Лера схватила вампира за руку и потянула к входу.
— Пойдём. Сегодня ты у меня ужинаешь.
Поднимаясь вместе с девушкой в тесном лифте, Витя был сам не свой. Рядом, близко-близко, изящная шея новой знакомой манила вампирскую половину несчастного. Одновременно вторая часть, оставшаяся человеческой, совсем не хотела кусать девушку. К счастью, двери кабины открылись, выпуская мученика.
— Надевай тапочки. Вот эти, с зайчиками. И проходи на кухню, я сейчас.
Витя огляделся. Шкафчики, плита, прихватки в цветочек, герань в горшке на подоконнике, оранжевый холодильник. Маленькая уютная кухня. Вампир почувствовал, что в такой обстановке будет совершенно несообразно кусать кого-либо.
Тяжело вздохнув, Витя присел на диванчик в углу.
— Сейчас, подожди минуточку.
Лера хлопотала у плиты, чем-то по-домашнему вкусно грюкая. Точно такие же звуки были в его человеческом детстве, вспомнил Витя. И неожиданно запаниковал.
Что делать? Ведь он не сможет съесть и кусочка человеческой еды! Бежать? Укусить девушку? А-а-а-а-а-а!
— Держи.
На столе перед Витей появилась тарелка, полная огненно-красного, обжигающего даже на вид, борща.
— Вот ложка. Тебе сметаны положить?
Витя отрицательно помотал головой, как завороженный смотря перед собой. Борщ манил, взывал к нему, шептал “попробуй меня” и требовательно теребил ноздри вкусным запахом. Вампир взял ложку, зачерпнул самую капельку и поднёс ко рту…
Лера, подперев ладонью щёку, сидела и смотрела, как гость с тихим урчанием наворачивает уже вторую тарелку. Пряча улыбку, спросила:
— Ещё подлить?
Парень сыто икнул и отодвинул пустую тарелку.
Провожая гостя, Лера сунула ему в руку бумажку с номером телефона, чмокнула в щеку и выставила за дверь.
Больше Витя охотиться не мог. Ему снился борщ, густой и обжигающе горячий. И пампушки, густо посыпанные, о ужас, чесноком. И Лера, наливающая божественное лакомство в тарелку. Будем честными - девушка ему снилась чаще. Но и борщ старался не отставать. И, конечно же, Витя позвонил.
Свидания стали происходить всё чаще и чаще. Молодой вампир боролся со стеснительностью и ухаживал всё настойчивее. Цветы и конфеты шли своим чередом, обещая перерасти во что-то большее. Но после очередной встречи девушка позвонила маме.
— Хороший вроде парень, — в трубке было слышно, как мама помешивает что-то в кастрюльке, — в чем ты сомневаешься?
— Мама, он всё-таки вампир. Как-то это нехорошо.
— Ой, главное не упырь! Зато не пьет, образованный, работа приличная. Кто он у тебя?
— Компьютерщик, системный администратор. Ночами где-то дежурит.
— Тем более.
— Мама! А вдруг он меня укусит?
— Ой, я тебя умоляю. Посмотри на своего отца: самый обычный оборотень-людоед. И хоть раз кого-нибудь покусал?
— А Ивановых на прошлый новый год?
— Не считается, они сами напросились. Никто их не заставлял мой холодец критиковать.
— Мама!
— Не волнуйся ты так. Правильно накормленный мужчина ни на кого бросаться не будет. В крайнем случае, натравишь его на ЖЭК. Или на почту. Пусть из них кровь пьёт.
— А если он мне предложение не захочет делать?
— В этом случае используй секретное оружие.
— Какое?
— Котлеты. И обязательно с пюрешечкой!
С душой
— Всё-таки уезжаете, Карл?
Статный мужчина в форме кирасира кивнул. На живом лице с лукавыми морщинками около глаз отразилась печаль.
— Увы, мой друг, увы. Дела требуют исправления крайних и необходимых нужд.
— Наследство дело хлопотное, - согласно кивнул майор, вынул из секретера бумаги и протянул собеседнику.
— Держите, ротмистр. Как и просили - годовой отпуск. Надеюсь, увижу вас снова.
Следом за документами майор достал маленькую флягу, два стаканчика и подмигнул ротмистру. Тот согласно кивнул.
— За вас, дорогой мой Карл Оттович.
Мужчины выпили. Минуту помолчали, каждый думая о своем.
— Врать небось станете, а Карл? Небылицы свои придумывать?
В глазах ротмистра блеснули задорные огоньки.
— А как без этого? Разве поверят мне дома, что в России не ходят по улицам медведи? Что тут обитают приличные люди, а не варвары в шкурах? Кто поверит, если я скажу, что тут есть лето, а не зима круглый год? Будут ли слушать мирные люди об ужасах, творящихся на войне? Трижды нет! Лучше я развлеку их веселыми байками. Может и запомнят меня и мои истории. Вояк много, а хороших рассказчиков мало.
Майор неодобрительно покачал головой.
— Нет, Карл, вы не правы. В веках помнят воинскую доблесть, а не разную брехню.
— Смотря как врать, - улыбнулся ротмистр, - ежели с душой…
Мужчины пожали друг другу руки, попрощались, и ротмистр покинул канцелярию кирасирского полка, чтобы отправиться в долгое путешествие в Нижнюю Саксонию, в город Боденвердер.
Майор с легкой грустью смотрел вслед лихому рубаке, замечательному офицеру русской армии, барону Карлу Фридриху Иеронима фон Мюнхгаузену. Не зная, что тот уже никогда не вернется в Россию. Но останется в веках самым замечательным и веселым вралем.
