалу он плохо понимал их смысл, уловив лишь, что Желтый Дракон доволен им. Причина же его гнева — Красный Жезл. И постепенно страх улегся, уступив место злорадству. Желтый Дракон говорил что-то еще, но Тан был не в состоянии его слушать. Ненавистный актеришка, неизвестно каким образом забравшийся так высоко, повержен, смят, раздавлен. В «Син Леоне» больше не будет появляться его наглая, самодовольная физиономия! Это ничтожество больше не будет заставлять Тана прислуживать себе как паршивого официанта и исполнять все его прихоти, не будет орать на него. Все! Занавес опущен, и юпитеры погасли. Так, кажется, любил выражаться этот комедиант.

— Я вас спрашиваю. Красный Жезл, — вдруг отчетливо услышал Тан голос Желтого Дракона.

Он затравленно посмотрел вокруг себя, но в комнате, кроме него и Желтого Дракона, больше никого не было. Тан ошалело уставился на главу «Анг Сун Тонг».

— Я вас спрашиваю, Красный Жезл, — повторил тот, глядя на Тана. — Вам известны тайники этого человека?

До Тана, наконец, дошел смысл сказанного: Красный Жезл — он, а «этот человек» — его босс. Точнее, бывший босс. Такого поворота Тан не ожидал. Даже в мечтах он не возносил себя на место Красного Жезла. И вдруг… Он все еще не решался поверить своим ушам. Неужели все это происходит наяву? Неужели Желтый Дракон назвал его Красным Жезлом?

— Вы соизволите, наконец, ответить мне, Красный Жезл? — недовольно произнес Желтый Дракон. — Или на радостях вы потеряли дар речи?

Красный Жезл… Он Красный Жезл. Совершенно обезумевший Тан на коленях пополз к Желтому Дракону, схватил его худую, бледную руку и прижался к ней своими лоснящимися губами. Глава «Анг Сун Тонг» брезгливо поморщился.

— Да, экселенц, — забормотал новоиспеченный Красный Жезл, — я знаю, где его тайники, я смогу их найти… Если вы позволите, я сейчас же…

— Сейчас не нужно, — перебил Тана Желтый Дракон. — Вы отправитесь туда в семь часов, когда начнется ритуал. В первую очередь меня интересуют героин и документы. После этого придете на ритуал, чтобы взять в руки карающий меч Красного Жезла.

Желтый Дракон поднялся с кресла и, не обращая больше внимания на все еще валявшегося у журнального столика Тана, вышел из комнаты.

4

— Патрик, я не могу больше. Мне страшно. Мне почему-то кажется, что он обо всем догадывается.

Джун умоляюще посмотрела на шагающего рядом Ло.

— Джун, дорогая, ты должна продержаться еще немного. — Инспектор взял свою спутницу под локоть, тихонько сжал его. — Ведь ты у меня умница. Попытайся разобраться в нем, понять, что он из себя представляет. Нам очень нужен человек из этой банды. Иначе нам до нее не добраться. Если в нем осталась хоть капля человеческого, ты это увидишь. Не знаю, каким образом, но ты это поймешь. От тебя сейчас зависит многое. Тебе решать, состоится у меня с ним разговор или нет.

— Нет, у меня ничего не выходит. Наверное, я не умею разбираться в людях. Иногда кажется, что он способен чувствовать: в прошлый раз он с таким жаром говорил о своем одиночестве, о том, что не удовлетворен жизнью… Но я знаю, кто он, и у меня создается впечатление, что он просто играет.

— Тебе понадобилось совсем немного времени, чтобы разобраться во мне. — Патрик попытался шуткой подбодрить Джун.

Та слабо улыбнулась.

— Скажи, а если… если он такой же, как и все они, что тогда?

— Тогда мы оставим его в покое, чтобы не настораживать «Анг Сун Тонг», и будем искать другие пути.

— Ах, Патрик, я ужасно боюсь. Боюсь его, боюсь подвести вас. Вдруг мне покажется, что с ним можно говорить, а на самом деле это не так?

— Возьми себя в руки, Джун, — сказал Ло, — ты сегодня чересчур взволнована.

— Мне кажется, что он догадывается.

— Почему он должен что-то заподозрить? Ведь ты делаешь все как нужно. И не забывай: я все время рядом. Чуть что — я приду на помощь. Ну, все. Он ждет тебя за углом. Будь умницей. Помни: я рядом.

Патрик поцеловал Джун в щеку и пошел на другую сторону улицы. Она тряхнула своими пышными волосами, словно пытаясь перевоплотиться, отогнать от себя страх, на секунду замедлила шаг, потом с решительным видом свернула на Орчард роуд.

Шан уже стоял на том месте, где они договорились встретиться, и поглядывал на часы. Увидев Джун, он устремился к ней навстречу.

— Вы меня заставили мучиться целых десять минут, — объявил он шутливо-обиженным тоном. — Я даже начал думать, что вы не придете.

Джун кокетливо пожала плечиками.

— Ожидание еще никому не вредило. Скорее наоборот…

Шан посмотрел на свою спутницу, и в его взгляде Джун почувствовала что-то похожее на ехидное любопытство. «Как странно он на меня сегодня смотрит, — подумала она. — В прошлый раз его глаза не выражали ничего, кроме нетерпеливой похоти».

Ею вновь овладело беспокойство.

— Куда мы сегодня пойдем? — Джун постаралась задать вопрос как можно более беспечным тоном.

— Если вы не возражаете, прогуляемся немного. Я так люблю бродить пешком по вечернему Сингапуру. Джун смешно наморщила свой аккуратный носик.

— У-у, ходить пешком! Я с удовольствием выпила бы чего-нибудь прохладного. И потом — наверху в «Гонконге» можно потанцевать. Там прекрасный оркестр.

— Если вы хотите послушать действительно хорошую музыку, то нужно идти не в «Гонконг».

— А куда?

— Положитесь на меня, и вы останетесь довольны сегодняшним вечером.

— А я хочу в «Гонконг», — не допускающим возражений тоном заявила Джун.

— Ну что ж, — ответил Шан, — в «Гонконг» так в «Гонконг». Ваши желания для меня закон.

Он произнес это после короткой паузы, но Джун успела заметить по глазам Шана, что молодой человек что-то прикинул в уме. Они медленно двинулись по улице. «Он хочет меня куда-то затащить, — испуганно подумала Джун. — Значит, он все знает».

Девушка искоса посмотрела на Шана. Тот болтал какую-то чепуху, размахивая руками.

«Знает или нет? — билось в голове Джун. — Что же делать? Убежать? Нет, на улице он не посмеет… Да и Патрик рядом».

Она инстинктивно обернулась назад. Где-то метрах в пятидесяти в свете фонаря мелькнуло его лицо, и Джун немного успокоилась. Конечно, на улице Шан ничего ей не сделает. Кругом столько народу. И в «Гонконге» тоже. А в другое место она не пойдет. Джун вдруг удивилась своим мыслям, почему она боится? Разве Шан должен обязательно ее убить? «Убить». Какое странное слово. «Убить». Джун никогда не думала, что оно звучит так зловеще. Даже когда его произносишь мысленно. Она много раз читала в газетах про убийства, но все это казалось ей таким абстрактным, нереальным. Наверное, потому, что убивали не ее. А ее не убивали. Какая чепуха! Разве может так случиться, что ее не будет? Как это не будет? Непонятно. Люди будут ходить по улицам, смеяться, играть в бридж, любить друг друга, а она, Джун, не будет знать об этом, не будет этого видеть? И Патрик никогда не обнимет ее, не поцелует? Ее не будет! НЕ БУДЕТ! Бежать! Бежать прочь от этого Шана, броситься к Патрику, почувствовать его сильные руки… Она не хочет, чтобы ее убивали. Этот Шан не имеет права отнимать у нее жизнь. Почему люди убивают друг друга? К чему эта бессмысленная жестокость? Почему, убивая, они не представляют себя в роли жертвы, которой не хочется умирать? Взвинченная до предела, Джун готова была сорваться с места, броситься назад. «Ты ведь у меня умница… От тебя сейчас зависит многое… Не забывай: я все время рядом», — вспомнились слова Патрика. Она постаралась взять себя в руки, успокоиться. В самом деле, почему Шан должен убить ее? Даже если он и знает, почему Джун встречается с ним, он просто попытается скрыться — и ничего больше. Патрик прав: она чересчур взволнована.

— Вы меня совсем не слушаете. — Джун почувствовала, как к ее локтю прикоснулась рука Шана, и вздрогнула. — Вам холодно?

— Н-нет… просто мне припомнился один случай из детства…

— А вы любите припоминать, что было в детстве? Джун показалось, что она очень изобретательна:

— Кстати, вы ничего не говорили мне о своих родителях…

— А вас они интересуют? — ответил Шан вопросом на вопрос, и девушка снова уловила, что слова эти были сказаны с какой-то особой интонацией.

«Боже, скорее бы кончилась эта пытка!» — подумала она и вслух произнесла:

— Некоторые сами любят о них рассказывать…

— Мои родители бросили меня, когда я был совсем маленьким, — с какой-то затаенной радостью сказал Шан. — Меня воспитывал человек, который заменил мне отца и мать.

— И… кто он, этот человек?

— Кто он? — переспросил Шан, замедлив шаги. Дальнейшее произошло так быстро, что Джун не успела даже сообразить, в чем дело. Рядом скрипнула тормозами какая-то машина. Дверца открылась, и Шан резко толкнул ее внутрь. Там ее цепко схватили чьи-то руки. Через мгновение машина уже катилась дальше, а Джун сидела на заднем сиденье, зажатая с обеих сторон Шаном и пожилым лысым мужчиной, от которого исходил неприятный запах дешевых сигарет.

— Что вам нужно? Куда вы меня везете?!

— Поедем немного поразвлечься! — захохотал Шан, просовывая руку под сиреневую кофточку Джун. — А потом познакомишься с тем, кто меня воспитывал. Ты ведь, кажется, хотела узнать, кто он?

— Оставь ее, — буркнул лысый. — Нашел время.

Шан нехотя убрал руку.

— А ты… ты… мерзавец! Ты такой же подлец, как и твой воспитатель! — с отчаянием воскликнула Джун. — Все вы подонки, убийцы! Ты думаешь, что тебя родители бросили? Ничего подобного! Он тебя украл у твоей матери за то, что она отвергла его ухаживания! И ты женился на собственной сестре и продал ее в публичный дом! А твоя мать сошла с ума! А потом они ее убили! А ты подонок, подонок!

Джун судорожно сжала кулаки и разрыдалась. Шан захохотал еще громче.

— Говори, говори! — И вдруг угрожающе произнес: — Скоро ты не так заговоришь. Разжалобить меня тебе не удастся. Мать, сестра! Плевать я хотел на твои сказки! Да если это и было бы так на самом деле, что из того? Думали, прибегу в вашу собачью полицию и все расскажу? Как бы не так! Не на того напали!

Джун снова вспомнила о Патрике и повернула свое заплаканное лицо назад.

— Дружка своего высматриваешь? — ухмыльнулся Шан. — Не волнуйся: едет следом. Нам он тоже нужен. Он, наверное, хотел узнать, что произошло с Сенгом? Узнает. Жаль, что на острове все перекопали. А то бы мы и его устроили в том же болоте. Ну, ничего, найдем ему другое место.

— Попридержи язык! — бросил лысый Шану.

— Ничего, — ответил тот, — теперь она уже никому ничего не расскажет.

И, обращаясь к шоферу, сказал:

— Поверни к Понгголу.

Тот молча кивнул. При последних словах Шана Джун охватил такой ужас, что она не могла ни говорить, ни двигаться.

Такого поворота событий Ло никак не ожидал: у противоположного тротуара остановилась кургузая кремовая «хонда», Шан втолкнул в нее Джун, прыгнул вслед за ней на заднее сиденье, и машина резко свернула за угол.

Проклиная себя за то, что убедил Аланга не давать ему помощников, Патрик перебежал на другую сторону улицы перед самыми колесами отчаянно сигналивших машин. Как назло, кругом не было ни одного полицейского.

В двух метрах от Патрика затормозило такси. Инспектор бросился к нему, рванул на себя переднюю дверцу.

— Направо! Быстро!

Таксист подозрительно посмотрел на него.

— Полиция! — Ло вытащил из кармана удостоверение.

Взревел мотор, машина сделала крутой вираж и устремилась по Бенкулен-стрит. Вдали замаячила кремовая «хонда», но тут же снова скрылась за поворотом.

— Налево! — бросил Патрик и громко потребовал: — Быстрей! Быстрей!

Таксист, почти не сбавляя скорости, резко повернул руль. Ло нервными движениями достал сигарету. Аланг был прав. Не стоило втягивать Джун в это дело. Сгоряча Патрик бросил на весы слишком много. Какое право он имел подвергать ее такому риску?! Он только обрел ее, и вот сейчас… Ло постарался отогнать от себя тяжелую мысль. Но как они догадались, что это игра?! Случайность? Или он действительно копнул так глубоко, что «Анг Сун Тонг» насторожилась? Зачем им понадобилась Джун? Узнать, что известно «Си-Ай-Ю»? Тогда они начали выяснять это уже сейчас. Патрика передернуло. Эти подонки ни перед чем не остановятся. Она не выдержит. Черт, да пусть они узнают все, что им нужно. Пусть они все скроются, пусть продолжают потом насиловать, грабить, убивать, но только бы они не тронули Джун!

Машины выскочили за черту города и понеслись по пустынному, закрытому с обеих сторон плотными рядами веерных пальм шоссе а направлении Понггола. Такси начало догонять «хонду». Теперь между машинами было не больше пятидесяти метров. Ло стиснул зубы и впился глазами в заднее окошко «хонды», пытаясь рассмотреть, что происходит внутри. Кроме Джун и Шана, в машине находилось еще два человека: один вел машину, другой сидел на заднем сиденье слева от Джун… Выстрелить по колесам «хонды»? Не стоит. Убегая, они могут убить Джун. Стрелять по бандитам тоже было опасно. Патрик прекрасно владел оружием, но они сидели слишком близко от Джун. Лучше подождать, пока «хонда» остановится. Они наверняка не подозревают, что кто-то едет следом, и можно застать их врасплох. Единственное его преимущество против трех вооруженных гангстеров — внезапность. Помощи ждать не от кого.

«Хонда» опять скрылась за поворотом. Такси проехало еще метров четыреста, и Патрик снова увидел ее. Теперь «хонда» стояла у обочины пустая.

— Тормози! — Инспектор выхватил из-под пиджака пистолет и на ходу приоткрыл дверцу такси. — Я выйду, а ты жми до полицейского пункта. Он должен быть через два-три километра. Скажи, здесь бандиты.

Шофер кивнул и остановил машину. Ло выскочил на шоссе и огляделся, пытаясь угадать, куда бандиты утащили Джун. Справа послышался приглушенный вскрик. Патрик перемахнул через канаву и бросился вперед, продираясь сквозь густой, колючий кустарник. Пробежав метров двадцать, он оказался на небольшой поляне. Выплывшая из-за облака луна осветила ее, и инспектор увидел Джун. Она стояла у голого, блестящего ствола кокосовой пальмы. Глаза ее были полны ужаса. Стоящий сзади пожилой лысый гангстер одной рукой держал Джун, другой приставил нож к ее шее.

— Брось пистолет! — хрипло сказал он Патрику. — Если хочешь, чтобы девчонка осталась жива.

Ло покосился направо, потом налево. С обеих сторон на него смотрели две хмурые физиономии. Сзади хрустнула ветка. Инспектор обернулся: на поляну вышел, держа руки в карманах, таксист, который вез его из города.

«Так им нужен был я! — Патрик невесело усмехнулся. — Чисто сработали, ничего не скажешь».

5

Желтый Дракон готовился к ритуалу. Эта церемония, носившая название «сжечь желтый листок», проводилась раз в два месяца по трем вполне определенным случаям: повышение в ранге отличившихся, посвящение в члены «Анг Сун Тонг» новичков, суд над провинившимися. На ритуалах каждый раз присутствовали разные члены «Анг Сун Тонг»: все «монахи» время от времени должны были видеть обряд казни или другого наказания, чтобы постоянно чувствовать, сколь суровы законы «триады».

Пышно обставленные, окруженные ореолом таинственности, с жуткими сценами принятия новых членов и казни отступников, ритуалы внушали благоговейный ужас тем, кто принимал в них участие. Почти языческое поклонение алтарю и хоругвям «Анг Сун Трнг» было одним из краеугольных камней, на которых прочно покоилось старательно возводимое в течение многих лет и тщательно оберегаемое здание морального уклада «триады»: слепое повиновение вождям, «ножевая» дисциплина, жестокость, круговая порука, обет молчания. Правда, во время церемоний асе это называлось несколько иначе: уважение к старшим, беспощадность к изменникам, вечное братство, верность идеалам «триады»…

До церемонии оставалось минут двадцать, и Желтый Дракон начал переодеваться. Ему помогали два охранника. Он облачился в шелковый ярко-желтый балахон до пят с нарисованной на груди черной паутиной. На широких, клиньями свисавших с плеч рукавах алели два пятна в форме огромных капель крови с нарисованными на них черными иероглифами. Голову Желтого Дракона украсила обтянутая черным шелком железная корона в форме паука. Нефритовые глаза гигантского насекомого смотрели с мертвой пронзительностью, согнутые в суставах лапы резко выделялись над белым, обильно напудренным лицом Желтого Дракона. Символика была недвусмысленной все, что попадало в сплетенную черным страшилищем сеть «триады», должно принадлежать немедленно и безраздельно Желтому Дракону — полновластному хозяину паутины.

Завершив свой туалет, Желтый Дракон вышел из комнаты в узкий и короткий коридор, который упирался в массивную железную дверь. Стоявший около нее охранник распахнул дверь перед Желтым Драконом, и тот вошел в помещение, где проводились ритуалы. Помещение называлось Зал Верности и Справедливости. Оно представляло собой большую прямоугольную комнату без окон, поскольку находилось в подвале. Стены и потолок закрывала черная материя, подсвеченная красными светильниками, и это создавало в помещении жутковатый полумрак. В том месте, где на квадратном возвышении располагался алтарь, висели хоругви и восседали вожди.

На алтаре — высоком квадратном столике, накрытом желтой материей, — стояла бронзовая курильница, утыканная палочками с недорогим фимиамом. Палочки медленно тлели, и вместе с сизыми тонкими струйками дыма к потолку поднимался резкий и приторный запах. Рядом с курильницей стояла обрядовая золотая чаша для принятия «клятвы крови» и лежал серебряный слиток — символ богатства. Над алтарем в обрамлении трех желтых полотен с черными иероглифами висела традиционная икона «триады» — икона бога богатства.

Когда Желтый Дракон вошел в ритуальное помещение, около ста присутствующих, сидевших плотными рядами на полу, низко склонили головы. Желтый Дракон поднялся на возвышение и подошел к краю. Красные фонари снизу высветили бескровное лицо мертвеца. Он постоял несколько секунд в полной тишине, затем выбросил вперед обе руки ладонями вниз с растопыренными пальцами. Медленно сжал пальцы в кулаки и скрестил руки на груди. Стоявший сзади Хранитель Алтаря в таком же, как у Желтого Дракона, одеянии, только лилового цвета, и без короны-паука, легонько ударил палочкой по полому деревянному сосуду: раздался короткий, тонкий звук. Желтый Дракон повернулся к алтарю и распластался ниц перед ним. Все, кроме Хранителя Алтаря, последовали его примеру. Тот продолжал с каменным видом ударять палочкой по сосуду. Сначала медленно, потом быстрее, быстрее, пока, наконец, помещение не наполнилось мелкой, рассыпчатой дробью.

Дробь завершилась сильным, гулким ударом. Два человека внесли в помещение трепещущего белого петуха. Они приблизились к возвышению, и Хранитель Алтаря, взяв лежащий на полу кривой меч, резким ударом снес петуху голову. Бьющуюся в судорогах птицу перевернули шеей вниз над золотой чашей, и в нее начала стекать еще теплая кровь Когда чаша наполнилась, мертвого петуха унесли.

Хранитель Алтаря нараспев начал читать молитву, которую он завершил громким возгласом:

— Да хранят наше священное братство царь Небо, царица Земля и светлые духи наших предков!

Затем он обмакнул два пальца в чашу с кровью и смазал ею уголки рта.

Желтый Дракон поднялся с пола и сел в кресло среди других вождей «Анг Сун Тонг». К нему поднесли бронзовый поднос, на котором лежала желтая бумажка, и горящую лучину. Желтый Дракон взял лучину и прикоснулся к бумажке. На подносе вспыхнуло небольшое пламя. В тот же момент Хранитель Алтаря ударил палочкой по сосуду и провозгласил:

— Посвящение!

С кресла поднялся Тонкий Бамбук и подошел к краю возвышения.

— Братья, — торжественно произнес он, — я обращаюсь к вам с просьбой приютить в нашей обители человека, достойного вашего милосердия.

— Согласны ли вы, братья? — спросил Хранитель Алтаря.

Присутствующие молча склонили головы.

— Ручаетесь ли вы за него, брат? — обратился Хранитель Алтаря к Тонкому Бамбуку.

— Да, брат, — ответил тот.

— Тогда пусть войдет.

Дверь открылась, и на пороге появился человек, одетый в черный балахон. За ним шел охранник с мечом. Дрожа от страха, новичок приблизился к алтарю.

— Зачем ты пришел? — замогильным голосом спросил Хранитель Алтаря.

— Я хо-хочу ра-азделить с в-вами трапезу, — заикаясь, пролепетал он заученные слова.

— У нас не хватит пищи для всех — Я принес свою пищу и готов поделиться с братьями.

— Наш рис содержит песок и камни, — произнес Хранитель Алтаря, — сможешь ли ты есть его?

— Я готов есть только песок и камни, а рис отдать братьям, — чуть слышно ответил новичок.

— Известно ли тебе, что ждет того, кто захочет покинуть приютивших его братьев?

— Смерть.

— Известно ли тебе, что ждет того, кто захочет предать приютивших его братьев?

— Смерть.

— Известно ли тебе, что ждет того, кто захочет присвоить себе рис приютивших его братьев?

— Смерть.

С каждым вопросом голос Хранителя Алтаря становился все более зловещим.

— Известно ли тебе, что ждет того, кто захочет обмануть приютивших его братьев?

— Смерть.

— Клянись! — с визгом выкрикнул Хранитель Алтаря.

Новичок рухнул на колени перед алтарем и расстегнул балахон до пояса.

— Пусть братья отрежут мне язык, если я нарушу закон молчания, — раздался в полной тишине дрожащий голос. — Пусть сердце мое пронзит острый металл, если я когда-нибудь предам Великое братство. Царь Небо, царица Земля и светлые духи моих предков, будьте свидетелями клятвы!

Вслед за этим Хранитель Алтаря длинным заостренным ножом резко провел по левой стороне груди посвящаемого. В подставленную охранником золотую чашу закапала кровь.

— Брат Тонкий Бамбук, — торжественно проговорил Хранитель Алтаря, — в ваших жилах течет кровь Великого братства. Дайте страждущему частицу нашей силы, нашей верности светлым духам предков и законам священного союза Неба, Земли и Человека.

Тонкий Бамбук поднялся со своего кресла, приблизился к Хранителю Алтаря и вытянул вперед левую руку. Правую он положил себе на грудь, согнув безымянный и большой пальцы. Хранитель Алтаря сделал надрезы на его двух пальцах, и Тонкий Бамбук медленно повел руку к алтарю, задержав ее на несколько секунд над чашей, в которой была уже смешана кровь птицы и кровь новичка. Затем Хранитель Алтаря протянул чашу Тонкому Бамбуку. Тот сделал несколько маленьких глотков и передал ее посвящаемому.

После того, как «клятва крови» была принята, новичок вытащил из кармана монету и опустил в чашу, в которой еще оставалось немного крови.

— Пусть удача во всем сопутствует тебе, брат, — произнес Хранитель Алтаря, положив ладонь на чашу, — пусть деньги без конца возвращаются к тебе, умножая общее могущество Великого братства.

Он трижды ударил палочкой по деревянному сосуду. Обряд посвящения закончился. Все посмотрели в сторону Желтого Дракона.

— Войди в нашу обитель, брат, — тихо проговорил он. — И помни: отныне сердце твое, помыслы и тело принадлежат священному союзу Неба, Земли и Человека, возникшему в далекие времена на земле наших предков. Нет ничего сильнее уз, которые связывают нас теперь, — только смерть может их разорвать. Отныне нет для тебя иных законов, кроме тех, по которым живет наше Великое братство: почтительность, повиновение, молчание. Немедленная смерть ждет того, кто нарушит их. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших предков, будьте свидетелями наших слов!

Желтый Дракон умолк, и новичок присоединился к сидящим на полу членам «триады». Хранитель Алтаря снова сделал несколько ритуальных ударов и возвестил:

— Возмездие!

Гнетущая, тяжелая тишина воцарилась в помещении. Все опустили глаза, стараясь не смотреть на возвышение, где восседали вожди. Никто не был уверен в том, что после сегодняшнего ритуала он останется в живых. Панический, животный страх угадывался а напряженно опущенных головах, согбенных плечах, тихом, прерывистом дыхании.

Желтый Дракон поднялся с кресла, подошел к краю возвышения.

— Братья, — начал он, — я обращаюсь к вам с просьбой вынести свой приговор тому, кто осмелился нарушить «клятву крови». Я спрашиваю вас, братья: какого наказания заслуживает человек, который предал своего брата, чтобы присвоить себе рис, принадлежащий всем нам?

— Смерть! Смерть! — раздались приглушенные голоса.

Красный Жезл, сидевший в одном из кресел на возвышении в алом балахоне, бросил беспокойный взгляд в сторону Желтого Дракона. Желтый Дракон словно почувствовал этот взгляд и резко повернулся к нему.

— Ты! — выкрикнул он и протянул свою худую, бледную руку в направлении Красного Жезла. — Ты отдал Белого Бумажного Веера в руки полиции, чтобы занять его место! Ты пытался присвоить себе документы и героин, которые принадлежат братству!

Ты намеревался разбогатеть за счет своих братьев! Ты нарушил святые законы «триады»! Ты осквернил память наших предков! Ты обманул своих братьев!

По рядам сидящих на полу членов «триады» прокатился ропот, в котором сквозило не только возмущение, но угадывались облегчение и даже злорадство. Красный Жезл с трудом поднялся со своего кресла.

— Экселенц… братья… это неправда… Меня оклеветали… Клянусь, я чту «Каноны»… Я… Слово Красного Жезла…

— Ты больше не Красный Жезл! — Хранитель Алтаря выхватил у него из рук серебряную трость с инкрустацией из рубинов — символ ранга. — Ты отступник, нарушивший «клятву крови»!

— Я не… — хотел было возразить Красный Жезл и тут же осекся.

В помещение вошел Тан с небольшим чемоданом в руках. Глаза Красного Жезла потухли, руки бессильно повисли: в этот чемодан он положил героин и спрятал в надежное место. Тан поднялся на возвышение, поклонился вождям, положил чемодан на пол перед алтарем и открыл его. Красный Жезл рухнул на колени и пополз к креслу Желтого Дракона.

— Экселенц… Простите… Я искуплю… Молю вас… Братья…

— У тебя нет больше братьев, — сурово произнес Хранитель Алтаря.

Он сделал знак двум охранникам. Те схватили Красного Жезла за руки и оттащили его от кресла Желтого Дракона.

— Приговор отступнику вынесен, — мрачно-торжественным тоном проговорил Хранитель Алтаря. — Кто исполнит его?

Тан сделал шаг вперед и поклонился.

— Братья! Позвольте мне покарать изменника. Прошу вас, окажите мне эту честь.

Сидящие на полу молча наклонили головы в знак согласия.

Хранитель Алтаря поднял кривой самурайский меч, лежавший у стены перед хоругвями. Красный Жезл, стоявший все это время на коленях с помутневшими, стеклянными глазами, ожил. Он издал истошный вопль, рванулся из рук державших его охранников.

— Нет! — заорал он. — Не-ет! Я хочу жить! Я хочу жить! Экселенц, я умоляю вас! Оставьте мне жизнь! Не убивайте меня! Экселенц!..

Красный Жезл начал захлебываться собственными криками. Желтый Дракон брезгливо поморщился.

— Пусть он замолчит, — тихо сказал глава «Анг Сун Тонг». — Если он неспособен достойно принять смерть, — помогите ему.

Кто-то сунул Красному Жезлу в рот кусок материи — крик сменился мычанием. Из глаз Красного Жезла, размывая пудру на его резко очерченных скулах и оставляя за собой узкие бороздки, потекли слезы. Он снова начал дергаться, но охранники крепко держали его.

Тан с низким поклоном принял меч от Хранителя Алтаря, прикоснулся к нему губами. Затем он рассек лезвием воздух, пробуя руку. Присутствующие разом подались вперед с приоткрытыми ртами, с жадно горящими глазами: они с нетерпением ожидали развязки. Охранники быстро скрутили веревкой ноги и руки Красного Жезла и отошли от него. Тан приблизился к осужденному, снова поклонился вождям «Анг Сун Тонг», сидящим на полу «монахам» и взмахнул мечом…

6

Патрик медлил, лихорадочно соображая, что ему предпринять.

— Брось пистолет, — угрожающе повторил лысый, надавливая острием ножа на шею Джун.

Она была близка к обмороку. Ло едва не бросился вперед и лишь усилием воли заставил себя остаться на месте. Безрассудство могло оказаться роковым: он не успел бы сделать и двух шагов. Мысли работали быстро и четко. Тянуть время бессмысленно, этим ничего не добьешься. Попытаться что-нибудь сделать на обратном пути в город? А, собственно, почему они должны везти его в город? Им нужно узнать, что известно «Си-Ай-Ю». Здесь это сделать гораздо проще: никто не помешает. Хорошо, пусть делают с ним что хотят, только бы они отпустили Джун. Но Ло тут же удивился собственной наивности. Он ведь прекрасно знает, с кем имеет дело. Эти подонки не отпустят Джун. Хотя бы потому, что ей кое-что известно. А кроме того, в их руках хорошенькая молодая женщина и вокруг ни души. Кровь застучала в висках Патрика. В глаза ему бросилась рука лысого, которая находилась в нескольких дюймах от головы Джун. Последний и единственный шанс! Он не имеет права промахнуться! А если все-таки промахнется? Патрик сжал рукоятку пистолета. Нет, они все равно не оставят ее в живых. Но эти мерзавцы не смогут надругаться над его женой. Он должен попасть! Должен! Несколько секунд будет выиграно, а там… В любом случае это единственный шанс. Другого выхода нет.

Ло выстрелил навскидку и молниеносно метнулся к пальме, где стояли Джун и лысый. Пронзительно закричала Джун, зарычал от боли державший ее гангстер… Позади инспектора грохнул выстрел — справа. Видимо, Шан не успел сориентироваться и выстрелил в то место, где только что стоял Ло. «Попал! — бешеным, ликующим вихрем пронеслось в голове Патрика. — Попал!» Он выпустил назад из-под руки две пули в ответ, а третью всадил в лысого гангстера, который, схватившись за руку и согнувшись, шел почему-то по направлению к инспектору. Оттолкнув в сторону падающее на него тело, Ло схватил Джун за руку и рванул ее вслед за собой, увлекая за толстый ствол пальмы — единственное безопасное место на поляне. Но в это время раздался еще один выстрел, и Джун вдруг резко остановилась, ее рука ослабла…

— Джу-ун! — закричал Патрик, обернувшись и увидев останавливающиеся глаза жены.

В исступлении он разрядил всю оставшуюся обойму в то место, откуда прозвучал выстрел, швырнул в сторону пистолет и схватил ее за плечи, словно забыв, что из темноты могут последовать новые выстрелы.

— Джу-ун! Что с тобой, Джун? Почему ты молчишь?!

На шоссе раздалось завывание полицейской сирены и визг тормозов. Оставшиеся в живых бандиты бросились в заросли. Но Патрик ничего этого не слышал.

— Джун… Ты слышишь меня? Джун! Скажи что-нибудь, Джун! — повторял он, не отдавая себе отчета в том, что происходит вокруг него.

— Патрик… Я… сказала ему… про мать… А Сенг на Бла…

Она не договорила и безжизненно прислонилась к Патрику.

Вечернюю тьму прошил свет нескольких прожекторов, и на поляне показались полицейские.

— Прочесать заросли! — отрывисто приказал худощавый мужчина в форме сержанта.

Часть полицейских бросилась в кусты. Сержант окинул взглядом поляну и подбежал к Патрику, который стоял у пальмы, держа Джун на руках.

— Жива?

Ло посмотрел на него невидящим взглядом, потом перевел глаза на жену. Сержант схватил Джун за руку, чтобы нащупать пульс.

— Кажется, бьется, — сказал он. — Но очень слабо. Несите ее в мою машину. Или нет, давайте лучше я возьму ее.

Инспектор молча отстранился от сержанта и с Джун на руках осторожно двинулся к шоссе. С помощью полицейских он уложил ее в «джип», глубоко, прерывисто вздохнул и медленно пошел по шоссе, отрешенно уставившись в темноту. Из-за поворота вынырнула машина и, заскрипев тормозами, замерла около Патрика. Из нее выскочил шеф «Си-Ай-Ю».

— Патрик! Все в порядке?

— Теон, — чуть слышно произнес Ло, даже не удивившись его неожиданному появлению. — Теон…

— Патрик, я вас спрашиваю…

— Джун!..

— Что с ней?! — Аланг рванулся к «джипу», заглянул внутрь и, повернувшись к Патрику, закричал: — Какого дьявола вы медлите?! Что вы стоите?! Немедленно в госпиталь! Я же говорил вам: не трогайте Джун. Я говорил вам! Мальчишка! Самонадеянный кретин! Как вы могли!

Слова Аланга вывели Патрика из оцепенения.

— Теон, Сенг Чена убили и закопали на Блаканг-Мати. Это сказала Джун.

— Какое это имеет значение?! — закричал Аланг на Патрика. — Немедленно в госпиталь! Слышите? Немедленно!

На шоссе вышли полицейские. Они вынесли, тело убитого гангстера. Еще двух вели со связанными руками.

— Инспектор, одному удалось уйти, — доложил сержант.

— Ушел Шан Чу, — с досадой произнес Патрик. — А ведь Джун успела ему сказать, что нам стало известно в Бангкоке.

— Вы еще здесь?! — снова взорвался Аланг. — И вы еще можете говорить о чем-то постороннем?! Крретин! Какого дьявола вы здесь делаете?!

Ло сел в «джип».

Разъяренный Аланг круто повернулся к гангстерам.

— Где ваш шеф?! — заорал он. — Где Желтый Дракон?! Где Красный Жезл? Отвечайте, паршивые собаки, или я прикажу подвесить вас кверху ногами на пальме!

Аланг был настолько взбешен, что, не задумываясь, выполнил бы свою угрозу, и бандиты поняли это.

— Мы… мы не знаем никакого дракона, — запинаясь, произнес один из них. — Самый главный, которого убили… Он босс. Он приказал нам…

— А того, который убежал, мы не знаем, — заговорил второй, — мы его увидели сегодня в первый раз… Поверьте нам, господин полицейский…

— Отправьте их к нам, — обратился Аланг к своим людям, поняв по испуганным лицам гангстеров, что те не врут.

Он сел в «плимут» и, приподняв обеими руками очки, закрыл лицо.

При въезде в город Аланг, мысли которого были целиком заняты случившимся несчастьем, вдруг вспомнил, что ему сказал Патрик о разговоре между Джун и Шан Чу. Ведь Шан Чу проболтался Джун о Сенг Чэне, потому что был уверен: эта информация не дойдет до «Си-Ай-Ю». Значит, с Блаканг-Мати был выкран труп сына генерального директора по реэкспорту каучука, и это упорно скрывалось. Почему? Почему «Анг Сун Тонг» была так заинтересована в том, чтобы убийство Сенга осталось тайной? Ведь инсценировка кораблекрушения была устроена для того, чтобы никто не смог проверить, что Сенга не было на борту «Тумасика»!

В Аланге заговорил профессиональный сыщик — эмоции отошли на задний план.

«Почему они так навязчиво старались доказать нам, что Сенг Чэн утонул во время кораблекрушения, а не был убит? Разве мы напали на след убийц и разве они были вынуждены создать себе алиби? Нет. Они не рассчитывали, что мы наткнемся на могильник. Значит… алиби они создавали не для нас. А для кого? Кого в таком случае опасалась „Анг Сун Тонг“? Чей гнев боялась она навлечь на себя? Более сильной „триады“? Исключено. В Сингапуре нет тайного общества более сильного, чем „Анг Сун Тонг“. Тогда убийство Сенга — это внутренняя распря? Допустим. Кто-то его убивает и при этом боится возмездия со стороны более сильного члена „Анг Сун Тонг“. К убийству Сенга причастен Белый Бумажный Веер: ведь он очень нервничал, когда Патрик сказал ему, что нам известно об имитации кораблекрушения. Сенг — мальчишка и не мог занимать в „триаде“ положения выше, чем Белый Бумажный Веер. Значит, он фаворит одного из „вождей“, которых боится Белый Бумажный Веер. Белый Бумажный Веер — третья фигура в „Анг Сун Тонг“. Над ним только Хранитель Алтаря и Желтый Дракон. И Сенг — любимец либо того, либо другого. Как и Шан Чу? Впрочем, Шан Чу — человек Белого Бумажного Веера. Ведь это он плыл на „Тумасике“ с документами Сенг Чэна. Но это неважно. А что важно? — спросил себя Аланг… — Что изменилось оттого, что я доказал сам себе принадлежность Сенга к „Анг Сун Тонг“? Ничего. Выяснил, что одним подонком стало меньше. Ну и что? Слава Аллаху, что родители этого мерзавца никогда не узнают, кто их сын. Для них он останется безвременно погибшим и любимым Сенгом».

Аланг снова повернулся к детективам.

— Свяжитесь с полицейскими, которые отвезли девушку в госпиталь, узнайте адрес. Поедем туда.

Когда «Плимут» остановился у госпиталя, Аланг быстрыми шагами направился внутрь здания.

— Сюда только что привезли тяжелораненую молодую женщину, — обратился он к девушке в голубом халате, сидевшей за столом, на котором стояла табличка «Информация». — Как она?

Девушка проворно набрала нужный номер.

— Раненая находится без сознания, — объявила она, — положение очень серьезное.

— Та-ак, — протянул Аланг и, вспомнив, что здесь должен находиться Патрик, поискал его глазами.

Не обнаружив в холле инспектора, он снова повернулся к медсестре.

— Скажите… тут должен был остаться мужчина… из полиции…

— Да, — подтвердила медсестра, — полицейские в форме уехали, а один мужчина остался. Такой… очень симпатичный. Ему не разрешили подняться наверх, и он сел здесь. Все курил… У меня даже голова разболелась… — Девушка говорила с видимым удовольствием, она словно была рождена для того, чтобы сидеть за этим столом и давать информацию желающим по самым различным вопросам — все каждую минуту спрашивал, как та… раненая. А потом вдруг подскочил к телефону и начал звонить к себе в полицию…

— Почему вы думаете, что в полицию?

— Ну, а куда же? Шефа спрашивал. А потом велел срочно выслать ему машину и двух человек.

— Вот как? — Аланг удивленно поднял брови. — Да. И уехал минут за пять до вашего прихода.

«Странно, — подумал Аланг, — куда он мог отправиться? Может быть, Джун сказала ему еще что-то важное? Нет, она ведь была без сознания. А он сейчас в таком состоянии, что может наделать глупостей. Хорошо, что поехал не один».

Аланг поблагодарил сестру и вышел из госпиталя. Сев в машину, он включил рацию.

— Алло, пятый! Алло, пятый! Говорит восьмой. Куда отправился пятнадцатый?

— Машина пятнадцатого — на Кенгчин роуд, 2. Это особняк генерального директора фирмы по реэкспорту каучука Чэна.

Когда Ло подъехал к особняку фирмы по реэкспорту каучука, было уже девять часов. В сопровождении двух детективов он подошел к входной двери, позвонил. Дверь приоткрылась, и в ней появилась пара недовольных глаз.

— Что вам угодно? — раздался сиплый голос.

— Полиция, — сказал Ло, поднося к образовавшейся щели удостоверение.

Дверь открыл слуга в темно-синей ливрее.

— Могу я видеть господина Чэна?

— Его нет дома. — Всем своим видом слуга выражал явное неудовольствие визитом непрошеных гостей.

— А его супругу?

— Госпожа Чэн плохо себя чувствует и просила ее не беспокоить.

— И все же вам придется это сделать, — твердо сказал Ло и шагнул в раскрытую дверь.

Детективы последовали за ним.

— Подождите здесь. — В тоне слуги чувствовалось пренебрежение.

Он поднялся на второй этаж и через минуту был уже снова внизу. Сухим голосом он объявил, что госпожа Чэн, как он и предупреждал, не может никого принять. Ло досадливо прищелкнул языком.

— Попросите господина Чэна по возвращении немедленно позвонить в «Криминал интеллидженс юнит», — сказал он слуге, подавая ему свою визитную карточку. — Нам очень нужна его помощь.

Слуга с холодным высокомерием наклонил голову. Затем он быстро подошел к двери и подчеркнуто вежливо распахнул ее. В этот момент сверху раздался женский голос:

— Го, кто-нибудь приходил или мне показалось?

Ло внимательно посмотрел на опешившего лакея.

— Почему ты соврал?

— Я не хотел… беспокоить госпожу, — растерянно произнес тот.

— Что случилось, Го? — снова послышалось сверху.

По лестнице спускалась пожилая китаянка с седыми волосами. Ее большие черные глаза смотрели грустно и отрешенно. Увидев незнакомых людей, она удивленно спросила:

— Кто вы такие? Что вам нужно?

— Мы из полиции, — ответил Ло, — нам нужно было поговорить с господином Чэном.

Женщина медленно спустилась вниз.

Входная дверь резко распахнулась, и на пороге появился Аланг в сопровождении нескольких человек. Женщина повернула голову, и на ее губах мелькнула горестная, едва уловимая усмешка.

— Патрик, почему… — начал Аланг.

Ло, не обращая внимания на шефа, обратился к хозяйке особняка:

— Мы не хотели бы вновь причинять вам боль, но, увы, мы на службе. Речь идет о вашем сыне.

— Я… не понимаю вас.

— Видите ли, ваш сын… не погиб во время кораблекрушения. Его убили гораздо раньше.

— Что?! — вскричала госпожа Чэн. — Убили?!

— Чтобы скрыть от кого-то свое преступление, — продолжал Патрик, — убийцы имитировали кораблекрушение «Тумасика», на котором якобы находился ваш сын. На самом деле на судне плыл один из бандитов с документами Сенга, некто Шан Чу. Не знаю, говорит ли вам о чем-нибудь это имя. Тело Сенга было закопано на Блаканг-Мати примерно за неделю до мнимой катастрофы судна. Когда мы обнаружили могильник, убийцам удалось выкрасть труп, а на его место положить другой. Извините за такие подробности, но… В общем, вы и господин Чэн должны помочь нам разыскать убийц. Поэтому подумайте и постарайтесь…

Ло не договорил. Женщина вдруг начала громко смеяться, и в ее горький, язвительный смех все сильнее врывались клокочущие, захлебывающиеся звуки. Патрик и Аланг удивленно смотрели на нее.

— Чэн должен вам помочь! — продолжала истерически хохотать женщина. — Мы должны вам помочь!

Смех резко оборвался. Госпожа Чэн начала быстро бледнеть и оперлась на телефонный столик, чтобы не упасть. Аланг подхватил ее под руку, осторожно довел до стоявшего у стены кресла и усадил. Детектив бросился наверх в поисках воды. Когда он вернулся со стаканом, хозяйка особняка уже взяла себя в руки. Знаком она отказалась от воды и глубоко вздохнула.

— Мерзавец! — тихо, но гневно произнесла она. — Тебе еще раз удалось обмануть меня. Я чувствовала, чувствовала… Я тебе многое прощала, но убийство Сенга… — Она вскинула голову. — Сенга убил Куан Чэн — мой муж и его отец.

— Госпожа Чэн!..

— Сенга убил мой муж, — внятно повторила седая женщина.

Она, казалось, совсем успокоилась, но дрожащие руки и нервно дергающиеся губы выдавали ее душевное состояние.

— Дайте воды, — повелительно сказала она детективу.

Тот схватил стакан с телефонного столика и протянул ей. Госпожа Чэн сделала несколько судорожных глотков.

— Мой муж — глава «Анг Сун Тонг», Желтый Дракон, — продолжала она. — Когда я вышла за него замуж двадцать лет назад, я не знала, что он член тайного общества. А когда узнала, было слишком поздно. Я не могла сообщить в полицию, потому что боялась тюрьмы. Потом страх за себя прошел, но у меня появился Сенг, И все эти годы я молчала только из-за него.

Она сделала паузу и снова прерывисто вздохнула.

— Я без памяти любила Сенга и всей душой желала, чтобы у него было обеспеченное будущее. Неважно — какой ценой. Вся цель моей жизни заключалась в том, чтобы Сенг ни в чем не испытывал недостатка. Я знала все про своего мужа, выполняла все его требования, помогала ему — из-за Сенга. Я подчинялась ему беспрекословно. И только в одном я проявила твердость: я не позволила ему сделать из Сенга бандита и убийцу. Мой сын остался честным человеком… Куан не очень любил Сенга, а когда тот подрос, и вовсе стал относиться к нему неприязненно, вероятно, потому, что Сенг не стал таким, как он. Сенг платил ему «взаимностью», и они постоянно ссорились. Я очень боялась, что сын узнает правду о своем отце, и делала все, чтобы не допустить этого. Но мне казалось, что в последние месяцы Сенг начал догадываться… А может, он случайно что-то узнал… Я чувствовала, что он стал относиться к отцу не просто неприязненно, а с ненавистью. Когда в конце декабря он неожиданно исчез, я сразу же предположила, что во время очередной ссоры Сенг выложил Куану, что он о нем думает, заявив, очевидно, что расскажет всем, кто его отец, и тот убил его… Но Куану удалась убедить меня, что он здесь ни при чем. Он клялся, что не имеет отношения к исчезновению Сенга, говорил, что сам сильно переживает… сына, мол, могли похитить его конкуренты. В конце концов он упросил меня подождать несколько дней, обещая разыскать сына. Я согласилась, хотя и предчувствовала недоброе. Я сказала, что если это его рук дело, полиции станет все известно. Мне нечего было больше бояться. Наоборот, Куан боялся меня. А через несколько дней я получила письмо из Бангкока, которому поверила… Он сделал все, чтобы убедить меня… Он даже подменил… тело… на Блаканг-Мати. Он не мог его просто выкрасть, он знал: появись в газетах сообщение об исчезновении одного из найденных трупов, я бы насторожилась. Потому что в душе у меня оставались сомнения. Я стала бы выяснять, почему мой муж стал таким осторожным, чего он боялся. И я докопалась бы до истины! У меня есть свои люди…

Госпожа Чэн порывисто поднялась.

— Убийца моего сына! Теперь ты ответишь за все! Вы найдете его на Леонг роуд, 39. Сейчас у них ритуал, и все главари в сборе. Я буду выступать свидетелем на суде. А сейчас оставьте меня одну.

Не попрощавшись, женщина медленно побрела наверх с поникшей головой.

Поднявшись на несколько ступенек, она вдруг замерла и медленно повернула голову:

— Го! Где Го? Задержите его: он предупредит Куана!

Детективы кинулись на поиски слуги. Но тот исчез.

— Черт! — выругался Аланг. — Трое остаются здесь, остальные едут со мной.

Садясь в машину, Аланг нажал кнопку рации. Сзади детектив уже разворачивал карту города.

— Алло, пятый! Алло, пятый!

— Пятый слушает!

— Говорит восьмой. Для всех четырех групп — немедленный выезд в квадрат… — 18-Р, — подсказал детектив. — 18-Р, — повторил Аланг в микрофон и знаком приказал своему подчиненному повернуть карту к нему.

Следя за пальцем детектива, Аланг продолжал: — …Объект 39. Первая группа блокирует квартал со стороны квадрата 18-С, вторая — 18-К, третья и четвертая — 16-Р и 17-Р. Сейчас половина десятого. Операция начинается без четверти десять.

— Все понял, шеф, — раздался голос из аппарата. «Плимут» Аланга понесся по улицам с включенной сиреной.

— Патрик, — повернулся к инспектору шеф «Си-Ай-Ю», — мне не дает покоя чисто профессиональное любопытство: что заставило вас отправиться в дом к Чэнам?

— Я задумался над тем, почему «Анг Сун Тонг» так упорно скрывала убийство Сенга, — ответил Ло. — И сначала пришел к выводу, что Сенг — Двойной Цветок, то есть фаворит одного из «вождей», и что его убийца просто боялся мести.

Ло стал излагать Алангу ход своих рассуждений. Тот слушал не перебивая, хотя сам продумал эту версию не больше часа назад. То, что инспектор смог продвинуться дальше, чем Аланг ущемляло самолюбие шефа «Си-Ай-Ю». и его интересовало: Ло вышел на Чэнов путем логических рассуждений или ему помогла какая-то дополнительная информация, которой сам Аланг не располагал?

— Но потом, — продолжал Патрик, — я вспомнил один свой разговор с Джун. Когда я спросил ее о Сенге — ведь она была с ним знакома, — Джун ответила, что он честный и хороший парень. А Джун редко ошибается в людях, и я поверил ей. Следовательно, Сенг не мог быть членом «Анг Сун Тонг». И тем не менее между ним и кем-то из главарей «триады» существовала какая-то невидимая связь. Ведь убийцы Сенга кого-то боялись. И тогда у меня мелькнула мысль, что Сенг — либо родственник кого-то из «вождей», либо родственник их близкого друга. Значит, нужно было ехать к родителям Сенга. Только они могли вывести нас на правильный путь… Конечно, я не предполагал, что убийцей Сенга окажется его родной отец…

Когда Аланг со своими людьми проник в подземелье на Леонг роуд, там уже никого не было. У одной из стен на возвышении валялся опрокинутый квадратный столик и несколько кресел. Рядом в бронзовой курильнице еще чадили благовонные палочки. Поодаль лежало обезглавленное тело.

Аланг окинул мрачным взглядом помещение и направился к выходу.

— Свяжитесь с береговой полицией, — сказал он детективу, сидевшему в машине, — пусть усилят наблюдение за аэропортом и по всему побережью. Фотографии Чэна отправить во все полицейские участки. Усилить охрану у дома Чэна.

В это время в рации раздался щелчок. Оператор нажал кнопку приема.

— Восьмой слушает.

— Шеф, говорит пятый. Я только что получил информацию от тех, кого вы оставили в особняке на Кенгчин. Они пока не могут понять, как это случилось… Там убита женщина…

— Опять мы в дураках, — с каким-то безразличием произнес Аланг, ни к кому не обращаясь.

Патрик не смыкал глаз трое суток. Все это время Джун находилась между жизнью и смертью. Ей уже сделали две операции, но сознание так и не возвращалось к ней. На четвертый день утром инспектор не выдержал: задремал в кресле у палаты жены.

Ло проснулся от легкого прикосновения, моментально открыл глаза и вскочил. Перед ним стоял Аланг.

— Ей лучше? — спросил шеф Си-Ай-Ю.

Патрик покачал головой и снова опустился в кресло.

— Утром я разговаривал с врачом. Положение по-прежнему очень серьезное.

Аланг сел в кресло напротив. Они немного помолчали.

— Странно, что Чэн создавал себе такое громоздкое алиби в глазах жены вместо того, чтобы сразу убрать и ее, — сказал Ло.

Профессиональная привычка выдвигать предположения, строить версии, размышлять настолько прочно укоренилась в инспекторе, что не покидала его даже сейчас.

— К нам пришел пакет, в котором оказались письменные показания жены Чэна против ее мужа, — живо откликнулся Аланг. — Пакет лежал в ее личном сейфе в одном из банков. Там же хранилось ее требование вскрыть сейф в случае ее смерти. Очевидно, Чэн знал об этом, но добраться до документов не мог.

— Значит, остается только найти его…

— Да, — усмехнулся Аланг, — дело за малым.

— Теон, я хотел у вас спросить…

Аланг поднял глаза на Патрика.

— Я понимаю, полиция оказалась тогда на шоссе случайно… Ну, когда… Джун… А почему появились вы? Они, что, связались с вами напрямую?

— Вы уверены, что полиция оказалась там случайно?

— Не хотите же вы сказать, что…

— Именно. Вы молоды, а потому чрезмерно горячи и слишком уверены в себе. Я стар и потому осторожен. Я не верю в суперменов. И потом я боялся за Джун. Когда вы затеяли эту игру с Шан Чу и самонадеянно заявили, что справитесь в одиночку, я не стал возражать. Мне ведь хорошо известно ваше болезненное самолюбие. Но по моему приказу за вами и Джун ходил человек, который и сообщил мне, что противники сумели подсмотреть наши карты. Сообщить во все полицейские посты номер машины, на которой увезли Джун, оказалось, как вы понимаете, делом несложным…

Ло бросил на шефа благодарный взгляд.

— Я дважды обязан вам жизнью, Теон.

— Оставьте… — Аланг махнул рукой. — Это ерунда.

— А что не ерунда?

— Сейчас — жизнь Джун. Потом — наши счеты с «Анг Сун Тонг». Впрочем, теперь я далеко не уверен в том, что нам удастся когда-нибудь их переиграть. Они сильнее нас.

— Почему вы так думаете. Теон? Ведь дело практически раскрыто…

— Слишком долго объяснять… могу только сообщить, что перед приходом сюда я распорядился арестовать шефа уголовной полиции… Помните, вас еще удивило, что «триада» слишком быстро узнала о раскопках на острове?

Ло кивнул.

— Так вот. Мы проверили, каким путем шла информация о находке на Блаканг-Мати. Это он предупредил «Анг Сун Тонг». Он задержал информацию до утра, чтобы они успели подменить труп. У них везде свои люди. Что же мы можем сделать?

— Нет, Теон, вы не правы! — горячо заговорил Патрик. — Я доберусь до них. Я сделаю это. Даже если мне придется потратить на это всю жизнь.

— Я понимаю вас, Патрик, — вздохнул Аланг. — Я все понимаю.

Дверь палаты открылась, из нее вышел врач в светло-синем халате и такого же цвета шапочке. Аланг и Ло разом поднялись.

— Как, доктор?

Тот отвел глаза в сторону.

— Никаких гарантий дать не могу. Положение слишком тяжелое. Скрывать не буду: шансов очень мало.

Ло взялся за воротник рубашки — расстегнуть пуговицу…

ВМЕСТО ЭПИЛОГА