В картишки
Разгневанная Осень ворвалась в комнату.
— Я не поняла, что происходит? Что это за ерунда?
Ноябрь, сидевший за столом с Декабрём, обернулся:
— Да нормально всё. Сидим вот, в картишки перекидываемся.
— Я про погоду спрашиваю! Откуда снег? Где ты, зараза, взял заморозки?
— Говорю же, в карты у Декабря выиграл. У него их много, не убудет.
Осень попыталась отвесить Ноябрю подзатыльник, но тот увернулся.
— Совсем дурак? Тебе не положено! Ты осенний месяц, забыл?
— Ой, да ладно тебе. Ну заморозки, что такого. Я же выиграл!
— Это временно, — Декабрь хмыкнул, — мне карта пошла, сейчас отыграюсь.
Осень застонала.
— Ой, мамочки! Это что, под новый год слякоть будет?
Декабрь с Ноябрём пожали плечами.
— Да ладно тебе, не Июлю же снег проигрываем.
В дверях показался заинтересованный Июль.
— Снег? А давайте.
— Ах, вы!
Схватив веник, Осень долго гоняла распоясавшиеся месяцы. От чего синоптики чесали затылки и спорили: глобальное потепление или похолодание писать в прогнозах?
Михайло
— Значит, вы хотите стать попаданцем? Вы точно решили?
— Да, профессор.
— Очень хорошо, — седой учёный муж поправил очки, — и вы готовились?
— А как же! Химия, физика, медицина, политэкономика, оружейное дело, история…
— Достаточно. И в кого бы вы хотели попасть?
Полноватый молодой человек замялся.
— Ну, у меня есть несколько кандидатур, окажись на месте которых, я-то сделал бы намного больше.
— Должен сразу вас разочаровать. Наш аппарат не позволяет указать конкретного человека. Только века, с некоторым допуском. Мы можем обещать - это будет историческая личность, которая имела большое влияние на своё время. И попадёте вы в молодость объекта. Чтобы у вас было время развернуться на полную мощь. Понятно?
Будущий попаданец кивнул.
— Хорошо. Тогда подпишите здесь, здесь и ещё вот тут. Отлично. Теперь становитесь в этот круг.
— Так сразу?
— А чего ждать? Давайте быстрее, у нас очередь между прочим из желающих.
Профессор открыл ноутбук.
— В какой век вы хотите?
— Двадцатый, если можно.
— Нет, там уже и без вас тесно. Достигнута критическая масса, так сказать. Девятнадцатый тоже. Выбирайте раньше.
— Восемнадцатый. Там хоть какие-то технологии есть.
— Ага, поставил. Хорошего пути!
Что-то взвизгнуло, и попаданца накрыла тьма.
Вокруг было черным-черно. Как в космосе, где погасли все звезды. Попаданец дёрнул руками, пытаясь выбраться на свет, и сдёрнул с лица стёганое одеяло.
— Что, очнулся, Мишка? Хватит болеть уже. Работы невпроворот.
Над ним склонилась женщина. Откуда-то он знал: это Ирина, третья жена отца. Злющая и склочная мачеха.
— Иди, позови отца, а я пока ужин соберу.
Он вышел во двор, покачиваясь, с трудом привыкая к новому телу. Кто он? Крестьянин? Какая к чёрту историческая личность?!
Около сарая, дюжий мужчина колол дрова.
— А, Мишка. Молодец, быстро на поправку пошел. Сейчас оклемаешься, так свадьбу и справим.
Ещё лучше! Его собирались женить! Попаданцу не нравилось тут все больше и больше. А отец подошёл и хлопнул его по плечу.
— А я говорил попу — не надолго свадьбу откладываем. Михайло быстро на ноги встанет. Мы, Ломоносовы, род сильный. Любую хворь переможем.
У него чуть не подкосились ноги. Восемнадцатый век! А он - Ломоносов! А-а-а-а!
С трудом дождавшись ночи, Михайло бежал. С собой стервец унес только две книги, пару рубашек и тулуп. Может быть, и взял бы больше, но в темноте нашел только это.
Догнав рыбный обоз, идущий в Москву, Михайло был мрачен и на ходу бормотал под нос.
— Убил бы этих учёных-мочёных. Ломоносов! Ведь не обманули гады — действительно историческая личность. Умники! Как я сделаю на его месте больше, если тут замучаешься делать сколько он сам?
Обозники жалели бедного юношу, кормили его. А он не чувствую вкуса глотал пищу, и шептал, шептал, загибая пальцы. Повторяя, раз за разом, чтобы не забыть.
— Теория тепла, с этим, как их… Корпускулами!
— Химия всякая. Лабораторию построить. Не забыть получить твердую ртуть.
— Стекло всякое цветное, и завод стеклодувный.
— Теория электричества, — тут Михайло всегда морщился, опасаясь делать в грозу опыты с молниями.
— Оптика, телескоп, открыть атмосферу Венеры.
— Какой-то аппарат типа вертолета, — здесь память пассовала, он совершенно не представлял, как это выглядит. Но надеялся срисовать хотя бы у Леонардо.
— Метеорология, атлас, геология…
— Руководство по риторике.
— Мозаики. Да, точно, еще мозаики. “Полтавская битва” кажется...
Пальцев всех обозников не хватило бы загнуть для всех будущих дел. А сани с рыбой всё ближе и ближе подходили к Москве. Когда показались златоверхие купола златоглавой, Михайло громко вскрикнул. Обозники улыбнулись между собой, считая, что юноша потрясен видом. А несчастный попаданец пораженно лопотал одними губами: